Платон Беседин - Книга Греха Страница 17

Джимми Хендрикс обнимает гитару.

Когда мне было шестнадцать, я тоже увешивал плакатами стены своей комнаты. Потом мама сказала мне, что печатная бумага выделяет свинец. Я сорвал все плакаты и выкинул их в урну. Маше и Лене я сказал то же самое. Они лишь рассмеялись.

Маше восемнадцать. Лене шестнадцать. Они вдвоём ходят в семью позитивных. Им нравится, говорят они. Только там можно почувствовать себя частью чего-то.

— Сколько ты с нами?

— Не помню, — отвечаю я.

— У тебя было посвящение? — Я киваю. — Расскажи. Это так классно.

Я говорю о том, как мы с Михаилом Петровичем привили маленького ребёнка. О том, как сделал частью семьи девушку в парке. Всё это я рассказываю под звонкий смех юных созданий.

Джон Леннон печально взирает сквозь линзы очков.

— Классно тебе, — щебечет Лена, расковыривая гнойник на щеке.

— Нам тоже было прикольно, — вторит Маша. — На посвящение Коля отправил нас на дискотеку. Мы должны были трахнуться с кучей всяких парней.

— Без резинки, — поясняет Лена.

— И как?

— У меня тогда было семь парней за ночь, — вставляет Лена.

— А у меня восемь, — кричит Маша.

Они начинают спорить, у кого было больше.

— И все они трахали вас без презерватива? — любопытствую я.

— Один хотел с резинкой, — морщит нос Лена, — но я сказала, что без резинки круче.

— И никто не возражал?

— Нет, — удивлённо смотрит на меня Маша. — Ты что, никогда не снимал девочек на дискотеке?

Сид Вишез натягивает шнур чуть выше локтя.

На столе появляется вторая бутылка водки. Чем больше я пью, тем меньше задумываюсь о последствиях. Маша и Лена рассказывают о съёмках в порно. О своих заданиях. О том, как попали в семью.

Их история проста. Дружат с детства. Маша попала на съёмки порно. Хотелось показать себя, говорит она. Познакомилась с Колей. И он рассказал им о вирусе.

Вслед за собой Маша привела Лену. Трахали человек пять. Лена сама хотела заразиться. Хотела стать членом семьи позитивных. Ей повезло — у неё получилось.

Теперь они прививают избранных. И ни о чём не жалеют. Только иногда неприятно от побочных эффектов. Они мечтают о том дне, когда каждый будет позитивен, и все будут свободны. По их мнению, свобода выражается в отсутствии запретов. Прежде всего, сексуальных.

Дженнис Джоплин танцует у микрофона.

Есть два типа пьяных бесед едва знакомых людей. В первых всё плохо изначально. Во вторых дерьмо выплывает в конце.

Так и у нас. Маша вдруг начинает говорить о бессмысленности жизни. Об одиночестве. О боли. О проблемах в личной жизни. О непонимании.

Они говорят — им незачем жить. Всё лучшее уже произошло. Посвящение — вершина их жизни. Говорят, что уже выбрали способ умереть. Им посоветовали в Интернете.

«…я не знаю, куда ухожу. Есть ли там что-нибудь, или меня ожидают вечные муки — и потому мне вдвойне страшно. Я знаю, самоубийство — это самое мерзкое, что может сотворить человек. Это предательство по отношению к себе, к близким людям, к миру. За это я презираю себя, но все-таки делаю это. Я не нашел иного выхода, кроме смерти. Простите. Прощайте».

Это строки из прощального письма самоубийцы. Выжившего.

«У меня все хорошо, очень хорошо, и я благодарен, но с семи лет я стал ненавидеть всех людей. Только потому, что им кажется, так просто жить и чувствовать сострадание. Сострадание! Только потому, что я слишком люблю и жалею людей, я получаю что-то взамен. Благодарю вас всех из глубины моего горящего, корчащегося от тошноты желудка, за ваши письма и поддержку в последние годы. Я слишком странный, угрюмый ребенок! Во мне больше нет страсти и поэтому, запомните — лучше сгореть, чем раствориться…»

Это строки из прощального письма Курта Кобейна. Застрелившегося.

Интернет заполонили сайты самоубийц. Их тысячи. Здесь можно узнать, как лучше покончить с собой. Как умереть от крысиного яда или большой дозы аспирина. От отравления угарным газом или пули из дробовика.

Здесь же фото самоубийц. Обожжённые тела. Разлетевшиеся на куски головы. Болтающиеся под потолком трупы. Изрезанные вены. По мнению сайтов, так выглядит эстетика смерти.

Бон Скотт швыряет кепку в толпу.

Некоторые сайты берут за услуги деньги. И хвастаются числом жертв. Всех тех, кто говорит о жизни, посылают к чёрту.

