Ян-Филипп Зендкер - Сердце, живущее в согласии Страница 17

Ну Ну с ранних лет удивлялась дядиной выдержке. Как можно оставаться спокойным, когда крысы вновь разорили семейные запасы риса? А с чего улыбаться, когда небеса запаздывали с дождем, земля трескалась от зноя и засуха грозила погубить урожай?

Или взять его жену, вошедшую в азарт и проигравшую далеко не лишние в семейном бюджете деньги. На празднестве в честь дня пагоды[3], среди прочих развлечений, устроили лотерею. Тетка Ну Ну упорно ставила на слона, но выпадали мышь, тигр и обезьяна. Когда же она проиграла последний кьят, слон выпал три раза подряд. Другой муж не только бы рассердился, но и поколотил жену-мотовку. А этот лишь пожал плечами, словно денег у него было как песка во дворе.

Дядина безмятежность была немыслимой для Ну Ну, и она решила, что у того было счастливое детство. Казалось, что ее собственная душа уже очень старая, успевшая многое узнать о жизни и смерти. О том, как быстро холодеет любимая рука в твоей ладони.

Настроение самой Ну Ну менялось, как погода в сезон дождей. То она беспричинно упрямилась, то становилась покладистой и сама не понимала, с чего вдруг ее охватывает беспокойство и страх.

Дети часто то смеются, то плачут, однако Ну Ну и здесь превосходила сверстников. О ее горестях и радостях знали не только в дядиной семье, но и в окрестных домах. Перевернув миску с рисом, Ну Ну горько рыдала. Услышав от соседских детей какую-нибудь глупость, ложное суждение или просто обидное слово, она могла думать о нем несколько дней. Перепады настроения сказывались и на ее теле. От малейшего волнения руки и ноги покрывались красными пятнами, такие же пятна часто высыпали на животе и груди. Они жглись и чесались, словно Ну Ну искусали все комары, обитающие в провинции Шан. Старшие велели ей не трогать пятна, но она не могла удержаться и расчесывала их даже во сне, а утром смывала кровь. Местные знахари лишь головами качали. Ну Ну не помогали ни припарки, ни заклинания. Через какое-то время пятна исчезали сами собой.

Бывало, она играла с детьми в лесу, и вдруг на нее накатывала мощная волна печали, совершенно беспричинной. На ближайшие несколько часов портилось настроение. Грустила она гораздо чаще, чем радовалась, до слез ее могла довести любая мелочь, например мертвая бабочка на обочине дороги. В такие моменты Ну Ну больше всего хотелось остаться одной, лечь на тонкий соломенный матрас, закрыть глаза и ни с кем не разговаривать. Только бы ее не трогали, никуда не звали и ни о чем не просили.

На следующее утро ее душевный небосклон столь же быстро очищался от туч, давая дорогу солнцу.

Иногда ее охватывало беззаботное веселье, и Ну Ну с радостью бралась за самую тяжелую работу, неутомимо полола огород и таскала воду в большом ведре.

Даже ее невозмутимый, терпеливый дядя порой называл Ну Ну мятущейся душой. Однажды она спросила о значении этих слов, дядя подумал и сказал без тени улыбки:

– Мается твоя душа чем-то. А чем – сам не знаю.

Может, поэтому в дядиной семье она всегда чувствовала себя не на своем месте? Нет, ее не притесняли, не говорили, что мешает. Просто Ну Ну ощущала себя… иной. Жила среди близких людей, но они не были ей родными.

Ну Ну часто не спалось. Закрыв глаза, она лежала, прислушиваясь к уютному потрескиванию дров в очаге и приглушенным голосам дяди и тетки. Потом они засыпали, и до нее доносилось их ровное дыхание. Ну Ну знала: ее любят. О ней заботились и никогда не требовали больше того, на что она способна. Ее никогда не ругали, не кричали, дядя и тетка давно заменили ей отца и мать.

И тем не менее…

Ну Ну постоянно ощущала невидимую стену, разделявшую ее с ними.

Время от времени ей снился сон. В нем Ну Ну видела себя девушкой у реки. Она знала, что на другом берегу ее ждут родители. Настоящие. Здесь ей было страшно и одиноко и очень хотелось поскорее переплыть реку. Но она боялась, что не справится с течением. Еще ужаснее были притаившиеся в воде крокодилы. Ну Ну бегала по берегу, настойчиво ища брод. Она звала родителей, махала им, но те не обращали внимания. Потом и вовсе поворачивались к реке спиной, собираясь уйти. И тогда Ну Ну, позабыв все страхи, прыгала в воду и сразу же чувствовала, как неведомая злая сила тянет ее на дно. Ну Ну сопротивлялась и гребла дальше. Она сможет, она умеет. Дядя научил ее плавать саженками, раздвигая волны сильными взмахами рук. Где-то на середине реки появлялись крокодилы. Ну Ну плыла все быстрее, но хищные твари не отставали. Еще пять взмахов – и она будет в безопасности. Четыре. Три… Аллигатор разевал пасть, готовясь проглотить ее. Ну Ну просыпалась в поту, охваченная страхом.

