Виктор Дьяков - АРМЕЙСКИЕ БУДНИ сборник рассказов Страница 18

            Сделав пару замечаний, капитан зашёл в уже разбитую для него персональную палатку.

            - Дневальный!- крикнул он хриплым прокуренным голосом, и ослабив ремни через голову снял портупею с кобурой.

            Полог палатки откинулся и показалась голова белобрысого бойца лет двадцати пяти с заклеенной крест-накрест пластырем щекой. Он молча вопросительно смотрел на капитана.

            - Ну что вылупился... не учили что-ли? Рядовой Пупкин по вашему приказанию прибыл!- вдруг взорвался капитан, побагровев лицом и шеей.- Ну, вы меня совсем достали... конвойные войска,- он бессильно махнул рукой и как-то сразу увял, став вроде бы даже меньше в объёме, как сдувшийся мяч.

            Дневальный спокойно дождался пока временная горячка ротного пройдёт. Участливо, будто даже с жалостью спросил:

            - Что надо-то, Петрович?

            - Что надо, что надо... Володю позови... Корнюхина, устало, нехотя, не то приказал, не то попросил капитан...

            По лицу Володе было столько же лет, сколько и ротному, но его подтянутая худощавая фигура "тянула" на значительно меньшее количество прожитых лет. В отличие от дневального он попытался по-уставному доложить о прибытии:

            - Товарищ капитан, старший лейтенант Корнюхин...

            - Да брось ты Володь... Садись,- капитан сидевший на застеленном синим солдатским одеялом койке кивнул на место рядом с собой. Он достал из металлического сейфа стоящего прямо на полу фляжку.- Во... коньяку по глотку осталось... Этот юноша-майор таким жилой оказался, так и не налил... А может и нет у него... Ишь московское ВОКУ, интеллигенция, штаны глаженные. Такие в советские времена из ГСВГ не вылезали, а сейчас и им здесь говна хлебнуть приходится.

            - Ты меня зачем вызвал... пить? Ты же знаешь, я не буду. Если тебе чокаться не с кем, кого другого найди,- Володя говорил спокойно, но с лёгким раздражением.

            - Да нет, не пить... Сначала не хотел тебе говорить... да ведь потом всё равно дознаешься, меня проклинать будешь...- ротный хлебнул из фляжки, задохнулся, закашлялся.- 

            - Что там у тебя Ген, не тяни, а то ребята палатку там ставят. Подумают, что я специально с тобой тут, по старой дружбе, чтобы не вкалывать.

            - Ничего, перебьются, без тебя поставят... помоложе тебя будут... Уф, дерёт сука, ну и пойло даги гонят - ротный погладил горло, которое было обожжено только что проглоченным самопальным дагестанским коньяком. Вздохнув, он словно окончательно решился.- Невестка Исраила Умхаева и его внуки здесь, в этом селе.

            При этих словах Корнюхин как бы встрепенулся, весь наполнился новым содержанием, его до того безразличные глаза загорелись, сузились в звериные щели,  взгляд обрел силу, скулы и рот – хищный оскал.

            - Спасибо Ген...- шёпотом, со зловещей радостью поблагодарил он ротного.- Они там, в этом красном тереме?

            - Да... Только Володь... Я понимаю, тебе всё одно, а мне до выслуги два года осталось. Я и так еле держусь. Я не хочу столько лет отбабахать и без пенсии остаться. Тебе что, ты один, а у меня семья... А, Володь, может того... пусть живут? Они-то, дети не причём и баба, невестка его, она ж не знала когда замуж шла, что на тесте должок неоплатный.

            Корнюхин в упор словно пронзил сидящего на койке ротного взглядом.

            - Ты всё сказал?-  спокойно спросил он.

            Капитан с сожалением смотрел на фляжку в своей руке, как бы раздумывая, хлебнуть ещё раз или нет, и молчал.

            - Моя мама, сестрёнка... они тоже ни при чём были... Ты извини Ген тебе зла не желаю, но...

            За право "зачищать" особняк московских чеченцев возник нешуточный спор. Много прослужившие, не раз понижаемые в должностях и званиях старлеи и такие же "битые" прапора не желали уступать лакомый кусок. Всё решило вмешательство ротного:

- Скляр... ты в "теремок" пойдёшь.

- Петрович... ты самый справедливый ротный на свете,- ёрничая выразил благодарность длинношеей, похожий на гусака старлей.

- Потом сочтёмся,- капитан хитро подмигнул взводному.

