Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю Страница 17

Насколько же лучше в более уютных и приветливых номерах маленьких горных гостиниц, с их обшарпанными тазиками и дырками в дверях!

Горничные в гостиницах находят особое развлечение в том, чтобы прятать тапочки постояльцев. И не поворачивается язык их упрекать, если в своей однообразной и трудной жизни они позволяют себе эту невинную шутку. Иногда они прячут тапочки в комод, иногда ставят под полку, а часто засовывают их за зеркальный шкаф, либо кладут между матрасами. Когда они замечают, что гость обнаружил тайник, они находят новый. И тогда попробуйте найти тапочки. Иное утро все проходит в поисках тапочек. Наконец, вы смиряетесь и идете пить кофе с молоком босиком. Садитесь за столик, кладете сахар и — хлоп! — тапочки выпадают из складок салфетки.

Когда вы торопитесь, шутка начинает раздражать. Но в целом все это очень мило, и мы знали одного очень богатого господина, который ездил по свету, переезжая из одной гостиницы в другую с единственной целью — дать попотчевать себя «шуткой с тапочками». Несчастный человек, у которого не было обеих ног.

На следующее утро, чтобы выяснить, куда девались его тапочки, Солнечному Лучу пришлось подкупить гостиничного слугу, с которым горничная поделилась секретом местонахождения тапочек, взяв с того клятву молчать.

Наш друг посмотрел в окно и на площадке перед входом в гостиницу с удивлением увидел…

Доктора Фалькуччо?

Нет: элегантных постояльцев гостиницы с лыжами на плечах; в руках они несли старые сковородки, дырявые противни, сломанные половники, крышки без ручек и другие негодные предметы кухонной утвари, названия которых мы запамятовали, за что и просим прощения.

«С ума сошли?» — подумал Солнечный Луч.

— Нет, — сказал ему директор гостиницы, когда он спустился вниз. — Они отправляются на охоту на волка. Если вы желаете также…

— Конечно!

— Тогда возьмите вот это.

Молодой директор вручил Баттисте старую продырявленную сковородку и вприпрыжку удалился, чтобы проследить за последними приготовлениями к охоте.

Баттиста спрашивал себя, не будет ли ему доверено трудное задание стряпать зверя после его поимки, когда проводники закричали ему поторопиться, ибо уже отправлялись в путь. Он бегом догнал группу и проследовал с ними, в то время как…

Но, может быть, эта глава уже и так слишком затянулась. Закончим же ее поскорее и перейдем…

— К предыдущей! — скажут мои маленькие читатели.

К следующей, с вашего позволения.

VII

Условившись с Баттистой встретиться в Сан-Грегорио, Филиппо и Гверрандо взяли напрокат двух мулов и отправились в погоню за беглецами. Мул, на котором ехал Филиппо, был довольно упрям и своенравен. Долгое время, после того как на него уже сели верхом, он не двигался с места, оставаясь глухим к понуканиям всех жителей селения, кои, несмотря на ранний час, любезно пришли проводить наших друзей и бескорыстно поделиться большим опытом сдвигания упрямого животного с места. Но не подействовали ни палки, ни крики, ни заманчивые обещания, которыми старались убедить животное тронуться.

Филиппо уже подумывал о том, чтобы отправиться в погоню пешком, как вдруг мул по собственной воле дернул бегом, но вместо того, чтобы направиться к Валлефоска, как было условлено, пошел к Валлефонда, что в противоположной стороне.

Мул Гверрандо был менее своенравен и довольно безынициативен. Он затрусил вслед за первым. На полдороге наездники заметили, что какой-то горец следует за ними на другом муле и кричит:

— Стойте, стойте!

— А в чем дело? — спросил Гверрандо, бессильный остановить свое животное.

— Дело в том, что мой мул привык всегда идти за другим мулом и сейчас идет за вашим.

Горец также направлялся в Валлефоска.

За ним следовал трусцой четвертый мул с еще одним горцем, который выкрикивал непонятные фразы и угрожающе и красноречиво размахивал палкой в направлении Филиппо, возглавлявшего колонну.

В Валлефоска был ярмарочный день; многие крестьяне встали очень рано и теперь направлялись из окрестных селений на своих мулах к этому оживленному местечку. Но один за другим они натыкались на цепочку мулов, ведомую Филиппо, и их мулы поворачивали и возвращались, пристраиваясь в хвост колонны. Так колонна все время разрасталась и стала весьма внушительной к моменту, когда входила в Валлефонда среди приветственных криков жителей, не скрывавших своего восторга при виде Филиппо ввиду столь нового для них зрелища, кое можно было бы определить так: опасные попытки господина среднего возраста сойти с буйного мула.

