Назира Раимкулова - Останься со мной навсегда Страница 16

Они дошли до дома старика. Он отворил калитку и, пропустив сначала детей, вошел сам.

— Эй, байбиче*! Встречай гостей! — крикнул он с порога. — А вы не стойте здесь, проходите в дом, я пойду пока скотину в стойло поставлю.

Бакыт осторожно открыл дверь. В комнате горел свет. В углу на тумбочке стоял огромный телевизор. Навстречу детям вышла худенькая старушка. Она тяжело переваливалась на больных от полиартрита ногах. Руки тоже были скрюченными и худыми.

— Айланайындарым*! Проходите, проходите! — старушка открыла половину тканевой занавески, приглашая детей во вторую комнату. — Сейчас я чайник поставлю, чаю попьем! — она, хромая, подошла к газовой плите и, чиркнув спичкой, зажгла конфорку.

Зашел старик. Он снял возле порога старые калоши, оставшись в массах*.

— Ну, что там у нас на ужин? — спросил он у жены.

— Я с утра к Малдыбаю ходила на поминки, вот оттуда тебе устукан* принесла, после обеда жупка* приготовила, — ответила старушка.

— Иии, хорошо, ты давай разогревай всё, дети с дороги голодные.

Бакыт внимательно осмотрел комнату, ему понравились старые фотографии, висевшие в большой деревянной рамке. Он помнил, что у его бабушки тоже на стене висели похожие фотографии. Да и вообще обстановка в комнате напоминала бабушкину.

Чайник со свистом закипел. Старушка стала накрывать на стол. Сели ужинать.

— Ну, рассказывайте, дети, где ваша бабушка живет? — спросил теперь старик.

— На Иссык-Куле, там еще есть поле и большое дерево.

— А где именно? Иссык-Куль, он ведь большой, — сказал старик. — Адрес точный знаете?

Бакыт опустил голову. Он не мог врать в лицо этому старику.

— Понятно, значит, не знаете… И как же вы будете её искать? Давно ищете?

— Пятый день уже… — со вздохом ответил мальчик.

— А мать что?

— Мама в больнице, она с лестницы упала, ей операцию сделали, она лежит там.

— Она знает, что вы уехали?

— Да.

— Так что же, если она знает, она не дала вам адрес?

— Мы не спросили, — Бакыт покраснел.

— Значит, знает, говоришь? — снова переспросил старик.

— Нет. Мы просто сами решили найти бабушку и привезти ее к нам в Бишкек.

— Сбежали, значит. А о матери не подумали? Она, наверное, переживает сейчас, волнуется. Что ж вы так с мамой-то?

— Нет, мама не волнуется. Там наш участковый милиционер, Урмат байке, он сам нас посадил на такси. Мы не сбегали.

— Так что же, этот ваш милиционер не знал, куда вас отправляет?

— Нет, почему?..

— Ай, балам*, тебе стыдно должно быть. Нехорошо обманывать.

— Я не обманываю. Честно. Только вы нас обратно в Бишкек не отправляйте. Мы всё равно к бабушке пойдем! — заговорил мальчик.

— Ну-ну, не сердись! — потеплел старик. — Вижу, что ты настоящий джигит*! Стоишь на слове своем. Ладно, ложитесь спать, а утром решим, что делать, — старик похлопал Бакыта по плечу и вышел.

Наутро, позавтракав, старик запряг лошадь и вывел её на улицу. Он посадил детей, одного спереди, другого сзади, и поехал в сторону Каракола*. Всю ночь старики размышляли, как им поступить. Под утро старик сказал, что сам повезет детей и поможет им разыскать их бабушку.

Пять дней прошло, а о детях ничего не было известно. Нургуль с тревогой ждала новостей. Ей всё время жутко хотелось выпить, особенно по вечерам. Пагубная привычка к спиртному давала о себе знать. Но кого попросить, да и поймут ли её вообще… Это и многое другое заставляло Нургуль держать себя в руках. Но еще самое главное: она помнила всё время своё обещание Богу, что бросит пить, лишь бы её дети нашлись. И теперь это обещание она старалась сдержать, боясь, что если она сорвется, то с детьми что-то случится.

Она боролась со своими страхами и искушениями. В первый раз, когда Нургуль увидела свое лицо, она отшатнулась. Неужели это она? Эта женщина с впалыми щеками и отекшими глазами, без двух передних зубов? Это она? А где же та, другая Нургуль? Ей хотелось выкинуть зеркало, но она себя сдержала и теперь каждый день украдкой рассматривала и изучала свои черты.

Боль, в первое время сводившая её с ума, стала привычной. Нургуль стала терпимей относиться ко всему происходящему вокруг. В этом немало ей помогла её соседка Гульмира Джакыповна. И еще сестренка местного участкового Урмата приходила каждый день и заботилась о ней, как о родной. А ведь за ней так давно никто не ухаживал! Она забыла, что такое забота. В повседневных серых и пьяных буднях всё стиралось и становилось туманным и не таким уж важным.