- А как же... ты ж меня знаешь,- старлей подтвердил, что понял намёк.

- И это... с тобой Корнюхин пойдет.

Хоть и спокойно, обыденно, вроде бы между прочим сказал это капитан, но настроение взводного сразу испортилось. Он вздохнул и с нескрываемым сожалением заметил:

- Ну что ж надо, значит надо... Только это... Петрович... Я за него не отвечаю...

Ротный обведя взглядом прочих недовольных его выбором взводных, сразу пресёк возможное недовольство:

- Всё... приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Инструктаж как обычно. Предельная осторожность, по одному без прикрытия в дома и дворы не соваться... не менее двух человек прикрывают, хозяев на мушке держат, остальные дом шмонают. Особое внимание на мальчишек, у всех мужиков моложе пятидесяти смотрите синяки на плече... В общем, сами всё знаете. С новичками, кто первый раз на "зачистке", провести индивидуальные беседы, подготовьте, чтобы голова кругом не пошла, чтобы не озверели, когда увидят сколько здесь во дворах иномарок и КАМАЗов, телевизоров японских, ковров в домах... золотых зубов... Перед выходом проверка связи. Я в лагере с резервом, командирам взводов держать со мною связь... при возникновении внештатной ситуации, доклад немедленный... Вопросы?!

Если боевики и были в селе, то они его давно покинули и потому "зачистка" проходила хоть и медленно, но без особых эксцессов. Это, конечно, если не считать недобрые, тяжёлые взгляды женщин и пожилых чеченцев, пронзительные декламации мальчишек младшего школьного возраста стишков, которым их учили в школе в период трёхлетнего "независимого" существования. В них особо акцентировались некоторые строки:

                                               Дрожи Россия, мы идём

                                                ........................................

                                               Аллах над нами

                                               Россия под нами

                                               .........................................

Матери и старшие сёстры вроде бы одёргивали, зажимали малолетним джигитам рты, но так чтобы солдаты успели услышать и оценить степень "любви" местного населения к России и русским. Проверять синяки на плечах оказалось почти не у кого. Старейшины и здесь объясняли отсутствие в селе мужчин способных носить оружие, тем что они все на заработках, добывают средства для пропитания своих семей. И хоть было яснее ясного, где обретаются  эти "добытчики", местные не сомневались, что русские не посмеют жечь и грабить село находящееся под патронажем Исраила Умхаева, тем более что здесь пережидали войну его невестка и внуки. Чеченцы всегда были склонны преувеличивать значение своих земляков достигших относительно высокого положения в Москве. Так большинство из них искренне верили, что Хасбулатов в девяносто третьем году мог стать властителем всей России. "Если бы Руслану тогда немного повезло, Россия сейчас бы была колонией Чечни",- на полном серьёзе говорили они. И если русские в ответ смеялись, резонно заключали: "Смог же Сталин, при нём и Россия и весь Союз работали на Грузию. А чем наш Руслан хуже Сталина?" После этого русские обычно переставали смеяться и задумывались.

"Дворец" Умхаева пошёл "зачищать" сам взводный Скляр с пятью своими наиболее "приближёнными" подчинёнными. К ним, не говоря ни слова, пристроился Корнюхин. Во дворе за высоким забором и железными воротами их встретила молодая женщина, к которой жались трое детей, двое мальчиков, один совсем маленький два-три года, второй лет шести-семи и девочка по возрасту старше первого и моложе второго брата. Национальность женщины не вызывала сомнений, на это указывали и "масть" и особый, одновременно злой и презрительный взгляд. Но и то, что она довольно долго жила вне Чечни, для опытного наблюдателя было очевидно. Она смотрелась не сухопарой и длиннолицей, как подавляющее большинство чеченских женщин, не была она и такой, как те чеченки, что быстро и безобразно полнели после многочисленных родов. Нет, эта по всему, хорошо и разнообразно питалась с детства, и своих троих детей родила в хорошей платной московской клинике. Красивая чеченка – это редкость. Женщина и являлась той редкостью, красивая, здоровая, налитая приятной женской плотью. Во дворе находились ещё люди, пожилые мужчины и женщины, по всей видимости родственники хозяйки.

- Посторонних прошу разойтись по своим домам... Вы хозяйка?... Ваши документы! Оружие боеприпасы, наркотики в доме есть?- привычной скороговоркой обратился взводный.

Глаза женщины источали ненависть, но она сдерживала себя:

- Здесь только я и мои дети... Мы проживаем в Москве, но уже почти год не можем отсюда выехать... кругом стреляют.