Геннадий Сазонов - Марьинские клещи (сборник) Страница 17

Теперь, среди наступающей зимы, этот ярый захватчик и нацистский политик призывал русских солдат сдаваться без боя в плен, обещая каждому блага земные.

Даже в самом страшном сне нашим солдатам, которые погибали, но не сдавались, не могло присниться, что через десятилетия на отчей земле появится писатель, который будет в своих романах до небес превозносить Гудериана, называя его не иначе, как «душа и гений блицкрига».

Но ведь «блицкрига» не получилось!

Откуда же в воображении сочинителя взялся «гений блицкрига»?

Ни один из планов Гитлера на Восточном фронте не был осуществлён полностью(!) в период с июня по декабрь 1941 года.

О каком же «блицкриге» ведёт речь автор романа, посвящённого Гудериану?

Понять такое невозможно!

Господи, до какого края дожили люди!

Сей сочинитель, воспевая «мудрого, гуманного, высоконравственного Гудериана», повесил большой замок на собственную совесть. Он обошёл молчанием истинное лицо фашиста, которым тот прославился во время похода на Восток.

Когда культурный Гудериан занял Ясную Поляну, родовое имение Льва Николаевича Толстого, то изгадил усадьбу так, что в его гуманизме засомневались свои же германские нацисты, не отличавшиеся особой нравственной разборчивостью.

В зданиях усадьбы Льва Толстого по приказу Гудериана устроили конюшни для лошадей из обоза. Редчайшие рукописи гениального художника слова, книги, картины были уничтожены солдатами полка «Великая Германия». Когда служители музея принесли дрова, чтобы фашисты не жгли мебель Толстого и книги из его личной библиотеки, то услышали:

— Дрова нам не нужны, мы сожжём всё, что связано с именем вашего Толстого.

И сожгли!

Апофеозом вандализма генерала Гудериана стало устройство на могиле известного во всём мире русского писателя, солдатского… туалета. Может, в тот момент Гудериан тронулся умом и не понимал, что творили его подчинённые?

Нет, он всё прекрасно понимал!

Ведь он был высокообразованным и высококультурным в фашистском духе, в немецком стиле. А тут, в усадьбе, возле его начищенных сапог лежала другая культура — русская, культура, по его мнению, недочеловеков, на которую не зазорно справить малую или большую нужду, как делают бездомные злые собаки.

«Просвещённый патриот», певец Гудериана заразил своими чувствами многих и многих. В музее одного областного центра, в военном зале, я обратил внимание на портрет Адольфа Гитлера.

— Зачем он здесь? — спросил я сотрудницу.

— А как же! — удивилась она. — Мы же патриоты, мы обязаны понимать историю правильно. Если у нас в экспозиции есть потрет Сталина, то должен висеть и потрет Гитлера.

Такой нынче модный патриотизм.

Но ведь Сталин не планировал уничтожить Москву и на её месте сделать… водохранилище, а всех русских мужчин кастрировать и превратить в рабов.

А Гитлер планировал всё это, и не только планировал, но и пытался осуществить в ходе операции «Барбаросса», когда двинул на Москву огромное количество войск.

Есть ли разница между Сталиным и Гитлером; между тем, кто напал и тем, кто вынужден был обороняться?

Несомненно, для всякого здравомыслящего она, конечно, есть.

Но для историков, вроде той, что встретилась мне в музее, её нет.

Увы, к великому сожалению!

Модный патриотизм, как это ни странно на первый взгляд, таит в себе серьезную опасность, он пытается стереть границу между добром и злом.

С уравнивания в «правах и обязанностях» Сталина и Гитлера, как в приведённом случае в музее, у нас мало- помалу стало происходить забвение истории Великой Отечественной войны и прививание детям и юношам лояльности к фашизму.

И вот уж какая-нибудь девчушка с жаром принимается утверждать, что «немцы были хорошие».

И вот уже все преступления фашистов разом как бы перечёркиваются в юном сознании, и на их место с помощью либерального мифа ставится образ «добрых немцев», которые поселялись в наших деревнях, жили с нашими женщинами, и даже… работали в колхозе.

В замечательном романе «И дольше века длится день» советский писатель Чингиз Айтматов привёл историю о том, как людей превращали в манкуртов, то есть лишали памяти. Раскалённую овечью кожу натягивали на голову, человек корчился от боли и терял сознание. Через какое-то время он приходил в себя, но был уже совершенно другим. Он не знал собственного имени, не помнил название родной страны, не узнавал отца и мать, не мог восстановить свою любовь, он был послушным орудием в чужих руках.

