Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге. Страница 16

— Конечно.

Он задержал на ней взгляд. Она на него ответила. Швейцар все ещё держал дверь открытой.

— Ну, что же, пойдемте, мисс Чолок, сражение начинается. Она быстро глянула на него:

— Зачем нам сражаться? Мы приехали заниматься бизнесом.

— О да, конечно. Прошу прощения, это лишь одно из выражений Сэма Акройда. Объясню в другой раз.

Он жестом пригласил её войти и повел к лифтам. Все ждавшие в длинной очереди тут же отступили в сторону, чтобы пропустить их в подошедшую первой кабину. Кейси стало неловко.

— Спасибо, — поблагодарил Данросс, не видя в этом ничего особенного.

Он зашел вслед за ней в лифт, нажал на кнопку с цифрой «20», самую верхнюю, рассеянно отметив про себя, что Кейси не пользуется духами, а из украшений у неё лишь тонкая золотая цепочка на шее.

— А почему дверь главного входа под углом? — спросила она.

— Извините, что вы сказали?

— Такое впечатление, что главный вход слегка наклонен — стоит не совсем прямо, — и я спросила почему.

— Вы очень наблюдательны. Ответ на это — фэншуй[38]. Мы построили это здание четыре года назад, но по какой-то причине забыли проконсультироваться с экспертом нашей компании по фэншуй. Это некто вроде астролога, специалист по небу, земле, водяным потокам и злым духам и прочему, который должен удостовериться, что ты строишь на спине, а не на голове Дракона Земли.

— Что?

— О да. Видите ли, во всем Китае каждое здание стоит на определенной части Дракона Земли. Если на спине — очень хорошо, но если на голове — это очень плохо, и просто ужасно — если на глазном яблоке. Так вот, когда мы стали выяснять, что и как, наш специалист по фэншуй сказал, что мы на спине Дракона — слава богу, иначе пришлось бы переезжать в другое место, — но злые духи проникают в дверь, и именно от этого все неприятности. Он посоветовал переставить дверь. Под его руководством мы поставили её под другим углом, и с тех пор злым духам сюда дороги нет.

— Ну, а теперь назовите настоящую причину, — усмехнулась она.

— Фэншуй. Нам здесь очень не везло, по сути дела, невезение было просто страшное, пока дверь не заменили. — Лицо Данросса на миг посуровело, но потом омрачившая его тень прошла. — Как только мы поставили её под другим углом, все снова стало хорошо.

— Вы хотите сказать, что действительно верите во все это — злых духов и драконов?

— Я в это нисколько не верю. Прийти к этому не просто, но вы поймете, что в Китае лучше всего вести себя немного по-китайски. Не забывайте, что Гонконг все же Китай, хоть и британское владение.

— Вы пришли к этому...

Лифт остановился, и двери открылись. В обшитой панелями приёмной место за столиком секретаря занимала аккуратная исполнительная китаянка. Она с одного взгляда оценила наряд Кейси и её украшения.

«Корова, на тебе все написано большими буквами», — подумала Кейси, ответив такой же любезной улыбкой.

— Доброе утро, тайбань, — заискивающе приветствовала босса секретарша.

— Мэри, это мисс Кей Си Чолок. Прошу проводить её в офис мистера Струана.

— О, но... — Мэри Ли пыталась скрыть изумление. — Они, они ждут... — Она взялась за трубку, но Данросс остановил секретаршу: — Просто проводите её. Сейчас же. Объявлять о её прибытии не нужно. — Он снова повернулся к Кейси: — Вы в воздухе, действуйте. До скорой встречи.

— Да, спасибо. Пока.

— Прошу следовать за мной, мисс Чулук, — сказала Мэри Ли и пошла через зал. Обтягивающий чунсам с высоким разрезом на бедрах, длинные ноги в чулках, игривая походка.

На секунду Кейси задержала на ней взгляд. «Наверное, из-за этого разреза походка у них такая неприкрыто сексуальная», — думала Кейси, изумленная подобной откровенностью. Она перевела взгляд на Данросса и подняла бровь.

Тот ухмыльнулся:

— До встречи, мисс Чолок.

— Пожалуйста, называйте меня Кейси.

— Возможно, я предпочел бы Камалян[39] Сирануш. Она изумленно уставилась на него:

— Откуда вы знаете мои имена? Наверное, даже Линк их не вспомнит.

— Ах, хорошо иметь высокопоставленных друзей, верно? — улыбнулся он. — À bien tôt[40].

— Oui, merci[41], — автоматически ответила она.

Он зашагал к лифту напротив и надавил на кнопку. Двери раскрылись и тут же закрылись за ним.

Кейси задумчиво пошла за Мэри Ли. Та ждала, навострив уши и стараясь не пропустить ни слова.

