Поль Констан - Несчастье на поводке Страница 16

Когда они представлялись друг другу, он сразу отметил, что его мать — армянка. «Моя тоже», — улыбнулась она. «Я знаю», — сказал он, намекая на что-то общее между ними. И добавил, глядя на ее глазами вымокшей собаки: «Я молод и наивен», хотел подчеркнуть свое преимущество. Ее реакция последовала незамедлительно: «Ну, не так уж и молод, и вряд ли наивен». Он попытался парировать: «Не совсем молод, вы правы». Она решила не давать спуску.

— Так что там у вас с сериалами… и сантиментами по отношению к другим… Он — дикий зверь…

Адвокат прервал ее, как будто уже перешел к прениям:

— Дикий зверь, который никогда бы не напал, если бы его не спровоцировали.

Она решила, кофе отменяется.

23

— Решение окончательно бросить Лили и переехать к Кэти вы приняли в тот же день?

Джефф кивнул. Но он собирался уходить от нее постепенно, каждый день понемногу приучать к его отсутствию. Он помнит, как тогда, после затяжной бессонницы, прерываемой громким сопением Лили, уверенность в том, что здесь он больше не может оставаться, овладела им. Срочно. Он открыл дверь фургона. Свобода! Он отвязал по привычке пса, который завыл от счастья. Здесь его больше ничто и никто не держало, кроме собаки, и уж никак не толстая женщина в кровати, толстая и бездетная, которая пахала, как мужик. Ему не терпелось уйти, и вот он уже ждет, пока проснется Кэти.

Когда он вошел в дом, она уже была на кухне и кормила с бутылочки ребенка, она всегда какая-то напряженная и натянутая, но странно, что он напугал ее, она чуть стул не обернула. Она стояла, упершись ногой в стул, и покачивалась. Ребенок уже поел, и поэтому играл с бутылочкой, то отвлекаясь от соски, то снова хватая ее ртом. Кэти вовсе не злилась, что он не доел, а играла вместе с ним, дразня его соской. На дне кастрюли оставалось немного каши, которая, остывая, сморщилась.

— Ты привел собаку, — заметила она.

— Да, он будет охранять дом.

Собака была нужна, чтобы охранять вход от Тони. Он не сказал, что привел собаку, потому что дорожил ей больше всего. Собакой и старой машиной, предназначавшейся для Оливье. На дне бутылочки ничего не осталось. Раздался характерный звук, когда втягиваешь в себя воздух. «Ага», — сказала Кэти, ставя бутылочку на стол, не понятно, к чему относилось это «Ага» — к ребенку, который, наконец, все съел, или к Джеффу, который пытался всеми способами помешать Тони проникнуть в дом. Она смотрела на пса. Что-то не клеилось между головой и телом. Дело в пропорциях. Слишком короткий, слишком длинный, кривой.

— Собаки не достаточно, — сказала она.

Конечно, — подтвердил Джефф. Но это не единственный метод. Он служил в жандармерии, и более того, в десантно-диверсионной группе и спецслужбах. Он запасся всеми методиками защиты и атаки, виртуозно владел оружием, имел уникальный опыт охраны людей. Он сказал Кэти, что у него есть нужные люди, и что они все — члены мировой сети, которые постоянно обмениваются информацией и подставят плечо в трудный момент.

— Понимаешь, существует официальная полиция, а еще есть мы. Полиция работает по своему, а у нас есть разрешение № 4-40 — действовать без промедлений, не дожидаясь приказа, где угодно и когда угодно. Полиция нам всегда предоставит алиби. И я раньше тебе не говорил об этом, но свалка — это прикрытие. Мне поручено проследить за каналами незаконного сбыта краденых машин, это связано с террористической сетью в Северной Африке. Так что твоим Тони я займусь, я посажу ему на хвост моих ребят: 1) Наблюдение за каждым его шагом, каждым движением, прослушка и слежка. 2) Если он приблизится к тебе или мальчишкам, он уже не сможет тебя обидеть.

Судья спросила у Кэти, не насторожило ли ее выражение: «Уже не сможет ее обидеть», не оценила ли она его размах, не означает ли это, что та согласилась, чтобы Джефф начал действовать, что она толкнула его на это…

Чтобы Тони уже не смог ее обидеть — это единственное, чего она желала в то время, даже больше, чем просто защитить себя и своих детей. Она бы могла это отрицать сейчас перед судьей, но она искренне в этом призналась, чтобы не быть уличенной во лжи. Тони в невидимом капкане, под постоянным присмотром, под контролем, как предлагает Джефф — вот, на что она соблазнилась. Тони, попавший в гигантскую паутину, постепенно парализуемый, он же постоянно двигается и что-то делает, а еще лучше Тони, каждое движение которого будет производить вещество, уничтожающее его самого.