Он превратился в манкурта!

Читатель понимал, что автор рассказал легенду: манкуртизм, скорее, аллегория. Да, так. Но, в то же время, и не совсем так. Парадокс в том, что древнюю сказку в современной России пробуют сделать былью — изъять из сознания народа его историческое прошлое.

Не такую ли вожделённую цель и пытался достичь своим творчеством певец Гудериана? Похоже, весьма похоже. С какой любовью и самозабвением описывал он «светлый образ» генерала Гейнца Гудериана! Из-под пера выходил просто ангел безвинный! Впору ставить в красный угол и молиться, забыв от радости все его кровавые преступления.

А каковы под пером сочинителя командиры Красной армии?

Певец Гудериана изобразил их грубыми недоумками, по уровню интеллекта не превосходящими захудалых колхозных бригадиров. Куда уж им с их свиным рылом в пряничный ряд избранных фашистов.

Но почему же тогда эти колхозные лапти разгромили подчистую гениев блицкрига?

Об этом сочинитель угрюмо умолчал.

Так, реальных героев Великой Отечественной войны подменяют героями фашистской Германии, и эти подмены тиражируют по всей России.

Не отстаёт от «великого» писателя и столь же «великий» издатель. Из месяца в месяц он штампует в Москве повести и романы, где основные фронтовые операции и победы Красной армии в Великой Отечественной войне густо обливаются грязью.

В довершение ко всему издатель выпускает воспоминания Гудериана, умильно называя их «Записки рядового солдата». Издатель, как и писатель, скромно умалчивает, что Гудериан был единственным в войсках 3-го Рейха, который издал приказ — «пленных не брать».

Или вот известный деятель из Петербурга, выступая по радио в Москве, договорился до того, что 22 июня 1941 года Севастополь бомбили… турецкие самолёты.

Во как!

Ведущий передачи сладко ему поддакивал.

Иными словами, «немцы были хорошие». Не они обрушили смертоносный груз на Севастополь, а турки. И этот вещун имеет звание доктор наук, преподаёт где-то, учит молодёжь. Я не удивлюсь, если учёному когда-нибудь в Кремле вручат орден «За заслуги перед Отечеством» — за его открытие по поводу «самолётов турок».

У всякого автора — свой герой.

У имеющего всякие лавры, всевозможные литературные премии, награжденного орденами в Кремле, упомянутого сочинителя, которого можно назвать «русским певцом фашистов», герой — Гудериан.

Мой герой — Иван Степанович Конев.

Я ему обязан, а также обязан генералу Николаю Ватутину, генералу Павлу Ротмистрову, генералу Василию Швецову и миллионам наших погибших солдат и офицеров тем, что они спасли мой родной город от фашистской оккупации, а Родину — от порабощения. И ещё тем, что мирно и счастливо продолжаю жить на улице славного воина, где на табличках звание «маршал» написано с большой буквы — на улице Маршала Конева в достославной Вологде.

А Гудериану я лично не обязан ничем!

Наоборот — он мне обязан! Он не вернул мне долг за поруганную отчую землю, за безвинно убитых, за сожжённые города и деревни, за истребление фашистами моего древнего крестьянского рода, у которого война забрала всех мужчин.

Да простит меня читатель за отступление. Наболело — не мог не выплеснуть! В самом деле, как ничтожна суета по возвеличиванию фашистских военных командиров-преступников перед всем человечеством, преуспеть в котором изо всех сил желают современные либералы в России.

Бедные, несчастные люди, мне их искренне жаль!

Вернусь в позднюю осень 41-го, на заснеженный просёлок.

Свернуть с него на автотрассу Москва-Ленинград представляло большую опасность. Немецкие самолёты стерегли дорогу днём и ночью, бомбили подряд всё, что двигалось — машины, конные повозки, безлошадных пешеходов, а иногда — и стада коров, которых, спасая, перегоняли с западных районов на восток.

Поэтому чаще приходилось пробираться окольными путями. Особых трудностей не возникло, Николай Чуранов прекрасно угадывал местность с одного взгляда, будто ехал по вологодским знакомым местам, ни разу он не заблудился.

Сон у генерала после прочтения листовки пропал совсем.

Внимая убаюкивающему гулу мотора, Конев всё думал и думал о себе, о ситуации, возникшей в Советском Союзе из-за внезапного нападения фашистов и вынужденного нашего отступления.