Грэм Грин - Брайтонский леденец Страница 17

– Так что же, миссис Тернер… Айда, что вас интересует?

– Черный Мальчик, – ответила Айда.

– Черный Мальчик, – повторил Джим Тейт. – Это десять к одному.

– Двенадцать к одному.

– Выплата уменьшилась. На этой неделе на Черного Мальчика поставили целую кучу денег. Вы и десять-то к одному можете получить только от такого старого приятеля, как я.

– Ладно, – сказала Айда. – Я поставлю двадцать пять фунтов. И фамилия моя не Тернер, а Арнольд.

– Двадцать пять фунтов. Солидная ставка, миссис Какбы-вас-там-ни-звали.

Он послюнявил палец и начал считать бумажки. Просчитав половину, он остановился – за письменным столом он был похож на большую жабу – и прислушался. Через открытое окно доносился шум: шаги по камню, голоса, вдалеке звучала музыка, звонили звонки, неумолчно роптал Ла-Манш. Он сидел не шевелясь, держа в руке половину ассигнаций. Вид у него был встревоженный. Зазвонил телефон. Он не брал трубку секунды две, устремив на Айду взгляд своих испещренных красными жилками глаз; потом снял трубку.

– Алло, алло. У телефона Джим Тейт.

Телефон был старомодный. Тейт плотно прижал трубку к уху и сидел неподвижно; чей-то голос в трубке жужжал, как пчела.

Держа одной рукой трубку у уха, Джим Тейт другой собрал ассигнации и выписал квитанцию. Он хрипло сказал:

– Хорошо, мистер Коллеони. Я сделаю это, мистер Коллеони, – и положил трубку.

– Вы написали Черный Пес, – сказала Айда.

Он посмотрел на нее через стол. Прошло несколько секунд, пока он понял, что она сказала.

– Черный Пес, – повторил он и засмеялся хриплым, глухим смехом. – О чем это я думал? Черный Пес, в самом деле.

– Вот что значат заботы, – заметила Айда. – Папу римского они не оставляют даже во сне.

– Ну, у нас всегда есть о чем беспокоиться, – пролаял он с напускным добродушием.

Снова зазвонил телефон. Джим Тейт посмотрел на него так, как будто телефон мог его ужалить.

– Вы заняты, – сказала Айда. – Я пойду.

Выйдя на улицу, она осмотрелась, пытаясь разгадать причину беспокойства Джима Тейта, но ничего не заметила: вокруг был только Брайтон, занятый своими делами в этот погожий день.

Айда зашла в бар и выпила рюмку портвейна Доуро. Он был сладкий, густой и теплый. Она взяла еще рюмку.

– Кто такой мистер Коллеони? – спросила она бармена.

– Вы не знаете, кто такой Коллеони?

– Я только что впервые о нем услышала.

Бармен сказал:

– Он прибирает к рукам предприятие Кайта.

– А кто такой Кайт?

– Вы хотите сказать, кто был Кайт? Вы читали в газетах о том, что его укокошили на вокзале Сент-Пэнкрас?

– Нет.

– Не думаю, что они сделали это умышленно, – продолжал бармен. – Они хотели только порезать его, да бритва соскочила.

– Выпейте со мной.

– Спасибо. Выпью рюмку джина.

– За ваше здоровье.

– За ваше здоровье.

– Я ни о чем этом не слышала, – сказала Айда. Она посмотрела через плечо на часы; ей нечего было делать до часу; она могла выпить третью рюмку и немного поболтать.

– Дайте мне еще один портвейн. Когда все это случилось?

– Да еще до Троицы.

Слово «Троица» теперь всегда резало ей ухо – оно значило для нее очень многое: затертую десятишиллинговую бумажку, белые ступени, ведущие в дамский туалет, слово «трагедия», напечатанное крупным шрифтом.

– Ну, а что же товарищи Кайта? – спросила она.

– Вряд ли они уцелеют без Кайта. У банды нет вожака. Ну, у них теперь верховодит семнадцатилетний мальчишка. А что такой мальчишка может сделать против Коллеони? – Он перегнулся через стойку и прошептал: – Сегодня ночью он порезал Бруера.

– Кто? Коллеони?

– Нет, этот мальчишка.

– Я не знаю, кто такой Бруер, но, видно, здесь заварилась каша.

– Подождите, начнутся бега, – сказал бармен. – Вот когда пойдет заваруха. Коллеони хочет царить безраздельно. Быстро, посмотрите в окно – и вы его увидите.

Айда подошла к окну и выглянула на улицу, но опять увидела только знакомый ей Брайтон; она не замечала ничего другого даже и в тот день, когда умер Фред; две девушки в пляжных костюмах шли под руку, автобусы ехали в Роттингдин, какой-то человек продавал газеты, шла женщина с корзинкой для провизии, юноша в потертом костюме, прогулочный катер отходил от мола, длинного, светлого и прозрачного, похожего на креветку на солнце.

– Я никого не вижу, – сказала она.

– Теперь он уже прошел.

– Кто? Коллеони?