Пятый день наедине с собой и своими мыслями. Дети! Маленькие мои, как же так? Я совсем перестала быть вашей матерью? Я даже забыла, когда последний раз разговаривала с ними. Всё! Хватит! Надо взять себя в руки и снова стать человеком!

Урмат стал расспрашивать о муже Нургуль, утонувшем три года назад.

Он нашел старый дом матери Анвара с заколоченными дверями. Обошел его кругом. Позвав соседей в качестве свидетелей, отодрал старые доски. Когда он открыл дверь, в нос резко ударил запах сырости. Урмат стал на ощупь искать включатель. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел дверь, ведущую в другую комнату. Это оказалась большая гостиная. В комнате холодный порядок. При ходьбе заскрипели старые половицы. Урмат открыл все окна, чтобы выветрить запах сырости. Соседям он рассказал о пропаже детей и о том, что он будет ждать их здесь. Те, сокрушенно закивали головами, поддакивая и сожалея о случившейся беде. Они стали вспоминать, какой была старушка и как она растила Анвара.

До конца дня Урмат занимался уборкой и устройством своего временного жилища.

Вечером снова пришли соседи. Они принесли с собой гостинцев для нового соседа. Познакомились поближе. Оказалось, что после смерти сына мать не смогла оправиться и умерла, не дожив до аша* Анвара. Соседи интересовались о Нургуль, но Урмат лишь пожал плечами, увернувшись от ответа. Ему не хотелось разочаровывать соседей рассказами о нынешнем положении Нургуль.

После ухода гостей у Урмата зазвонил телефон. Это оказалась Касиет. Она с самого начала стала кричать:

— Ты даже не соизволил позвонить ни разу! Как будто у нас с тобой ничего не было!

Урмат отключил телефон, крики прекратились, затем телефон снова позвонил, Урмат хотел совсем его отключить, но не мог, в любую минуту могли найтись дети. Он поставил телефон на беззвучный режим. Расстелив постель, лег спать.

По дороге старик расспросил о семье и о бабушке Бакыта. Бакыт без утайки рассказал ему обо всем, кроме пьянства матери. Тот молча слушал. Некоторое время ехали молча. Затем старик, глубоко вздохнув, начал говорить:

— Когда-то, еще тысячу лет назад царство кыргызов простиралось от берегов Енисея до границ Китая, тогда кыргызов называли бурутами*. Был у них мудрый правитель, звали его Ууз хан*. От сорока жен у него родилось сорок сыновей. И именно с тех пор народ этот стал называться кыргызами: Кырк-Ууз* — Кырк кыз* — Кыргыз*. Перед своей смертью разделил Ууз хан земли между сыновьями и наказал им всегда быть вместе и не разделять народ. Умер хан, а сыновья забыли про наказ отца и стали между собой ссориться. Распалось государство кыргызов. Коварные враги только этого и ждали. Они стали по одному перебивать братьев. В конце концов, остался один из братьев, враги напали на него и убили. Бежал народ последнего из сыновей Ууз хана. Они через перевалы и Уральские горы пришли в горы Алая*. Мало их осталось.

Был среди беглецов старик один, Богоем* звали его. Он, укрыв от врагов, вёз с собой в кибитке двух мальчиков. Это были внуки Ууз хана, одного звали Ногой*, другого Шыгай*. Когда они все прибыли в Алайскую долину, старик Богой рассказал оставшимся сородичам о спрятанных мальчиках и наказал охранять их и беречь. А когда вырастут сыновья — вновь собрать народ кыргызов и объединить. Много потом было войн и кровопролитий, но народ кыргызов так и не смог объединиться, — старик замолчал, потом заговорил медленно:

— Вот и сейчас, видишь, страна наша никак не может объединить народы, которые живут здесь, в Кыргызстане. А ты вон маленький такой и уже молодец, хочешь бабушку найти и соединить семью. Мы все должны быть вместе, тогда и беды переживать легче.

Так за беседой незаметно пролетели часы. К обеду трое, старик и дети, добрались до Каракола.

Они доехали до дома одного из родственников старика. Гостей радушно приняли. Это оказалась внучатая племянница стариков. Она торопливо стала накрывать на стол, между делом расспрашивая о здоровье жены старика.

Узнав суть дела, по которому старик приехал в Каракол, женщина сочувственно заохала:

— Ой, чон ата*, и не говорите! Сейчас люди такие пошли, не то, чтобы другим, своим родственникам не помогают. А вы молодец! У вас душа чистая, как родник! Побольше бы таких, как вы! А детям мы обязательно поможем, вот только Асан* приедет с работы вечером, я попрошу, чтобы он с детьми дальше поехал. Вы не переживайте. Пускай дети у нас остаются, переночуют, а завтра с утра поедут искать свою бабушку. Я вам в дорогу чон апе* гостинцев наберу. Вам до вечера надо дома быть, а то она одна, — заволновалась племянница.