Сердар Озкан - Сердце розы Страница 17

— Розы всегда волнуются, как бы за чудом своего дара не позабыть того, кто подарил его.

— Конечно же! Как я сразу не догадалась, — пробормотала Диана.

— Розы помнят, что их существование — это дар земли, и что земля источник их жизни. Они прекрасно знают, что когда увянут, то упадут на землю в виде семян, и что земля примет семена только тех роз. которые никогда не забывали. откуда они появились. Касаясь земли голыми ногами, мы показываем розам, что тоже не забываем землю. Розам это нравится.

Госпожа Зейнеп снова надела сандалии.

— Все, о чем мы говорили, было лишь подготовкой, чтобы начать путешествие к голосу роз. Там, в саду. мы должны раствориться в ротах. отдать им все. что у нас есть, — разум, сердце. душу… все… Если ты готова, то начнем.

Диана кивнула.

— Очень хороню… А что ты вообще знаешь о розах? — спросила госпожа Зейнеп.

— Ничего. Особенно если относиться к ним гак. как вы. то я абсолютно ничего не знаю.

— Превосходно. Отличное начало. А теперь я скажу тебе золотое правило того, кто хочет слышать розы.

— Золотое правило?

— Оно гласит: узнай свою розу. — Госпожа Зейнеп нежно потрогала лепестки оранжевой розы слева от нее и продолжила: — Узнать о розе можно только от другой розы. Это единственный возможный путь.

Они медленно шли к центру сада, когда госпожа Зейнеп вдруг остановилась и склонилась к желтой розе.

— Что случилось, Желтый Цветок? Я не вплела раньше, чтобы ты плаката. Почему ты плачешь. когда весь сад купается в счастье?

Диана внимательно смотрела на нее. Роза не издавала ни звука, но госпожа Зейнеп слушала, время от времени кивая головой, словно соглашалась.

— Извини, я не знала. Желтый Цветок. — сказала она розе. — Если наша гостья не возражает, я бы еще раз выслушала тебя с самого начала.

Она обернулась к Диане.

— Желтый Цветок сегодня очень расстроена. Не хочешь задержаться и послушать, что она расскажет?

— В каком смысле? Вы же знаете, что я не слышу се.

— Зато она слышит тебя. Ну что, задержимся?

— Мне как-то странно, но давайте послушаем.

Диана уселась на землю, куда указала госпожа Зейнеп. и поджала под себя нош. Зачем волноваться об испачканных белых брюках, если розе от этого станет легче!

— Я буду говорить тебе, о чем рассказывает Желтый Цветок, — сказала госпожа Зейнеп и. повернувшись к розе, добавила: — Это Диана. сестра-близнец Мэри.

— Рада познакомиться. Диана, — сказала Желтый Цветок через госпожу Зейнеп. — А я было подумала, что это Мэри, но соловей подсказал мне. что я ошибаюсь.

— Я тоже рада познакомиться, — сказала Диана, словно беседуя сама с собой.

— Ну а теперь. — сказала Зейнеп, обращаясь к Желтому Цветку, — расскажи нам, отчего ты такая грустная.

— Прошу простить меня, — сказала Желтый Цветок. — Знаю, вы привыкли, что в этом саду все розы всегда счастливы, но у меня сегодня печальная дата. Когда-то в такой же день моя подруга Венера утратила свой аромат. Поэтому каждый год в этот лень мне так грустно…

— Это нормально. Желтый Цветок. Иногда счастье выражается в слезах, пролитых о подруге… Но расскажи нам, как это случилось. Я бы никогда не подумала, что твоя подруга может потерять свой аромат.

Хорошо, — согласилась Желтый Цветок. — Тогда позвольте мне начать с рассказа о самой первой ароматной розе, от которой мы все произошли, поскольку это имеет непосредственное отношение к трагедии, которую пережила Венера. Однажды наш великий султан, пожелав создать розу, которая будет пахнуть так, как ему нравится, приказал обрызгать землю в саду своими лучшими духами. А потом наполнил сад эликсиром жизни, чтобы его роза никогда не завяла. И когда она расцвела, он назвал ее Роза Небытия. Султан нарочно дал ей такое имя. чтобы она помнила, что у нес нет своею аромата, а только тот. который придают ей духи. А в местах, откуда я родом, роза как раз является розой из-за своего аромата… Прошло время, и султан пожелал, чтобы его духи знал весь народ, поэтому разрешил посадить розу за стенами султанского парка. Конечно, без эликсира жизни роза завянет, но к этому времени запах его духов достигнет самых дальних уголков империи. Мы с Венерой, ее потомки, были высажены на площади в маленькой деревушке. И расцвели мы с единственной целью — сделать запах султанских духов известным всем, и поэтому нам хотелось, чтобы нас любили только за запах его духов, исходящий от нас. В нашей деревне жили два типа людей. Такие-Как-Мэри и Иные. Такие-Как-Мэри чувствовали. что мы пахнем духами султана, поэтому проявляли к нам большой интерес и внимание. Иные же придавали значение лишь нашему цвету, стеблям и лепесткам, то есть только тому, что видели.

