Джек Керуак - Биг Сур Страница 18

Более того, вернувшись в хижину сварить какао на сон грядущий, я даже исполняю «Sweet Sixteen», ангельским образом (уж слава Богу получше чем Рон Блейк), и тут как тут воспоминания: мама с папой, старое пианино в Массачусетсе, ночное летнее пенье – Так я и засыпаю на крыльце под звездами, и на рассвете переворачиваюсь на другой бок с блаженной улыбкой от того что совы перекликаются с одного мертвого дерева на другое, через всю долину: у-ху, у-ху.

Так что может быть, прав Миларепа: «Пусть вы, юноши нового поколения, обитаете в городах, наводненных превратностями судьбы, связь с истиной все равно сохраняется» – (и это сказано в 890 году!) – «Пребывая в уединении, не помышляйте о развлечениях города… Обратите ум свой вовнутрь, там отыщете путь… Богатство, что нашел я – неисчерпаемое Священное Имущество… Товарищ, которого обрел я – благословение вечной Пустоты… Здесь, в месте именуемом Йолмо Таг Пуг Сендж Дзон, тигрица дрожащим рыком напоминает мне о жалких детенышах своих, играющих столь резво… Словно безумец, не питаю я ни притязаний, ни надежд… Истинную правду говорю я вам… Вот безумные слова мои… О вы, бесчисленные материнские существа, силою воображаемой судьбы видите вы мириады видений и испытываете бесконечные эмоции… Я улыбаюсь… Для йога все чудесно и великолепно!… В блаженно-спокойном небесном уединении моем порой я слышу звуки, и все они дружественны… В таком прекрасном месте, в одиночестве, я, Миларепа, счастливо пребываю, медитируя на освещающем пустоту сознании – Чем больше Падений и Взлетов, тем больше моя Радость – Чем больше страх, тем больше мое счастье…»

23

Но наутро (да и я не Миларепа, который умел сидеть голый в снегу, и как-то раз его видели летающим) возвращается Рон Блейк с Пэтом МакЛиром и его женой красоткой и ей-Богу с пятилетней дочуркой, и до чего приятно смотреть как она скачет по лугу собирая цветочки, и весь этот измученный человеческий каньон для нее – новорожденное утро прекрасного первобытно-райского сада – Утречко и впрямь неплохое – Снаружи туман, и мы с Пэтом закрываем ставни и разжигаем печку и лампу, сидим и пьем привезенную им бутылку беседуя о литературе и поэзии, а его жена слушает, время от времени встает согреть еще чаю или кофе или выходит поиграть с Роном и малышкой – Мы с Пэтом не на шутку разговорились, и я чувствую тот одинокий трепет в груди, который всегда предупреждает: На самом деле ты любишь людей и рад приезду Пэта.

Из всех известных мне мужиков Пэт едва ли не самый привлекательный – Странно, что в предисловии к книжке своих стихов он заявил что его герои – Джин Харлоу, Артюр Рембо и Билли Кид, в то время как он сам достаточно хорош собой чтобы сыграть Билли Кида в кино, тот самый статный черноволосый слегка узкоглазый тип, каким представляешь себе легендарного Билли Кида (в отличие от реально жившего Уильяма Бонни, который говорят был прыщавый урод и кретин).

И вот мы пускаемся в нескончаемое обсуждение всего на свете в уютном полумраке, в теплых красных бликах очага, я шутки ради все равно в темных очках, Пэт говорит: «Знаешь, Джек, мне никогда не удавалось с тобой поговорить, ни вчера, ни в прошлом году, ни даже десять лет назад когда мы познакомились, помню я даже перепугался, когда вы с Поумрэем как-то ночью влетели ко мне с косяками, вы были похожи на автоугонщиков или грабителей – И знаешь, многое из этой глумливой дряни которую про нас пишут, про сан-францисскую поэзию или про битников, появляется из-за того, что многие из нас НЕ ПОХОЖИ на писателей или там интеллигенцию, вы с Поумрэем, должен сказать, выглядите довольно-таки страшно, я тоже не особо соответствую» – «Да ладно, тебе-то прямая дорога в Голливуд на роль Билли Кида» – «Можно лучше на роль Рембо?» – «Если хочешь сыграй Джина Харлоу» – «На самом деле очень хотелось бы напечатать «Темно-Коричневую» в Париже, между прочим если бы ты согласился черкнуть пару строк в «Галлимар» или «Жиродиа» это помогло бы» – «Да не знаю даже» – «А вот ты знаешь, когда я прочел твои стихи, «Блюз Мехико-сити», меня это просто перевернуло, я стал писать совершенно по-новому, прямо просветление снизошло» – «Но это совершенно другое чем у тебя, вообще даже не похоже, я кручусь в языке, а ты человек идеи» – и таким образом мы болтаем до полудня, Рон заходит и выходит, совершает с девицами вылазки к морю, а мы с Пэтом, не отсекая что вышло солнце, так и сидим в доме беседуя уже о Вийоне и Сервантесе.

