Наталья Лайдинен - Израиль без обрезания. Роман-путеводитель Страница 18

– Я немного. Хотел, чтобы ты вино рыцарское оценила.

Некоторое время мы ехали молча.

– Шмуль, почему ты со мной носишься? – не выдержала наконец я. – Давай начистоту. У тебя, как я понимаю, большие проблемы с этой бабкой. Ты спокойно мог посадить меня на автобус или такси до Тель-Авива. Теперь еще это вино поздним вечером…

– Просто я немного устал от туристов, которым ничего не интересно, ты сама видела, с кем приходится дело иметь, – честно сказал Шмуль. – Впервые за долгое время я увидел в твоих глазах реальный интерес к городу, а не к лавкам и сувенирам. И мне захотелось показать тебе то, что нравится мне, о многом рассказать… Мне просто очень приятно разговаривать с тобой – и все!

Мы приехали на вечерний пляж где-то в районе Тель-Авива.

– Зима, у моря будет холодно! – предупредил Шмуль. – Но у меня в багажнике есть одеяло и подушка. Я иногда сплю в машине, когда туристов ждать приходится, работа у меня такая. Накидывай куртку и вылезай. Я сейчас к тебе присоединюсь.

Я вышла к морю, действительно, было довольно прохладно. Мы спрятались в укромном месте, за каким-то полуразрушенным строением. Как школьники, уселись на одеяло, брошенное на холодный песок.

– За тебя, Карина! – Шмуль разлил по пластиковым стаканчикам вино. – Ла бриют, как у нас говорят. Твое здоровье!

– Спасибо!

– У нас с тостами негусто. А русские все позабыл, – разоткровенничался Шмуль. – Только туристы иногда и напоминают! Но ваши тосты такие витиеватые, все равно забываются быстро.

– Ничего страшного! Я вообще тосты терпеть не могу!

Мы выпили, закусывая сыром и шоколадом, которые откуда-то взялись волшебным образом.

– Шмуль, ты женат? – спросила я, довольно быстро захмелев. Хваленое вино было крепким и довольно сильно отдавало спиртом. Зато я быстро согрелась.

– Разведен. А ты?

– Не была и желания не возникает! – привычно отшутилась я.

– А зря… Таких женщин, как ты, в Израиле днем с огнем не сыщешь!

– Да ладно! Почему это? – обалдела я.

– В Израиле женщины такие… – Шмуль подбирал слова. – Очень эмансипированные, самостоятельные слишком. К ним просто так не подойдешь познакомиться – можно и судебный иск сразу схлопотать. У нас от этого никто не застра хован, даже высшее руководство. Одно только дело Моше Кацава чего стоило! А ты такая красивая, нежная, немного беззащитная… Хотя и хорошо маскируешься, отдам должное!

Я просто лишилась дара речи. Чтобы в Москве мне мужчина такие слова сказал! То ли от выпитого, то ли от усталости я расчувствовалась и немного всхлипнула.

– Шмулик, все не так. Я противная и вредная. У меня куча комплексов, оттопыренные уши, посмотри в профиль. К тому же я фотограф и абсолютная раздолбайка по жизни. Меня все мужики бросают потому, что я много работаю и многого от всех требую, а иначе не могу! Кому я нужна такая?

– Перестань, Карина! – Шмуль продолжал сидеть на почетном расстоянии от меня. – Ты замечательная. Я был бы так счастлив…

– У тебя тоже щит Давида, – задумчиво сказала я, потрогав кулон у Шмулика на шее. – От сглаза защищаешься?

– Нет! Маген Давид весь мир символизирует. В нем соединяются небесное и земное… Смерть и жизнь, разлука и любовь… – Он слегка наклонился ко мне, переступая границы интимного пространства.

– Шмулик, тебе еще в Иерусалим возвращаться, – мягко напомнила я, испугавшись неожиданного поворота разговора. – А я очень устала, впечатлений даже с перебором. Вот, даже батарея у фотоаппарата разрядилась…

– Да-да… – Шмуль резко отпрянул от меня и густо покраснел. – Ты права, конечно. Извини, что я так…

– Это был очень хороший день! Спасибо тебе!

Я обняла Шмулика на пороге гостиницы и поднялась в номер, где меня хватило только на то, чтобы поставить на зарядку батареи, раздеться и рухнуть в постель.

Утром ко мне в номер поднялась Милка и сразу затарахтела:

– Ты знаешь, что в Иерусалиме произошло? Ужас, просто ужас!

– С Тамарой Ивановной, что ли? – спросила я, протирая глаза. – Потерялась вроде бабулька у главной христианской святыни.

– Думали, ночью вернется! Не вернулась. Шмуль начал морги обзванивать. Туристы в панике…

– Надо же, а такая бабулька бойкая, я думала, в жизни не заблудится…

– Теперь нас такой геморрой ждет, ты не представляешь! – нервничала Мила. – Но ничего не поделаешь. Шмуль там всем занимается, он ответственный. Странно, что у него туристка пропала. Такого никогда не было.

– И что теперь?

