Роман Грачев - Молчи и танцуй (Часть 2) Страница 17

Лариса не догадывалась, что всего лишь через несколько часов все пойдет наперекосяк.

Васе Стручкову не было покоя ни днем, ни ночью. Еще месяц назад он был мальчиком для битья, на котором испытывали прочность своих кулаков телевизионные начальники всех мастей, включая редактора финальных титров, но теперь вдруг все изменилось. Теперь Василий Стручков – спаситель планеты, Брюс Уиллис и Арнольд Шварценеггер в одном флаконе.

– Вася, выручай! – орал в трубку коллега с областного телевидения, ведущий аналитических новостей Дима Баранов по прозвищу Бараш. – Подкинь кандидатского видео.

– Сам снимай, – отбрыкивался Стручков.

– Ну, Васек, я тебе буду должен. Ты же знаешь, я свои долги возвращаю.

– Если бы мне все возвращали долги так, как ты, я стал бы миллионером еще в прошлом веке. Все, гуд бай.

Бараш остался ни с чем.

Потом к Ваське подплыл, словно лебедь, главный редактор информационных программ телекомпании «Неон-ТВ», чтобы выразить свое восхищение.

– Молодец, Стручок! За ум взялся, делом занимаешься, водку больше не пьешь.

– Водку пью по-старому, – возразил Вася. – А в чем, собственно, дело?

– Начальству понравился твой последний материал о кандидатах.

– И?…

– И надо сделать еще один. Тоже персональный.

– О ком?!

– О Савичеве.

«О, нет!», – подумал Вася. Он уже надеялся, что больше его не уполномочат делать эти дешевые агитки, но, видимо, чем лучше ты работаешь, тем чаще тебя беспокоят. Надо было бить баклуши, и совесть была бы чиста как у рядового погоны.

Ближе к вечеру на трубку ему позвонил тот толстый тип, по заказу которого не так давно раскручивали вокалиста «Темная половина». Продюсер этот, как его?…

– Обухов, – напомнил тот. – Ты должен меня помнить.

– Ну да, как же, забудешь вас. Что вы хотели?

– Обеспечить тебе отпуск. В Египет хочешь?

– Хочу, но меня не отпустят в разгар посевной.

– А за свой счет?

Вася скорчил гримасу. Обухов его еще в прошлый раз достал своей хлебосольной настойчивостью, а теперь он просто расщедрился.

– Хотите купить мою душу или тело?

– Душу. Телом ты не в моем вкусе.

– Слушаю вас.

– Мне нужен выход на людей, которые делают эфиры с кандидатами?

– В нашей компании?

– Для начала да. А потом еще и на областном.

– Ого… – Вася отвел трубку в сторону и беззвучно выругался. – Египтом дело не закончится.

– Не пугай, я никуда не баллотируюсь и свои обещания выполняю.

– Ладно, убедили.

В тот же день Кирилл с большой папкой под мышкой и в сопровождении своей команды исчез в неизвестном направлении. Обычно он передвигался по городу в одиночку, не желая привлекать к себе внимание, но на этот раз привычкам пришлось изменить.

– Куда это он? – поинтересовался Вадим у Глеба. Они стояли возле окна и смотрели на улицу. От крыльца института только что отъехали, подняв облако пыли, обуховский джип и две «БМВ».

– Не знаю, – соврал Глеб. – Он только что закончил разбираться со своей Семеновкой.

– Продал водку?

– Да. Оставил кое-что, но контрольного пакета у него больше нет.

– А чего вдруг?

Глеб вздохнул. Он-то прекрасно понимал, что война с Лесневским требует серьезных жертв, но Вадиму об этом пока лучше не знать.

43 часа до эфира

Поздно ночью, когда Вадим приехал из студии после очередного шоу, Лариса встретила его с ужином. Он запрещал ей засиживаться до двух часов, уговаривал ложиться спать вовремя и не куковать у окошка, но в этот день она решила его ослушаться. Еще с порога Вадим учуял ароматный запах, доносившийся из кухни.

– Ты голодный? – спросила Лариса, обнимая его в прихожей.

– Угу.

– Покушаешь?

– Угу.

Он был не очень разговорчив, выглядел уставшим и напряженным.

– Неприятности на работе?

– Нет, все по плану. Нестеров притащил бумаги, мы согласовали текст для телепередачи.

– А когда она?

– Первая – послезавтра. Вторая…

Он не стал продолжать. О второй передаче пока еще ничего не известно.

Он разделся, принял душ. Когда вышел к столу, чувствовал себе немного лучше. Оглядев стол, присвистнул. Сегодня его ожидали крабовый салат, картофель фри и жареный карп в каком-то хитром соусе.

– Ужин немного остыл, – оправдывалась Лариса. – Ничего?

Вадим обнял Ларису, чмокнул ее в одну щечку, в другую, прошелся ладонью по попке.

