Катрин Панколь - Звезда в оранжевом комбинезоне Страница 18

Ох, папа…

Жюли порой задавала себе вопрос: что, если он решил заниматься заграничными продажами потому, что больше не мог выносить жизни в Сен-Шалане? Она не знала точно, что же все-таки произошло. Иногда, когда слышалась та или иная фраза, мать поджимала губы, а отец опускал голову. Как-то вечером они поссорились. Слова летали в воздухе и жалили, как осы: «Ты думаешь, я не знаю, Эдмон? Да тут все это знают! А я‑то при этом как выгляжу, а?» Мать плюхнула на супружескую кровать чемодан, а отец пытался ее удержать: «Не уходи, пожалуйста, не уходи, подумай о Жюли».

Жюли, которая подслушивала под дверью, не знала, что и подумать.

Дверь в кабинет резко распахнулась. Жюли вздрогнула. Как будто она перенеслась туда, в момент ссоры родителей.

На пороге стоял мужчина.

Красивый, высокий, стройный, с гордой осанкой, загорелым лицом, пронзительным взглядом, делящим надвое горизонт, широкоплечий и длинноногий. Он гордо, с легкостью нес груз своих шестидесяти лет, его широкая грудь, мускулистые руки, подтянутый живот сделали бы честь и юноше. Мужчина с импозантной сединой на висках, уверенный в себе и своей роли в этом мире. Мужчина, сбивающий вас с ног взглядом, точно хуком справа, и вибрирующий от ярости, как струна. «Жуткий тип, – не могла удержаться от мысли Жюли, – из тех, которые, положив руку на сердце, клянутся, что никогда не смогли бы совершить ни одной гнусности, не успев даже смыть с жестоких рук кровь и следы преступления».

– Что это за история с котлами? Почему ты отказалась платить? Опять эта сучка Стелла воду мутит?

– Здравствуй, Рэй.

– Привет. Так что?

– Да ты успокойся.

– Я задал тебе вопрос.

– Это все фермер, он нарушил договоренность, которая у нас существовала предварительно. Стелла тут вообще ни при чем.

– Тюрке мне все рассказал. Она спустила на него собак, они могли его загрызть!

– Не преувеличивай. Тюрке тоже не ангел, знаешь ли. Она защищалась, он ее спровоцировал.

– То есть ты была там и все видела своими глазами?

– А ты сам там был? Твой дружок, как видишь, жив. И, кстати, ты не мог бы мне сказать, что он там вообще делал?

– Мы имеем право на нашу долю.

– Почему это? Объясни, пожалуйста.

– Потому что.

– Потому что вы запугали фермера? Потому что вы угрожали ему, как вы обычно делаете со всеми?

– Имеем право, вот и все.

– Вклад в фонд «Друзья пожарных»? Так, что ли? Кажется, ты мне голову морочишь.

– По сути, это наше право на долю.

– Типа права первой ночи?

– Хватит издеваться.

– Повторяю тебе: Стелла следовала МОИМ инструкциям и защищала МОИ интересы. Если у тебя к кому-то и могут быть претензии, так это ко мне. А я делаю свою работу и не желаю иметь дела с твоим слабаком-дружком. Ты уж должен был это понять за долгие годы.

– Поостерегись, Жюли, доиграешься!

– А теперь иди спокойненько своей дорогой, а если встретишь Жерома, скажи ему, чтобы он ко мне поднялся.

Жюли знала, что Рэй уйдет и не станет затевать скандала. Он боялся ее отца. Эдмон Куртуа против Рэя Валенти – так выглядела бы афиша боя, состоявшегося некогда между бывшими друзьями. Рэй Валенти упал лицом в грязь. Она не знала, из-за чего вышла драка. Отец ей никогда об этом не рассказывал. Но она знала, что, пока жив отец, Рэй Валенти ничего не сможет ей сделать. Он пришел сегодня, чтобы отыграть свою роль. Старый петух, пыжится, распушает перья и кукарекает, пока есть силы. Чтобы пошуметь, чтобы было о чем рассказать ребятам вечером за кружкой пива, двумя, тремя кружками пива у Жерара.

– Скажи своей подружке, что это ей просто так не сойдет с рук! Она свое получит!

Жюли глазами указала ему на выход.

Он буркнул что-то невразумительное, махнул в воздухе кулаком, открыл дверь и убрался восвояси.

Жюли слышала, как он топочет на лестнице. Он словно хотел раздавить ногой каждую ступеньку. Он ничего не может с ней сделать, так зачем приходил и скандалил? Чтобы сохранить лицо? Все точно узнается в Сен-Шалане, и это будет удар по его престижу.