В тот день ярмарка в Валлефоска оказалась совершенно безлюдной.

Что же до наших друзей, то по совершенно счастливой случайности они оказались как раз в том селении, где прелюбодеи сделали свою первую остановку. И, вспоминая о твердой решимости своих мулов отправиться в Валлефонда вместо Валлефоска, они поняли, что любовники бежали на мулах.

Официант единственной гостиницы Валлефонда сказал, что там была и выехала оттуда три часа назад молодая женщина, приметы которой поразительно точно соответствовали наружности Сусанны.

— Неужто она? — спросил Филиппо.

— Мне это самому интересно, — пробормотал щеголеватый молодой человек.

Он бросил кошелек с золотыми монетами официанту и спросил у него:

— Она была не одна?

— Она была одна.

— Слава богу! — воскликнул покинутый муж.

— О, черт! — сказал будущий зять дона Танкреди. — Давайте назад кошелек.

Разумеется, дон Танкреди был в чемодане женщины.

— И куда она поехала? — спросил Филиппо.

— Она отправилась в направлении Кастель-Сант’Анджело.

Филиппо и Гверрандо поехали в карете по дороге, тянувшейся у подножья высоких лесистых гор, вдоль вздувшегося и бурного потока. Мало-помалу они поднялись над Валлефонда. Линии снегов они еще не достигли, но все время к ней приближались.

Они не только видели ее на кольце гор, но и чувствовали ее близость. Воздух становился сухим и колючим. Пахло снегом.

В карете, которой почти касались ветки гигантских каштанов, Филиппо мрачно смотрел в пустоту перед собой.

— Подумать только, — воскликнул он, — ведь я ее выиграл в лотерею!

— В лотерею?

— Да. Несколько лет назад я участвовал в одном благотворительном базаре и приобрел лотерейный билет под номером семнадцать.

— Несчастливое число.

— Выпал как раз номер семнадцать, и тот, кто раздавал выигрыши, как ни старался, никак не мог найти выигрыш под семнадцатым номером на столе, заваленном ценными предметами. Наконец, оглядевшись вокруг, я, к счастью, обнаружил карточку с этим номером. Угадайте, где? На плече Сусанны, в которую я давно был тайно влюблен. В то время она была женой одного моего друга, человека светского и весьма любезного, который не стал возражать против того, чтобы я увел домой женщину, выигранную в лотерею. Последовал развод, и я женился на выигрыше номер семнадцать. Потом выяснилось, что карточка с этим номером оказалась на плече у женщины из-за порыва ветра.

— Печальная и нежная любовная история! Прямо трудно поверить.

— Да так оно и есть, все вранье.

— Ну ладно, не падайте духом: с глаз долой, из сердца вон, как сказал тот слепой, который не страдал сердцебиениями.

Беда была в том, что прелюбодеи, заметая следы, переезжали из одного селения в другое.

— Главное, — говорил дон Танкреди, — это направить их по ложному следу.

Негодяй, очевидно, потерявший голову в сотый раз за свою жизнь, намеревался пересечь границу по фальшивым паспортам. Ради Сусанны он вдруг позабыл цель своей поездки и все свои добрые намерения вернуться к жене.

«Она ждала десять лет, — думал он, — может подождать еще несколько дней».

Он не лукавил: его твердым желанием было вернуться к жене; неважно когда, но вернуться. Как и многие в таких случаях, дон Танкреди не мог учесть главного, а главным в данном случае было время. Сколь многие из нас не совершили доброго поступка лишь потому, что чересчур медлили, полагая, что жизнь вечна!

Доехав до Кастель-Сант’Анджело, беглецы остановились в пансионе.

— Возьмем два номера, — сказал дон Танкреди, джентльмен, как и прежде, — я не хочу вас компрометировать.

Но внезапно Сусанна, которая любовалась панорамой из окна, побледнела: бодрым шагом по проселочной дороге подъезжала двуконная карета, а в карете неподвижно сидел с закрытыми глазами ее муж.

— Загони лошадей, — кричит Гверрандо кучеру, бросая ему кошелек, набитый золотыми монетами, который он уже давал и отобрал у официанта из Валлефонда, — но мы должны прибыть раньше, чем они отъедут!

Кучер хлещет лошадей и орет, лошади взмывают, гремят бубенцы, и дорога убегает назад.

Через потайную дверь любовники скрываются на легкой двуколке.

Прибывают муж и Гверрандо:

— Здесь была дама?

— Да и уже уехала.