Вдруг бабах! дверь с грохотом распахивается, сноп солнечного света врывается в комнату, и на пороге ангел с простертой рукой! Это Коди! весь из себя в выходном костюме! и рядом с ним несколько прямо-таки золотых ангелов, начиная с золотистой красавицы Эвелин и кончая самым ослепительным крошечным ангелом Тимми с лучащимися солнцем кудрями! Это такое невероятное зрелище, такой сюрприз, что мы с Пэтом оба невольно вскакиваем как от испуга, на самом деле я в полном изумлении и восторге, будто мне явилось видение – Да еще Коди стоит бессловесно, простирая зачем-то руку, дабы удивить или предупредить нас, ни дать ни взять Михаил Архангел, а самое невероятное, как он умудрился это устроить, это же надо было с женой и детьми тихо-тихо, на цыпочках, прокрасться по ступенькам, выстроить их всех по ранжиру и бабах! распахнуть дверь и швырнуть золотую вселенную в ослепленные благодарные очи – Это напомнило мне как когда-то в детстве я видел целую толпу семейных пар, на цыпочках крадущихся через заднюю кухонную дверь к нам на Уэст-стрит в Лоуэлле, и главный из них показывает: Тсс! изумленному девятилетнему мне, и вдруг все они с криком врываются к моему отцу, который ничего не подозревая мирно слушает по старому радиоприемнику 30-х годов матч Примо Карнера – Эрни Шафт – Но у Коди этот старомодный семейный сюрприз на цыпочках несет всегда ему сопутствующий взрыв апокалиптического золота, как например когда-то в Мексике он вел по разбитой дороге старый автомобиль, очень медленно, все накуренные, и вдруг мне было видение золотого рая, вообще мне всегда казалось что он отмечен печатью золота, будто на небесной кушетке в каком-нибудь там раю в зените златых небес.

Он вовсе не собирался производить такой эффект – просто стоит, полный врожденной драматической тайны, простирая руку, словно говоря: Узрите солнце! и: Узрите ангелов! – указывая на золотые головы своего семейства, и мы с Пэтом стоим ошеломленные.

И кричит: «С днем рожденья, Джек!» или какое-то еще дурацкое приветствие – «Хорошие новости! Я привез Эвелин, Эмили, Габи и Тимми, ибо мы все страшно благодарны и счастливы и все вышло смертельно прекрасно, точнее жизненно прекрасно, благодаря твоему стольнику, сейчас расскажу как все получилось, – (для него это полнейшая фантастика) – Я загнал свой старый «Нэш» который как известно даже не заводился и его приходилось толкать, сам же толкал знаешь, и взял у одного чувака потрясающий пурпурный или как его, мать? малиновый, серо-буро-малиновый, короче такой джипстер, Джек, это что-то невероятное, представь себе: радио прекрасное, новехонькие двойные фары, и то и се и все что угодно, покрышки новые отличные, весь аж сверкает, а цвет – ну как его? ага, во, виноградный! – (подсказывает Эвелин) – Виноградный, в честь всяческого винища, так что мы все вот приехали не только спасибо сказать и вообще повидаться, а прямо-таки отпраздновать и обмыть, я аж весь булькаю от восторга, как девочка, хе-хе-хе, да-да, ребятки, входите, а потом выходите, сейчас будем таскать все это хозяйство из машины, готовьтесь ночевать на улице, на свежем замечательном воздухе, так вот Джек, я просто ВНЕ себя от счастья, у меня НОВАЯ РАБОТА!! одновременно с этим чудесным прекрасным старичком новичком шикарным джипом! новая работа прямо в центре Лос-Гатоса, даже на машине ездить не нужно, пешком два шага, полмили всего, давай мама заходи, познакомься, это старичок Пэт МакЛир, давай там сообрази какую-нибудь там яичницу или мясо мы же привезли, и винишко красненькое открывай, винище для старого пьяницы Джека, друга моего дорогого, а лично персонально я прогуляюсь с ним до ворот, где машина стоит, у тебя же есть ключ от ворот, Джек, ну вот, пройдемся поболтаем как в прежние времена, и потихонечку полегонечку прокатимся обратно на моей новой медленной лодке в Китай».

Вот тебе и новый день, и полностью новая ситуация, Коди всегда так, прямо целая новая вселенная – вдруг мы оказываемся вдвоем, впервые за Бог знает сколько лет, быстро шагаем по дорожке к воротам, и он хитро косится на меня потирая руки, как будто приготовил еще сюрприз, самый главный: «Как ты уже догадался, дружище, у меня с собой ПОСЛЕДНИЙ, самый что ни на есть распоследний но самый что ни на есть отличнейший из всех туго забитых улетнейших убойнейших суперкосяков на свете, и сейчас мы его с тобой взорвем, почему я и сказал чтоб ты пока не брал вино, вино от нас не убежит, будем пить вино, плясать и хохотать, – и он раскуривает косяк, приговаривая: – Давай теперь не торопиться особо, погуляем с тобой не спеша как прежде, вспомним как бывало гуляли по выходным, когда на железке служили, помнишь на углу Третьей и Таунсенд, какой там был закат совершенно пурпурный, прямо над крестом миссии – Давай потихонечку полегонечку полюбуемся на эту клевую долину» – и мы пыхаем, но как всегда трава поселяет в мозгах параноидальные сомнения, и мы молча топаем к машине, действительно богатого виноградного цвета, новехонький сверкающий джипстер со всеми прибамбасами, и все наше золотое воссоединение выливается в кодину лекцию о том почему эта машина такая лапочка (технические детали), он даже прикрикивает на меня пока я вожусь с замком: «Весь день тут что ли ждать, хо-хо-хо!»