Лишь бы он не встретил Стеллу…

Под крышей огромного ангара Стелла закончила, наконец, разгружать остовы автомобилей и медные чаны. Отличный материал от Деильрена. Большие пузатые котлы из гладкой меди, сияющей, луженой или кованой, с латунными или железными ручками, широкие кастрюли, высокие кастрюли, огромные чаны и крышки – целая батарея посудин, которые когда-то, должно быть, сияли на полках шоколадной фабрики Ренье. Высокомерный блеск начищенной меди поблек. Все вещи были грязными, почерневшими. Сюзон вот начищала медные кастрюли смесью муки, крупной соли и уксуса. Чистила их так, что стирала руки, и возвращала им первозданный блеск.

Бубу и Хусин решили помочь Стелле. Они осматривали вырученные вещи и шептали: «Что, правда сорок на шестьдесят? Ты правда так сделала? Ну, у нас слов нет, Стелла, ты крута!» Они смотрели на нее, вытирая пот со лба.

Потом Морис закрыл тяжелую дверь ангара, протянул тяжелую цепь, закрыл на три замка, включил сигнализацию. Стелла кивнула Тому, чтобы он пошел с ней в раздевалку, ей нужно было помыть руки. Она не успела заметить внедорожник Рэя, поворачивающий за угол.

Она сняла в раздевалке свою каску. Подошла к зеркалу причесаться. И аж подпрыгнула: в лице ни кровинки. Белая как мел. Она похлопала по щекам, потерла их, пощипала. Нельзя показывать Тому, что ей страшно. Угроза особенно страшна, когда она остается неопределенной и смутной. Не знаешь, чего ожидать, какая беда на тебя обрушится. Но то, что он постарается взять ее за горло, – это факт. Она поймала в зеркале взгляд Тома, слабо улыбнулась ему. Знает он или нет?

Вернувшись с работы, она заново описала Жюли всю сцену с фермером.

– Ты обязательно должна зафиксировать сделку в приходно-расходной книге. Они способны обвинить тебя в спекуляции.

– Скоро уже не смогут. Скоро не будет возможности расплачиваться наличными, из рук в руки.

– Да, но пока будь осторожна. Они наверняка захотят отомстить. Сейчас небось клянут нас на чем свет стоит у Жерара, распаляют себя. Эти парни не видят дальше своей кружки пива.

Женщины переглянулись и улыбнулись.

Жюли потянулась, сидя в кресле. Надпись «I am a candy girl» надулась на ее груди. Стелла положила руки на плечи Тома.

– Ну ладно, мы поехали. Уроки надо делать и печку топить! Давай, до завтра.

Жюли помахала ей рукой и вновь погрузилась в изучение тетради со счетами.

Снегопад закончился, в кухне было тепло, Сюзон затопила печь, оставила на плите укропный суп и кастрюлю с рисом в томатном соусе. Том приподнял крышку, прикрыл глаза и с наслаждением вдохнул аромат свежих помидоров и базилика.

– А тебе все еще страшно, Стелла?

– Кто тебе сказал, что мне было страшно?

– Ты весь день чего-то боялась…

Бесполезно было задавать ему вопросы о том, как же он догадался. Сжал губами гармошку и услышал страх. У его мамы меняется походка, когда она чувствует опасность. Она перестает порхать в воздухе, как будто танцует на ходу. Что-то словно замыкается в ней, она идет неуверенно, нетвердо. Сразу начинает казаться хрупкой и уязвимой. Словно вся съеживается в комок, который боится, что его начнут пинать ногами.

Стелла вздохнула. Ей так бы хотелось уберечь его от всего этого. Чтобы он не знал, как может лихорадить от предчувствия опасности. Она знала, что сперва страх должна испытать она. Опасность всегда настигает бойцов первого эшелона. Таков старинный обычай.

Она поставила на стол две пиалы и две тарелки, нарезала ломтями хлеб, достала графин с водой, налила суп.

– А вот я не боюсь, – заявил Том. – Зря ты мне не доверяешь… А надо бы.

Она улыбнулась.

– Ты, конечно, прав, дорогой мой.

– Потому что, когда я чувствую страх, я беру огромный молоток и разбиваю свой страх молотком. Клянусь тебе! И приговариваю при этом: мне не страшно, мне не страшно, представляя, как он разлетается под моими ударами.

– И что, получается?

– Отлично получается.

– Это Адриан тебя научил?

– Да. И еще он сказал мне, чтобы я за тобой присматривал.

– А мне он велел присматривать за тем, чтобы ты как следует делал уроки! Давай доедай уже и за дело.

Страх дождался ночи и напал в темноте.

Она услышала в трубке голос Амины.

Амина сегодня дежурила в скоропомощном отделении городской больницы в Сансе. Звонок раздался в три часа ночи.

– Стелла…

– Я слушаю.

– Это я, Амина.

И Стелла сразу поняла, что голосом Амины говорит беда. Съежилась от ее предчувствия под теплым одеялом. Волны ужаса бушевали в ней, переворачивая все нутро.

– Стелла… Тебе надо приехать. Это срочно.

Она едва удержала телефонную трубку. Боль пронзила все ее существо. Она пыталась стряхнуть наваждение, но ужас раздавил ее, перекрыл дыхание, не получалось вдохнуть ни носом, ни ртом, словно все наполнилось кровью.