– Нет, мальчишка.

– А, вот этот паренек, – сказала Айда, возвращаясь к стойке и к своему портвейну.

– Пари держу, что он сейчас здорово озабочен.

– Такой мальчишка не должен был бы вмешиваться в подобные дела, – сказала Айда. – Если бы он был моим сыном, уж я бы выбила из него дурь" – И она хотела уже забыть о мальчике, переключить свое внимание, отвести свою мысль в сторону, словно ковш большого стального экскаватора, но вдруг вспомнила; лицо в баре, замеченное за плечом Фреда, звук разбитого стекла… «Этот джентльмен заплатит»… У нее была великолепная память. – Вы когда-нибудь встречали этого Колли Киббера? – спросила она.

– Не приходилось, – ответил бармен.

– Странный это случай с его смертью. Наверно, об этом много болтали.

– Я ничего не слышал, – сказал бармен. – Он был не из Брайтона. Никто не знал его здесь в округе. Он был чужой.

Чужой – она не понимала смысла этого слова: на свете не было места, где она чувствовала бы себя чужой. Вертя в пальцах рюмку с остатками дешевого портвейна, она, ни к кому не обращаясь, заметила:

– Жизнь – хорошая штука.

Все вокруг было ей близко и понятно: зеркало с рекламой за спиной бармена посылало ей ее собственное изображение; девушки со смехом шли через набережную с пляжа; на пароходе, уходящем в Булонь, звучал гонг – жизнь была хороша. Только мрак, в котором двигался Малыш, уходя из пансиона Билли, возвращаясь обратно в пансион Билли, был ей чужд; она не испытывала жалости к тому, чего не могла понять.

– Ну, мне пора, – сказала она.

Ей было еще рано, но она хотела получить ответ на некоторые вопросы, прежде чем придет мистер Коркери. Она обратилась к первой попавшейся официантке со словами:

– Это вам здесь так повезло?

– Не знаю, в чем, – холодно ответила официантка.

– Я думала, вы нашли карточку… карточку Колли Киббера.

– А, так это вон та, – презрительно сказала официантка, вскинув напудренный острый подбородок.

Айда пересела за другой столик.

– Ко мне сюда должен прийти приятель, – сказала она. – Мне надо подождать его, но я попробую что-нибудь выбрать. Картофельный пирог с мясом хороший?

– С виду он чудесный.

– Вкусный и подрумяненный сверху?

– Он просто картинка.

– Как вас зовут, милочка?

– Роз.

– Так, значит, это вам посчастливилось найти карточку?

– Это они вам сказали? – спросила Роз. – Они не могут мне этого простить. Считают, что я не заслужила такого счастья на второй день работы.

– На второй день? Ну, тогда вам действительно повезло. Этот день вы вовек не забудете.

– Конечно, – сказала Роз, – я всегда буду помнить его.

– Мне не следует задерживать вас разговорами.

– Пожалуйста, если вам угодно. Только сделайте вид, будто вы что-то заказываете. Сейчас мне больше некого обслуживать, а я прямо с ног валюсь из-за этих подносов.

– Вам не нравится ваша работа?

– Нет, почему же? – быстро возразила Роз. – Место хорошее. Я бы не променяла его ни на что другое. Я не хотела бы служить в гостинице или у Чессмана, даже если бы мне платили вдвое больше, чем здесь. Здесь так красиво, – сказала она, глядя на пустыню выкрашенных в зеленый цвет столов, на бледно-желтые нарциссы, на бумажные салфетки, на бутылочки с соусом.

– Вы здешняя?

– Я всегда жила здесь… всю жизнь, – ответила Роз. – На Нелсон-Плейс. Эта работа для меня выгодна, потому что мы здесь и ночуем. Нас только трое в комнате, и у нас два зеркала.

– Сколько вам лет?

Роз доверчиво наклонилась к Айде через стол.

– Шестнадцать, – ответила она. – Я от них это скрываю. Говорю, что мне семнадцать. Они бы сказали, что я слишком молодая, если бы узнали. Отослали бы меня… – Она запнулась и долго не могла выговорить этого мрачного слова. – Домой.

– Вы, наверное, обрадовались, – сказала Айда, – когда нашли эту карточку.

– Ну конечно!

– Как вы думаете, милочка, могу я здесь выпить стакан крепкого пива?

– Придется послать за ним, – ответила Роз. – Если вы дадите мне деньги…

Айда раскрыла свой кошелек.

– Наверное, вы никогда не забудете этого маленького человечка.

– Да ведь он был не такой уж… – начала Роз и вдруг запнулась, устремив взгляд в окно кафе Сноу, через набережную на мол.

– Он был не такой уж?… – повторила Айда. – Что вы хотели сказать?

– Не помню, – ответила Роз.

– Я вас спросила, забудете ли вы когда-нибудь этого маленького человечка?

– Вылетело из головы, – сказала Роз. – Я пойду вам за пивом. Неужели он стоит столько… стакан крепкого пива? – спросила она, взяв со стола две монеты по шиллингу.