В лифте Данросс вынул ключ, вставил в замок и повернул. Лифт включился. Он обслуживал лишь два верхних этажа. Данросс нажал нижнюю кнопку. Такие ключи были ещё лишь у троих: у его исполнительного секретаря Клаудии Чэнь, его персонального секретаря Сандры И и Первого Боя Лим Чу.

На двадцать первом этаже располагались его личный офис и зал заседаний внутреннего совета. Пентхаус на двадцать втором занимали личные апартаменты тайбаня. И лишь у него одного имелся ключ от последнего частного лифта, соединявшего напрямую пентхаус и подземный гараж.

— Иэн, — сказал его предшественник на посту тайбаня, Аластэр Струан, передавая ему ключи, после того как Филлип Чэнь ушел, — уединение — самое ценное, что у тебя есть. Дирк Струан и это заложил в свое завещание, и как мудро он поступил! Не забывай, что частные лифты, как и апартаменты тайбаня, не для роскоши или показухи. Это лишь возможность обеспечить себе необходимую меру секретности, может быть, даже убежище. Ты лучше поймешь это, когда почитаешь завещание и посмотришь, что лежит в сейфе тайбаня. Береги этот сейф как зеницу ока. Предосторожности лишними не будут: секретов там множество — иногда мне казалось, даже слишком много, — и некоторые далеко не привлекательны.

— Надеюсь, у меня получится, — вежливо ответил он, с трудом вынося своего кузена. Данросс был тогда страшно взволнован: наконец-то он получил то, к чему стремился много лет! Сколько тяжкого труда было положено, чтобы добиться этого, и сколько на это поставлено.

— Получится. У тебя — получится, — натянуто признал Аластэр Струан. — Ты прошел все испытания и хотел заниматься этим с тех пор, как начал что-то соображать. Так?

— Верно, — согласился Данросс. — Я старался готовить себя к этому. Да. Удивительно лишь то, что передаешь мне это ты.

— Самый высокий пост в «Струанз» передается тебе не по праву рождения — благодаря этому можно только войти во внутреннее правление, — а потому, что, на мой взгляд, из нас ты лучший, кто может стать моим преемником, и ты многие годы целеустремленно шёл к этому, расталкивая остальных и пробивая себе дорогу. Так ведь было на самом деле, верно?

— «Струанз» нужны перемены. Если уж называть вещи своими именами, Благородный Дом представляет собой черт знает что. Но тебя во всем винить нельзя: была война, потом Корея, потом Суэц[42] — несколько лет тебе не везло. Пройдут годы, прежде чем мы почувствуем себя в безопасности. Если бы Квиллан Горнт — или любой другой из двадцати врагов — знал половину правды, знал, насколько завышена цена наших акций, мы утонули бы в своих никому не нужных бумагах за неделю.

— Наши бумаги не «дутые», напрасно ты говоришь, что они никому не нужны! Ты преувеличиваешь, как всегда!

— Их цена — двадцать центов на каждый доллар, потому что у нас не хватает капитала, недостаточно наличности и над нами нависла просто смертельная опасность!

— Чушь!

— Ты так думаешь? — В голосе Данросса зазвучали резкие нотки. — «Ротвелл-Горнт» сожрали бы нас за месяц, если бы знали размер нашей текущей дебиторской задолженности по счетам против срочной кредиторской.

Уставившись на него, старик молчал. Потом обронил:

— Это лишь временное явление. Обычное для этого сезона и временное.

— Ерунда! Ты прекрасно знаешь, почему передаешь мне должность: только я смогу разрулить кавардак, оставленный вами — тобой, моим отцом и твоим братом.

— Ну да, готов поспорить, ты сможешь. Это верно, — вспыхнул Аластэр. — Да. У тебя в крови как раз столько от «Дьявола» Струана, что ты смог бы послужить и этому хозяину, если бы захотел.

— Спасибо. Скажу честно: я не позволю, чтобы что-то стояло у меня на пути. И раз уж мы этой ночью говорим все напрямик, могу сказать, почему ты всегда ненавидел меня, почему меня ненавидел и мой собственный отец.

— Прямо-таки можешь?

— Да. Потому что я вернулся с войны, а твой сын — нет. Твой племянник Линбар, последний в вашей ветви клана Струанов, парень славный, но толку от него никакого. Да, я выжил, а мои бедные братья — нет, и от этого отец до сих пор сходит с ума. Ведь это так, да?

— Да, — согласился Аластэр Струан. — Да, боюсь, что так оно и есть.

— А я не боюсь, что так оно и есть. Я ничего не боюсь. Спасибо бабке Данросс.

— Хейя, тайбань, — бодро приветствовала его Клаудиа Чэнь, когда двери лифта открылись. Живая седовласая евразийка, перевалившая за шестьдесят, она сидела за огромным письменным столом, занимавшим большую часть фойе двадцать первого этажа. Из сорока двух лет, в течение которых Клаудиа служила Благородному Дому, двадцать пять она состояла исключительно при сменявших друг друга тайбанях. — Ни хао ма? (Как дела?)