– Так говоришь, сильно устал? – спросила Лариса, задержав его ладонь.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что последнее время мы с тобой мало общаемся…

Вадим сдался: рукой еще крепче обхватил ягодицы Ларисы, а чуть погодя полез вниз, чтобы задрать халат.

– Наверстаем.

– Что, прямо здесь?

– Ага.

– А ужин?

– У меня после этого дела просыпается волчий аппетит.

Вмиг Вадим забыл об усталости. Одной рукой он принялся орудовать под полой халата, а другой расстегивать его пуговицы.

– Постарайся не орать, – пробормотала Лариса.

– Сама не ори…

«Пить боржоми» было поздно.

Из коридора в кухню заплыл бледный силуэт. Максимка остановился на пороге, и в те короткие мгновения, что он протирал заспанные глаза, молодые люди успели убрать руки подальше от филейных мест.

– Мам, дядя Вадим, вы чего? – пробормотал мальчик. – Драться будете?

Те молчали.

– Я писить хочу, – объявил Максим.

– Ну, топай. – Лариса первая пришла в себя. Она включила мальчику свет в туалете. Когда Максим скрылся в кабинке, молодые люди переглянулись и рассмеялись.

Ужинать пришлось втроем – в половине третьего ночи. Максимка наотрез отказался отправляться в постель, потому что «уже наспался». Он забрался на колени к Вадиму и в мгновение ока стянул с его тарелки помидор. Вадим не возражал. Он даже отламывал от карпа маленькие кусочки, тщательно очищал их от косточек и отправлял в рот мальчику. Счастью последнего не было предела. Лариса смотрела на двух своих мужчин и думала, что они подружатся и даже, наверно, породнятся, если, конечно... если судьба отпустит им троим достаточно времени, чтобы быть вместе.

Пацана после продолжительных дискуссий все-таки удалось отправить спать в соседнюю комнату. Вадим и Лариса получили возможность побыть вместе и сделать то, что собирались. Когда они одновременно и в одинаковой степени блаженства упали на подушки, электронное табло музыкального центра показывало двадцать минут четвертого.

– Однако ночка сегодня, – молвил Вадим. – Мне завтра… тьфу, уже сегодня вставать рано.

– Опять?

– Да, пойду в студию, закончу материалы для передачи. Знаешь, мне уже хочется закончить это побыстрее и куда-нибудь съездить с вами хоть на недельку.

– А тебя отпустят?

– Да. Кирилл с Глебом сами похожи на две пожеванные мочалки, им бы тоже нервишки подлечить… Кхм, Ларис.

– Ау?

– Там в шкафчике на кухне лежит пачка зеленых денег.

– Я видела.

– Там пять тысяч.

– Угу. – Лариса сделала вид, что ее не смутила эта сумма, хотя на самом деле она уже успела прикинуть, что можно было бы купить. Ей было очень стыдно.

– Ты их не трогай пока. Пусть лежат, ладно?

– Конечно.

Эх… ну, пусть будет так. Она их не тронет, пока все окончательно не утрясется. У нее, по большому счету, нет пока на них никакого права.

– Ты как себя сейчас чувствуешь-то? – спросила Лариса.

– Сейчас – хорошо. Просто прекрасно.

– Я тоже. Хотя у меня впереди четыре тяжелых концерта. Но я спросила … вообще. Как ты?

Молчаливый вздох в ответ. Вадим повернулся к ней, погладил ее щеку – мягко, тыльной стороной ладони.

– Если бы не ты, было бы гораздо хуже.

– Ты устал.

– Да, наверно.

– Что-то идет не так?

– Да. В ближайшие дни нужно будет много и безбожно врать.

– Все врут. По мелочи, по-крупному, но врут... Знал бы ты, сколько я врала в своей жизни. Я, по-твоему, плохая?

Снова вздох.

– Нет, ты хорошая, и люди не все плохие, и я сам, бывает, вру. Но иногда врать запрещено категорически, потому что слово работает… Знаешь, я когда в юности боксом занимался, тренер наш говорил: вам на улице драться нельзя, в школе драться нельзя, потому что вы учитесь драться профессионально. Единственное, как вы можете использовать свои способности, это если нужно защитить девочку или кого-то слабого, кого обижают. Во всех других случаях спрячьте свои кулаки подальше и не размахивайте ими направо и налево. Понимаешь, о чем речь?

– Кажется, да. – Лариса немного помолчала. – Я думаю, нам повезло.

– В смысле?

– В том смысле, что ты со своим талантом мог быть совсем другим человеком.

Вадим не ответил, уставился в окно.

Начинало светать.

38 часов до эфира

Проснувшись в половине восьмого, Лариса обнаружила, что Вадим уже ушел. Он оставил на тумбочке записку: «Ларисик, я на «Пилоте», если что – звони. Целую. Пока!».