Тем утром она пошла на мировую к матери с Камилем-Анжело на руках, но мировая обернулась отнюдь не мирной. С размолвкой покончено. Бабушка только этого и ждала, прижав ребенка к сердцу: «Наконец!» Она слушала все хорошие новости от Кэти. Тони — на нем она ставит крест. Переворачивает страницу. Она разведется с ним, все прояснится по закону. Она не будет противиться его праву видеть ребенка, она не станет осложнять развод слишком завышенными требованиями по алиментам. Она даже не станет настаивать, хотя имеет на это полное право, на разводе по вине супруга. Она ускорит процесс, согласившись на развод по обоюдному согласию. «Ты абсолютно права, дорогая. Я же тебе говорила, что это не конец света. Ты молода, у тебя еще вся жизнь впереди. Посмотри, какой Камиль-Анжело красавчик». Но когда Кэти попросила ее побыть с ребенком несколько дней до праздников всех святых, она объявила, что едет в круиз в Египет. Повисла подозрительная тишина. Мать и дочь вернулись на линию фронта. Они упорно стояли на своих позициях.

Во время расследования мать Кэти подтвердила полицейским, что в тот день, она его хорошо помнит, ее дочь была в ясном уме. Она перевернула страницу. С Тони было абсолютно покончено.

— Вот именно, — сказала судья, — «покончено» — смотря как это понимать!

А Джефф, в свою очередь, поведал, что это была самая счастливая неделя в его жизни. Убежденность, прямо, как в тот день, когда он только приехал в Марсель, что он выплыл и теперь парит в воздухе. Только если Марсель — это всего лишь очередной этап, то дом Кэти — это уже цель. Ему больше не нужно в Израиль. Он обрел свой Иерусалим. Он был тронут ее теплотой и смиренностью. Она соглашалась со всем, что он предлагал. Например, говоря о хижине в саду, он захотел там завести кур. Она согласилась, не то что раньше во время ремонта электричества: «Куры, и кролика. Потому что раньше тут держали кролика».

— Вы только представьте себе, — с упоением рассказывал он судье, — я угадал ее тайное желание. Я сказал ей: «С лысой шеей». Она ответила: «С лысой шеей». И добавила: «Нужен еще большой рыжий петух». Он ответил: «Я только собирался тебе это предложить».

— Она вам дала адрес их дома? Номер машины Тони? Адрес фирмы по кондиционерам?

— Что вы себе думаете, — возмутился Джефф, — Зачем мне, чтобы она мне их давала? Я давно все знал!

— А фотографию? — спросила судья. — Вы же не были знакомы с Тони, вы его никогда не видели, вы не знали, как он выглядит. Откуда фотография в бардачке машины?

Она из семейного альбома. Этой фотографией Тони особенно гордился, в Сенегале он поймал огромного марлина. Кадр мог стоить ему жизни!

— Вы сами выбрали фотографию, допустим. Но она должна была вам ее показать?

— Нет, — ответил Джефф. — Ее показал Оливье.

— На прошлом заседании вы говорили, что это — Кэти.

— Может быть.

24

— «А с этого момента поподробнее, — сказала судья адвокату Кэти, который поглядывал на часы. — Этот день меня крайне интересует. Впрочем, как и вся последующая неделя. Ровно через семь дней произойдет убийство». И, обращаясь прямо к Кэти: «Так вы говорите, что выражение „уже не сможет вас обидеть“ вас не обеспокоило, но именно с этого дня вы начинаете звонить Тони на мобильный по тридцать раз в день. Вам так не терпелось увидеть вашего мужа не могущим вас обидеть или вы боялись, что Джефф не начнет действовать, что не совершит зверский поступок, который всему положит конец? Как бы там ни было, вы волнуетесь? Беспокоитесь? Нервничаете? Его слова не оставили вас равнодушной. Но вам этого было мало — вы возобновляете общение с матерью и снова начинаете созваниваться с Лили. Зачем?»

— Чтобы узнать, нет ли там Джеффа.

— Продолжайте.

— Джефф не всегда отвечал. Он выключал свой телефон. Он больше не приходил домой. Я звонила Лили. Я пыталась узнать, где он.

— На той же неделе вы меняете няню для ребенка.

Джефф куда-то исчез. Мать уехала в Египет. За Камилем-Анжело согласилась присмотреть консьержка с работы. Он находился в ее каморке. Не очень законно… Выбора не было.

— Вы заверили консьержку, вы ей обещали, что это «не надолго».

— Пока мать не вернется. Она должна была приехать к праздникам.

— Ваша мать уезжает в круиз, сын в спортивном лагере, играет в теннис, вы сами его туда отправили, а консьержка присматривает за ребенком. Не плохо организовано, вы развязали себе руки на всю неделю. И что, кстати, вы рассказали Лили, чтобы оправдать ваше молчание в течение двух месяцев?