– Да ничего. Сегодня поищем в моргах и больницах. Если не найдется, завтра сообщим в консульство… Мне для счастья именно этого не хватало! Слушай, Карина, а какие у тебя планы на сегодня?

– Если честно, ничего особенного. Хотела поснимать на городском пляже… Там потрясающие виды!

– Давай, только смотри в оба по сторонам и не теряйся. Пляж – излюбленное место для знакомства. А вечером приходи, у нас девичья тусовка будет. Поболтаем, с моей дочерью и ее подругами познакомишься.

– Договорились!

– До вечера тогда! – нахмурилась Мила. – Я пошла Шмулю звонить. Кстати, он о тебе спрашивал. А ты уже на завтрак опоздала, эх!

– Ничего страшного! На набережной перекушу. Никогда не ем с утра.

– Как знаешь, ведь завтрак включен в стоимость… – разочарованно пожала плечами Мила. – Чего деньги-то палить понапрасну…

– Ерунда! До вечера!

– Пока!

Я снарядила технику и отправилась на набережную. Мне повезло. Ярко светило солнце, день был великолепным! По-московски – почти майским. Море фантастически изум рудное.

На берегу в наглухо застегнутых куртках, спасаясь от невыносимого холода в плюс пятнадцать, группками и по одному расслабленно сидели тельавивцы. Кто дремал на солнышке, кто читал газеты, кто травку покуривал, кто с собаками баловался. Тяжелые будни бездельников!

Я шла по пляжу и фотографировала волны, лица, яхты. Контрастность цветов и их выразительность вдохновляли! Мне было так тепло, что я сняла кроссовки и шлепала босиком по морской воде. Вдруг я обратила внимание, что за мной на пионерском расстоянии, опустив очи долу и делая вид, что оказался тут совсем случайно, следует симпатичный молодой человек в длинном пиджаке и кипе. Яркий кудрявый брюнет, он обалденно смотрелся на фоне моря, взволнованного барашками.

– Я могу вас сфотографировать? – спросила я по-английски, делая шаг ему навстречу.

– Конечно! – неприлично обрадовался он. – А как тебя зовут?

– Карина.

– А я – Йоси. Очень приятно познакомиться.

– Мне тоже.

– Ты – русская репатриантка?

– Нет, русская туристка, – рассмеялась я.

– У тебя хороший дорогой фотоаппарат, – с уважением посмотрел Йоси на мою камеру.

– Я фотограф. Работаю для журналов.

– Как замечательно! – снова расцвел Йоси. – Это хорошая, прибыльная работа. Посидим в кафе?

– Я не против.

Йоси заказал вино и фруктовый салат. Этому красавцу было от силы лет двадцать пять. Мне уже стало весело.

– Что ты делаешь в Тель-Авиве, Карина?

– Приехала в гости к подруге, она живет здесь уже много лет.

– Тебе тут нравится?

– Да, очень. Погода потрясающая! В Москве холод и мрак. А тут – такое солнце! И море!

– Ты замужем?

– Нет! Не берут, – пошутила я и осеклась. Кажется, мой знакомый юмора не заметил.

– А ты хочешь семью, детей? – настаивал Йоси.

– В принципе не против, а что?

– Кажется, у меня есть что обсудить с тобой, – лицо Йоси приняло решительное выражение. – Карина, ты еврейка?

– Любого русского поскреби – обнаружится еврей. Или татарин, или армянин, или еще кто-нибудь неожиданный, – засмеялась я. – И то, и другое, и третье – мой случай. А что?

– Карина, я думаю, что мог бы на тебе жениться, – вдруг на полном серьезе сказал Йоси. – Я приличный человек, госслужащий. У меня хорошая зарплата и квартира в Бат-Яме, недалеко от моря. Мне всегда нравились русские женщины! Но есть одно «но»…

– Какое? – Я усилием воли подавила приступ смеха. Впервые в жизни мне предложили выйти замуж. И кто! И при каких обстоятельствах!

– Ты должна пройти гиюр, раз ты не еврейка!

– Гиюр – это как? Мне что-то отрежут?

– Отрезают, а точнее, обрезают мужчинам, обряд брит мила называется, он означает союз с Всевышним, и это не повод для насмешек, – нахмурился Йоси, не оценив моего юмора, – а ты должна проникнуться нашей великой религией и культурой и стать настоящей еврейкой!

– Что для этого надо? – все еще не в силах перестать смеяться, спросила я. Уж очень комичным и милым был этот Йоси.

– Гиюр обычно длится года полтора, – сказал мой потенциальный еврейский жених и почесал затылок, – ты за это время должна выучить иврит, еврейскую историю и традиции. Рабанут припишет тебя к какой-то религиозной семье, ты будешь с ними часто общаться, особенно в праздники. Они будут тебя обучать и контролировать, как ты познаешь и соблюдаешь обычаи, становишься правильной еврейкой. Ты должна будешь много времени проводить в общине. Потом у тебя будут экзамены по еврейской истории и культуре, знанию Галахи в специальном раввинатском суде. Если ты их выдержишь, ты станешь еврейкой, и мы сможем пожениться. Только ты не должна говорить ни в коем случае, что пошла на гиюр из-за мужчины. Раввины этого очень не любят!