Макс Нарышкин - Про зло и бабло Страница 17

— Говорков, кто такая Милорадова?

Он даже не посмотрел на меня. Он меня презирал. Я вынул из набора скрепку и швырнул ему в голову. Промазал и угодил в галстук.

— Я не знаю, кто такая ваша Милорадова, — по слогам произнес он и снова уткнулся в бумаги, сволочь.

Мне говорили, не нужно вникать в суть того, во что вникать должны другие. Но знать, кому СОС перечисляет треть всех сумм, я обязан. Это, как говорит юрист Володя, входит в мои функциональные обязанности. В противном случае как же я смогу защищать СОС от неправомерных притязаний налоговых органов? Я думал и смотрел в угол, под потолок, где находилась в постоянном движении маленькая, как глаз хамелеона, камера. Пять секунд — и она смотрит вправо. Потом едет влево, и тоже пять секунд. Я по часам засек. Но через десять минут после ухода моего юриста-дистрофика она вдруг остановилась и оставалась неподвижна пять минут.

Так закончился этот день. Я упустил три момента.

Первый. Без девяти минут двенадцать в кабинет вошли две девицы и один малый. По бейджам на их груди я безошибочно определил, что трио прибыло из отдела продаж. Девицы окружили стол, малый встал перед Володей и все четверо повели такой разговор:

Первая Девица: Володя, здравствуй, ты обещал проверить «Смайл».

Вторая Девица: Продажи падают на ноль-два процента, все говорят, что «Смайл» аутсайдер, но ты все равно даешь ему зеленый свет.

Малый: В чем дело, Володя?

Володя: О’кей, разберемся.

Под моим совершенно бессмысленным взглядом троица покидает кабинет.

Я: Кто это был, Володя?

Володя: Из отдела продаж.

Я: Я это понял, но почему они ходят втроем?

Володя: Не мешайте мне работать.

Я: Идите вы, Вова, к такой-то матери.

Эпизод второй. Тринадцать минут второго, в кабинет снова прискакала трясогузка из рекламного. С ватманским листом в руке она сначала процокала к столу скелета, потом к моему и в конце концов остановилась посреди офиса.

Трясогузка (мне): Я попробовала набросать эскиз. Посмотрите, пожалуйста, нам к вечеру нужно сдать готовый материал в отдел разрешений.

Володя: Что там у тебя?

Трясогузка: Я вчера показывала вам эскиз нового ролика…

Володя: Давай, заверю, я видел, пойдет. Креативно, цветно, претензий со стороны антимонопольного комитета не будет.

Трясогузка (растерянно): Но Герман…

Володя (злорадно): Это лежит на мне!

Трясогузка: Но Герман…

Володя: Элла, за это отвечаю я, и я буду отвечать за это!

Трясогузка посмотрела на меня взглядом, каким смотрят на выпускном балу девочки, которых из-под носа зазевавшихся любимых уводят на тур вальса нелюбимые. Я кивнул.

Жестко, я бы даже сказал — грубо, схватив ватман, скелет начертал на его углу «Согласовано: юротдел, Говорков» и, не глядя на эскиз, с ненавидящим взглядом протянул трясогузке. Я понимаю Володю. Чекалин не успел явиться, как все внимание СОС тут же переключается на него.

Но так, дорогой Володя, было всегда! И в школе, и во дворе, и в институте, и это будет длиться вечно, и конца этому тебе, Володя, не дождаться, поскольку у меня есть все основания полагать, что проживу я дольше.

И, наконец, эпизод третий, последний. «Атака клонов».

В семнадцать часов и двадцать одну минуту в офис влетела Раисамаксимовна. На крыльях ее сидел Володя.

— Господин Чекалин, вы что себе позволяете?! — и, стряхнув с крыльев юриста, она развела их в стороны и защелкала клювом над моей головой. Я не люблю, когда над моей головой щелкают клювами, и встал преимущественно поэтому, хотя первым толчком было все-таки желание встать при разговоре с женщиной. Раисамаксимовна беспола, но в юбке, а это обязывает к соблюдению этикета с моей стороны. — Вам здесь что, гримерка «Кривого зеркала»?!

На оба вопроса умный человек отвечать не станет, видимо, и она это понимала, поэтому перешла на конкретику:

— Что за кабацкие выходки?!

С первого раза у нее не получилось, и она попробовала в четвертый раз:

— Кто дал вам право оскорблять сотрудника?! А этот мужской канкан с забрасыванием ног на стол?! Сергей Олегович просил за вас лично, но Сергей Олегович еще не знает, чем вы тут занимаетесь с первого дня!

— Сергей Олегович просил за меня ВАС? — как можно тише спросил я. — Как Сергей Олегович может ВАС просить за меня?

Раисамаксимовна мгновенно пришла в чувство. Иногда раисымаксимовны в своем желании угодить так стараются, что перешагивают грань, за которую нельзя перешагивать даже в рамках неограниченных полномочий.