Однажды в городе появился торговец искусственными розами. Фальшивые, безжизненные, совершенно не пахнущие розы… Мы не могли поверить, что кто-то может заинтересоваться ими. Но Иные начали шептаться между собой: «У торговца красивые розы. Их лепестки из шелка, они никогда не завянут, и, самое главное, у них нет шипов».

И вскоре торговец продал так много «роз», что деревня превратилась в деревню искусственных цветов. Такие-Как-Мэри не смогли вынести этого и уехали, а мы с Венерой остались со своей потребностью быть любимыми даже Иными.

Тогда мы еще не понимали, к какому несчастью это приведет нас. Вскоре, после того как уехали последние Такие-Как-Мэри, мы мало-помалу начали меняться, пытаясь стать похожими на то, что гак ценили Иные, в надежде понравиться им. А поскольку они ценили только то, что видели, мы все больше сосредоточивались на своем внешнем виде. Мы пытались стоять ровно, вытянувшись, как искусственные розы, мы пытались тянуть врешь чтобы листья подольше не осыпались с нас.

Мы даже не плакали, как прежде, от переполнявших нас чувств, чтобы не сморщились лепестки. И скоро, из-за того, что мы больше не заботились об этом, наш аромат начал потихоньку улетучиваться.

А мы все прихорашивались, чтобы нравиться Иным. Мы меняли цвета один за другим. Иные говорили: «Вырастите выше». И мы росли выше. Они говорили: «Повернитесь в гаком-то направлении», и мы делали это. Сначала они сделали из нас то, что им хотелось, а потом рас- сыпались в похвалах и комплиментах.

Но. несмотря на успех, в глубине души мы знали, что на самом деле они нас не любят. Только те, кого интересовал наш аромат, любили нас по-настоящему. Потому что именно аромат делает розу розой. То, что чувствовали к нам Иные, в лучшем случае было восхищением. Я понимала это, но Венера вела себя так, словно не замечала, что происходит. Я пыталась предупредить ее. Говорила, что Иные похожи на невидимого червя, поедающего нас изнутри.

«Мы должны немедленно бежать отсюда — гуда, где живут Такие-Как-Мэри». — уговаривала ее я. по она не обращала внимания на мои слова. «Ты ненормальная». — отвечала мне она, и я не обижалась, ведь это было правдой. В деревне, переполненной искусственными розами. отсутствие аромата казалось нормой.

Пока я пыталась переубедить се, рядом с нами появилась целая армия муравьев, которые выстроились на земле в буквы: «Не поддавайтесь Иным, которые крадут вас у вас самих!» Венера искоса взглянула на них и пробормотала: «Проклятые муравьи! Повсюду ползают».

В конце концов, когда я поняла, что Венере уже не помочь, то решила хотя бы спастись сама. Мне нужно было покинуть деревню как можно быстрее, но я понятия не имела, как это сделать. У роз ведь нет ног. Поэтому я стала ждать кого- то, кто выкопает меня и унесет отсюда.

И они наконец появились! Большой муж- чипа. худенький ребенок и серый ослик. И хотя мужчина с ребенком выглядели очень усталыми, они не ехали на ослике, а шли рядом. Это было так странно, что я не могла понять, в чем туг дело.

Они с облегчением уселись под ближайшим деревом.

— Пап. почему гак получилось? Я устал, и мы чуть не умерли в нуги.

— Закрой рот. — Отец отвесил сыну подзатыльник. — Пешком всегда тяжело.

— Но ведь у нас есть осел! К тому же сильный.

— Помолчи, я сказал! Перестань молоть шор. Ты что, не слыша.! что говорили люди, когда мы оба ехали на осле? Разве не говорили они: «Посмотрите на этих двух бессердечных болванов на бедном маленьком ослике!» Что могут подумать обо мне в этой деревне, ест узнают об этом!

— Да, по после тою как ты согнал меня с осла, тебе ведь стало удобно.

— Стадо. Пока не услышал слона: «Посмотрите, какой жестокий человек! Он восседает на осле, как король, а его бедняга сын еле волочит ноги». А я знаю того, кто это сказал. У него рот не закрывается, так что, не дай бог, об лом узнают в деревне. Что они подумают обо мне?

— Все это так, пап, но потом ты слез с осла и посадил туда меня. По крайней мере, хоть мне было легче.

— А ты что, не помнишь, что люди сказали потом? «Посмотрите на этого избалованного мальчишку, который катается на осле, когда его старик отец едва переставляет ноги». Я не хочу чтобы другие считали, что мой родной сын не уважает меня. А что могут подумать люди и деревне, если узнают об этом?