Азарий Лапидус - Падающие в небеса Страница 18

Михаил Петрович вошел в ресторан и направился за метрдотелем. За столиком уже сидел Авдеев и с аппетитом ел круассан, запивая его кофе из большой чашки, по краям которой пенились аппетитные пузырьки взбитого молока. Увидев Сапожникова, он одарил бывшего одноклассника широкой улыбкой.

– Смотри, как интересно у нас получается. То много лет не виделись, а то общаемся каждый день. То ли еще будет! – весело и громко сказал Авдеев.

– В каком смысле?

– Ну, в том смысле, что, может быть, сутки напролет придется проводить вместе.

– Не дай бог! – искренне воскликнул Сапожников.

– А вот это уже не тебе решать! – резко произнес Авдеев, и улыбка мгновенно сошла с его лица. – Ладно, пошутили, и хватит! Перейдем к делу. Как ты уже слышал, мы установили, что ближайшее публичное выступление Липсица состоится в Хьюстоне на симпозиуме, проходящем в рамках конференции по нанотехнологиям…

– А что, наш одноклассник еще и нанотехнолог? – с иронией спросил Сапожников.

– Ты зря шутишь. Мотя – очень разносторонний ученый. Он каждый год выступает на пяти-шести международных конференциях, всякий раз удивляя коллег неординарными докладами. Месяц тому назад Липсиц подтвердил свое участие, и как показывает опыт, он держит слово, никогда прежде не отменял своих докладов. Поэтому готовься к участию в этом симпозиуме. Через десять дней ты будешь присутствовать на выступлении Нобелевского лауреата Мэтью Липсица.

– Подожди, ты говоришь через десять дней в Хьюстоне… Нанотехнологии… – задумчиво повторил Сапожников. – Я проверил: мои сотрудники действительно участвуют в этой конференции.

– Я же тебе уже говорил – знаю!

Сапожников с удивлением посмотрел на Авдеева и сам ответил на незаданный вопрос:

– Ну да, конечно, вы же все знаете.

Авдеев сделал вид, что слова одноклассника его не касаются, взял из корзины очередную булочку, от которой веяло ароматом свежеиспеченного хлеба, надломил ее, намазал маслом, а сверху джемом и, поймав взгляд Сапожникова, пояснил:

– За годы работы «там» привык к их завтракам и никак не могу представить, что утром может быть какая-нибудь иная трапеза.

– Неужели каждый день дома завтракаешь свежими булочками с маслом и джемом?

– Да, – кивнул Авдеев и продолжил жевать.

Пауза затягивалась. Сапожников обратил внимание на интересную манеру Авдеева вести беседу. Школьная привычка приятеля не навязывать тему разговора собеседнику, а скорее, дожидаться ее от него теперь укрепилась годами профессиональной выучки. Поэтому Михаил Петрович решил сам уяснить некоторые детали предстоящей поездки:

– Ты хочешь, чтобы я официально аккредитовался на конференцию?

– Да, так будет лучше.

– Но я обычно никогда не входил в состав официальных делегаций. Прилетал, когда хочу, улетал также. Мои сотрудники будут удивлены.

– Ничего страшного. Скажешь им, что в нынешних экономических условиях ты хочешь лично сосредоточиться на использовании достижений нанотехнологии в бизнесе. А впрочем, ты же хозяин, зачем тебе что-то объяснять, – вновь натянул на лицо улыбку Авдеев.

– Хорошо, с этим я, пожалуй, разберусь. А как, по-твоему, произойдет наша встреча?

– Абсолютно естественно. Так, как и должна произойти встреча одноклассников, не видевшихся больше тридцати лет. Никакой игры. Сначала вы будете долго смотреть друг на друга, вдруг узнавая знакомые черты. Потом пытаться освежить в памяти – где же мы с вами встречались? И наконец кинетесь целоваться и обниматься, сопровождая это похлопыванием по плечу.

– Такое впечатление, что в твоей практике встречающиеся одноклассники, не общавшиеся много лет, – обыденное явление.

– Нет, просто встреча друзей юности описана в учебниках.

Авдеев строил свои фразы по самой простой схеме, практически не используя сложных оборотов, и эта его манера начинала раздражать Сапожникова. Не желая продолжать беседу, он засобирался. Подозвал официанта и попросил счет.

– Не надо, я сам рассчитаюсь, – сказал Авдеев. – А почему ты ничего не ел?

– Тороплюсь. Надо быстрее отдать кое-какие распоряжения по работе.

– Ну и ладно. Тогда до скорой встречи.

Сапожников попрощался и направился к выходу. В последние годы он часто бывал в ресторанах вместе с чиновниками разного ранга. Но ему ни разу не приходилось встречаться с человеком, не имеющим отношения к бизнесу, и при этом столь комфортно себя чувствующим в довольно чопорной обстановке дорогого ресторана, да к тому же еще и запросто расплачивающимся по счету. Нелегко в дальнейшем будет иметь с ним дело.