Посетители сайтов — люди разных возрастных и социальных категорий. Они не говорят, почему хотят умереть. Просто жалуются на жизнь. И ищут лучший способ самоубийства. Они находят друг друга, собираются, пьют пиво, а потом уходят из жизни все вместе. Когда им тяжело, они не идут к психиатру — залазят на сайт для самоубийц. Здесь им говорят, что суицид — это прекрасно.

Можно проголосовать, поучаствовав в опросе. Результаты промежуточного голосования. Вопрос: Ты думаешь о суициде? Всего голосов: 60 426. Ответы:

Да, но я только размышляю о смысле жизни и суициде (19 639 голосов) — 32.5 %.

Да, я собираюсь совершить суицид в будущем (29 810 голосов) — 49.33 %.

Нет, я люблю жизнь! (10 977 голосов) — 18.17 %.

Когда эти люди прекращают выходить в Интернет и отвечать на письма по электронной почте, никто не знает, они вышли из группы или из жизни.

Курт Кобейн изгибается в агонии.

Маша и Лена, перебивая друг друга, рассказывают о своих знакомых, покончивших с жизнью суицидом.

— Это кусочек Лары, она прыгнула с крыши.

— Бритва, которой Лёля перерезала себе горло.

— Клок волос, отрезанных Славой перед тем, как он принял таблетки.

По христианским догмам, суицид — самый страшный грех. Если не верить ни во что, суицид — просто мерзкое зрелище.

Мне непонятно, для чего всё это. Я собираюсь уходить. Маша держит меня за руку и говорит:

— Не уходи сейчас, — в глазах мольба. — Мы же не просто так тебе позвонили.

— Хотим ощутить член в нас, — расстёгивает мне ширинку Лена, — под конец всего этого.

— Жизнь — это боль. Секс — анестезия. Партнёр всегда должен быть новым. Только тогда это действительно секс, — постулирует Маша.

— Девочки, боюсь, у меня не встанет, — извиняюсь я.

Я не могу отказать им. Перед их смертью. Но и не хочу секса с ними. Чтобы у меня не встал, я стараюсь думать о самых асексуальных вещах. О полуразложившейся собаке. О кожном грибке. О трепанации черепа. О последней стадии гангрены.

Марк Болан воздевает руки к небесам.

Они разочаровано смотрят на меня и начинают говорить, словно выхватывая куски из разных радиопередач: «…мы были красивыми… но одинокими… не было никого. Бог и родители предали нас… вирус дал надежду… мы чувствовали себя одной большой семьёй… но потом опять стало одиноко… и боль… физическая и душевная… жалость к себе… к людям… так не может продолжаться.»

Основные причины самоубийств: 41 % — неизвестна, 17 % — душевная болезнь, 19 % — страх перед наказанием, 17 % — неприятности в семье и быту, 6 % — любовная страсть.

Они закуривают и выходят на балкон. Смотрят на распластавшуюся серость асфальта. Лена нежно целует Машу в губы и тихо говорит:

— Ты всегда была первой. Будь ею и сейчас!

Джим Моррисон и его сексуально-тоскливый взгляд.

Восемнадцатилетняя Маша подходит к перилам балкона. Рядом пластиковый стул. Она отходит назад, пристально смотрит мне в глаза. Становится на стул, потом на перила и делает шаг.

Ни крика. Ни дуновения ветра.

Лена так же смотрит мне в глаза. Могу ли я помочь ей? У меня нет власти, чтобы излечить её. Но есть шанс исцелить душу. Любовь — панацея. Но у меня нет ни сил, ни желания на любовь к этой девочке. И она, будто ксерокс, повторяет движения Маши. Шаг с перил балкона.

Вокруг меня умирают люди. Я наблюдатель смерти. Юля. Раз. Маша. Два. Лена. Три. Смертушка, приди!

У подъезда толпятся люди. На асфальте два тела. Маши и Лены. Когда приедут врачи и поднимут их, головы отделятся, а из всех клеток хлынет кровь.

По статистике, в России каждый день примерно семьсот человек кончают жизнь самоубийством. По официальной версии, каждый год в мире к суициду прибегает более четырёх миллионов человек. Реальные цифры предположительно больше в четыре раза.

II

Они шагнули в пропасть и красными водорослями распластались на сером асфальте. Две девочки, раскатанные, как свекольные лепёшки. Так прыгают в море «солдатиком». Ни взмаха, ни трепыхания — сконцентрированная стрела, устремлённая ко дну.

Пронеслась ли их жизнь перед глазами? Раскаялись ли они? Поняли ли, что совершили ошибку? Или, наоборот, обрадовались правоте выбора?

«Всего два выхода для честных ребят: схватить автомат и убивать всех подряд, или покончить с собой…»

Тех, кто видел смерть воочию, страшную смерть, долго преследуют образы. Так говорят. Но я не вижу ни лиц, ни тел самоубийц. Девочки перестали существовать в моём сознании — просто пшик! — и их нет, будто и не было никогда.