Ну Ну только раз рассказала дяде и тетке этот сон. Они подняли ее на смех: «Глупая девчонка! В реках провинции Шан давно нет крокодилов». Больше она никому не говорила про кошмар, хотя он продолжал ей сниться и одно время донимал ее так часто, что она боялась спать.

Дядина семья не стала ей ближе и после появления двоюродных братьев и сестры. Все они унаследовали спокойный характер родителей.

Пять безмятежных душ и одна мятущаяся. С красными пятнами.

Возможно, поэтому Ну Ну с ранних лет мечтала о собственной семье. Она не хотела жить в каменном доме с прочной крышей. Ее не прельщала жизнь в столице провинции. Единственным желанием Ну Ну было найти мужа и родить ребенка. Ее ребенка. Девять месяцев она будет носить его во чреве. Потом выпустит в мир, будет его кормить и оберегать. Ребенок и после рождения останется ее частью. Родственной душой.

Глава 3

Впервые к Ну Ну посватались в семнадцать лет. Из девочки она превратилась в красивую девушку, парням на заглядение. Их внимание ощущалось везде: на рынке, в родной деревне и в соседних. Ну Ну видела, как застенчиво, но с желанием смотрели на нее местные ребята, работавшие на полях. Она была высокой и худощавой, однако не стеснялась своего роста и всегда ходила прямо, даже когда несла на голове тяжелый груз. Мужчины разных возрастов любовались ее высоким лбом, полными алыми губами и большими ярко-карими глазами.

Она долго думала, как ответить парню, попросившему ее руки. Был он учтивым и скромным, с удивительно красивыми и грустными глазами. Ну Ну знала его с детства. Они вместе росли и давно симпатизировали друг другу. Парень был на полголовы ниже ее. Его левая нога была короче правой, и потому он слегка прихрамывал. Как и Ну Ну, он любил одиночество. Когда в сумерках ребята возвращались с поля, он всегда сильно отставал. Его редко звали играть в футбол, но юноша не отчаивался, он сидел у края поля и терпеливо ждал, не надоест ли кому-то из игроков гонять мяч. Возможно, тогда ему позволят заменить выбывшего.

Только ему Ну Ну могла рассказать о невидимых стенах. О внезапной темноте. О мертвых бабочках на обочинах дорог. О страхе перед умирающим огнем.

Судя по тому, как парень смотрел на нее, как слушал ее рассказы и задавал вопросы, он ничего не знал о мятущихся душах. И о теплых руках, которые медленно холодеют.

Но очень многое юноша понимал с полуслова. Например, что они похожи, и это было здорово. Обменявшись взглядами, они почти безошибочно угадывали настроение друг друга.

Когда он сделал Ну Ну предложение, она заплакала. Чувствовала: если сейчас отказать, у бедолаги никогда уже не хватит мужества посвататься к другой женщине. Ну Ну попросила время на раздумья до утра. Ночь она провела без сна, сидя возле огня и пытаясь успокоить сердце.

Рядом спали пять безмятежных душ, и ни у кого из них она не могла спросить совета.

Когда стало светать и на деревьях защебетали птицы, Ну Ну приняла решение.

У любви много врагов. Жалость – один из них.

Этот парень был для Ну Ну другом. Лучшего она бы никогда не нашла. Но друг не возлюбленный.

Отказала она и второму жениху. Им оказался сын самого богатого в провинции торговца рисом. Он приехал, услышав о красоте Ну Ну. Юноша был приятной внешности, а его манеры весьма впечатлили дядю и тетку. Сама же Ну Ну, перебросившись с поклонником несколькими фразами, почувствовала, что ему непонятна ни беспричинная грусть, ни беспричинная радость. Как может вырасти любовь там, где ей негде пустить корни?

На такого, как Маунг Сейн, она могла вообще не обратить внимания.

Нельзя сказать, что он был неприметным. Наоборот: к его роду, скорее всего, примешалась английская кровь. Как еще объяснить светлую, почти белую кожу и атлетическое телосложение? Маунг Сейн был широкоплечим, необычайно мускулистым, а в громадных ладонях почти целиком умещалась голова Ну Ну.

Обычно Ну Ну замечала высоких мужчин, однако в тот день ее занимали другие мысли. У ее двоюродной сестры Кхин Кхин вдруг поднялась температура. Девочка с трудом дошла до рынка и сейчас дремала под зонтом. Ну Ну аккуратно разложила для продажи овощи и коренья, усердно выращенные дядей: помидоры, баклажаны, имбирь, цветную капусту и картофель. День был жарким. Ну Ну то и дело смачивала в тепловатой воде тряпку, отжимала и прикладывала ко лбу Кхин Кхин. Потом девочка заснула. Воспользовавшись паузой, Ну Ну решила отнести заказ – несколько фунтов помидоров – в близлежащий ресторанчик. Она шла очень быстро. Корзинка на голове мешала смотреть под ноги, – неудивительно, что Ну Ну споткнулась. А корзинка словно этого и ждала – тут же слетела с головы. Помидоры покатились в разные стороны: через дорогу, в траву и под кусты. Ну Ну ползала на четвереньках, собирая беглецов. Когда она уложила последний помидор и подняла глаза, то увидела застенчиво улыбающегося молодого человека. Взглянув на нее, он тут же опустил взгляд.