— А Патриарх всея Руси Алексий за меня перед вами не ходатайствовал?

Мне нужна ее злость. Она мне нужна как воздух. Напрасно все думают, что благополучие существования в корпоративном коллективе зависит от умения давать всем. Такая проституция неминуемо приведет к тому, что рано или поздно тебя поставят на хор. На самом деле с первого же дня службы в любой компании нужно разбить штат на приятелей и врагов, чтобы в будущем не доверять никому и сталкивать лагеря друг с другом, оставаясь при этом в стороне. Старостин потратил на мою разработку немыслимые средства в надежде отстучать затраты и получить на мне сверхприбыль. Он и его люди невероятно умные люди, и если из десяти тысяч московских выпускников они выбрали меня, то никакая Раисамаксимовна не в силах разубедить их в обратном. Квартира оформлена на мое имя, машина оформлена на меня, мне переданы пятьдесят тонн «зеленых», так неужели все это сделано для того, чтобы выбросить меня со всем этим на улицу из-за недовольства мною истеричной, безмозглой, криворотой суки?

— Что вы сказали?.. — из птицы она обернулась коброй, и клобук ее качнулся в мою сторону как маятник.

— Вот этот дегенерат, — я показал на Володю, — завтра утром должен сидеть в другом кабинете. Он мешает мне сосредоточиться, он пахнет жареной картошкой. Если завтра я увижу его здесь, через десять минут мое заявление об увольнении будет лежать на столе Сергея Олеговича.

— Завтра? Вы сегодня же покинете СОС, — зловеще предсказала Раисамаксимовна, и на месте Маринки из статистического или Володи, у которого — я вижу — зашлось сердце, как если бы это было сказано ему, я бы ей поверил. Ртом ее овладела судорога, и слова «Как это вас служба безопасности пропустила» она выдавила с каким-то гортанным подвыванием.

В офис, не подозревая о затишье перед громом, заскочила девочка. Я определил это краем глаза по голым ногам и легкому аромату духов.

Усевшись перед вице-президентом, я посмотрел на глазок. Еще несколько секунд камера была недвижима, а потом снова принялась за свою фрикционную работу, напоминающую секс нетрезвого эстонского донжуана.

— Встать!! — прокричал мне кривой рот, и девочка выпорхнула из юротдела.

Три секунды мне пришлось подождать, чтобы объектив отвернулся, а потом я сразу выбрал из пятерни средний палец, выпрямил его и поднял над головой. Едва камера начала обратный ход, я убрал руку.

— Завтра. На совещании. Вы будете присутствовать. Я покажу пленку совету директоров. Я подам на вас в суд за оскорбление, — ей все труднее и труднее говорить, потому что рот уже не слушается. Она надиктовывает мне телеграмму. Ей хочется назвать меня ублюдком, мразью, она бы, наверное, ударила меня по голове стоящим на столе телефоном… но за ее спиной причесывает офис камера, а ей завтра показывать пленку совету директоров.

Она ушла, Володя сел. Я смотрел на него долго, пытаясь сообразить, как мужик в такой ситуации не смотрит на другого мужика. Если бы он поднял взгляд и сказал, что слаб физически, что это угнетает его с детства и что это единственный способ защитить себя от обид, я бы его тотчас простил, и мне стало бы стыдно, как бывало всякий раз через полчаса стыдно за глупый поступок. Наверное, после этого он получил бы неплохую поддержку в моем лице. Но стыдно мне не стало. Во-первых, он принялся что-то читать и править, так и не удостоив меня ни взглядом, ни словом, во-вторых, я не совершал ошибки. Я только что приступил к разделению штата компании на два лагеря, уже надорвав с одной стороны корпоративный свод внутренних законов СОС.

Глава 7

И вот оно, совещание!

Как и было обещано, на следующее утро. Впрочем, совещания здесь проводятся ежедневно, так что удивляться этому нечего. Со стороны к участию в этом вече допускаются лишь те, в ком назрела необходимость. Но члены совета директоров, начальники департаментов и топ-менеджеры заседают каждый день. В этой стране так принято. Две недели выходных после Нового года, еще тридцать праздников, плюс профессиональные, восемь дней каждого месяца, за год последних набегает девяносто шесть, итого: около 130 дней в году россияне отдыхают. Сюда следует прибавить, конечно, «короткие» рабочие дни, те, что следуют сразу после четверга, а это еще двадцать пять рабочих дней. Таким образом, среднестатистический россиянин не работает ровно половину года, но получает заработную плату. А сейчас я буду выглядеть законченным крохобором: каждый рабочий день проводятся заседания, которые длятся до двух часов. Для сравнения можно вспомнить, что в Северной Корее, к примеру, товарищи отдыхают два раза в году. На день рождения дорогого вождя Ким Ир Сена и в день республики. Говорят, что некоторые расслабляются и в день рождения любимого вождя Ким Чен Ира, но это строго пресекается. Товарищ Ким Чен Ир категорически возражает против культа его личности.