Неделя перед отлетом прошла в рабочей суете. Дома события нормализовались, Илья уселся за учебники, и похоже, случившееся с ним послужило уроком. Надолго ли?

Сапожников рано уходил на работу, возвращался поздно. Основное внимание он уделял получению финансирования на проекты и успокоился, только когда понял, что деньги – на счету компании. Причем очень оперативно сработали и русские, и английские банкиры. Если бы Михаил Петрович не знал, что вмешаться в процесс выделения денег очень сложно – огромное количество бюрократических препон стоит на пути любой такой директивы, то мог бы подумать: прошла серьезная команда сверху. Но кто же такой всесильный мог дать установку столь свысока?

В один из вечеров Михаил Петрович встретился с Ольгой. Как-то само собой получилось, что после знакомства с Софи общаться с другими женщинами Сапожникову не хотелось. Софи была далеко, а Ольга и Марина – здесь, рядом. Но несмотря на это, с момента возвращения из Лондона Михаил Петрович почти не контактировал с женой, да и к любовнице не поехал бы, если бы не ее настойчивая просьба. Почти сразу стало понятно, что столь навязчивое приглашение было совсем не случайно – девушке что-то нужно попросить, а по телефону она не решается.

После бурной встречи Ольга буквально затащила Сапожникова в постель, а потом присела поверх одеяла и, нежно поглаживая спину лежащего на животе партнера, по-детски кривя губы, сказала:

– Милый, мне так неловко тебя просить. Ты и так делаешь для меня очень много, но там собирается отличная компания…

Михаил Петрович перевернулся на спину, оборвав Ольгу на полуслове, спросил:

– Где «там»?

– Ну, не перебивай, пожалуйста. Сейчас все тебе расскажу. Мои друзья по йоге едут в Индию. На два месяца. Шесть недель – курс занятий, и две недели – отдых на океане. Если бы ты мне разрешил, то я бы тоже поехала с ними. Конечно, если ты скажешь «нет» – я никуда не поеду, но мне очень бы хотелось. А, котик?

Сапожников понимал, что если Ольга уедет, их отношения наверняка закончатся. Удивительно, что девушка сама не осознавала этого, но, может, подобное развитие событий и к лучшему. Тем не менее зачем-то Михаил Петрович принялся журить Ольгу, говоря ей, что два месяца – это долго, а кроме того, сейчас в Индии уже жарко. Она с еще большим упорством его уговаривала, и наконец Сапожников сделал вид, что сдается. После этого, пробыв у Ольги еще полчаса, он оставил девушке предусмотрительно взятую с собой пачку денег и вышел из квартиры. На лестничной клетке он обернулся и бросил прощальный взгляд на дверь, понимая, что больше никогда сюда не вернется.

В машине Сапожников набрал номер телефона Софи. Она была в Нью-Йорке, и звонок застал ее во время послеобеденного чая – five o’clock tea.

Сапожников накануне уже успел поделиться с Софи информацией о предстоящей поездке в Штаты и с нетерпением ждал ее реакцию по поводу предстоящей встречи. Его обрадовало, когда Софи сказала, что тоже соскучилась, и они договорились встретиться в Нью-Йорке. Сейчас же он позвонил просто так, без всякой цели.

– Добрый вечер, хотя нет, у вас день. Как дела?

– Нормально, сейчас встречаюсь с подругой. Пьем чай и обсуждаем мужиков.

– Что-то типа «Sex and the City»?

– Ну да, что-то типа того. Вывод точно такой же: с мужиками – беда! Настоящих – нет. Голубые или импотенты.

– А как же я?! – притворно возмутился Сапожников.

– С тобой пока ничего непонятно! Хотя вроде бы ты ни на голубого, ни на импотента не похож. Но есть вопросы…

– Ладно, приеду – разберемся! Отвечу на все твои вопросы. До скорого! Завтра вылетаю в Хьюстон. Там проведу пару дней и сразу мчусь на крыльях любви в Нью-Йорк. К тебе! Целую.

– Жду. Целую.

Да, пожалуй, сейчас общаться с Софи Сапожникову доставляло значительно большее удовольствие, чем с кем бы то ни было. Может быть, от того, что всегда, в начале любого романа, новый объект обожания кажется единственной звездочкой на небе. Все вокруг – только фон. А проходит совсем немного времени, и видишь огромное количество звездочек рядом, и твоя ненаглядная – о, ужас! – не самая яркая. Но сейчас Софи безоговорочно затмила окружающих, и это принесло в застоявшуюся, как вода в пруду в конце жаркого лета, жизнь Сапожникова столь необходимую свежесть быстрого горного ручейка.