Дэвид Гилмор - Что сказал бы Генри Миллер... Страница 18

Меня?

— Его нет дома, — сказал Джеси.

— Я знаю, чего он хочет, — пролаял лысый. — Он пытается сорвать сделку.

Сорвать сделку? Сильно сказано. Особенно потому, что сосед был прав. Меня вдруг стало мутить от нахлынувшего стыда. Хуже того — у меня возникло свойственное подросткам чувство, похожее на то, которое появляется, когда огонь охватывает дом изнутри, такое чувство, словно у меня возникли большие проблемы. Как будто я без разрешения и без прав взял машину отца и разбил ее. Еще меня мутило от того, что Джеси прекрасно понимал, насколько я был не прав, когда затевал всю эту катавасию. Даже не говоря о том, что я и его вовлек в эту грязную историю. Чистейший образчик отцовского воспитания в плане урегулирования конфликтов. Давай, Мэгги, отправляй сына ко мне, я-то прекрасно знаю, как из него сделать порядочного человека.

— Я увел всех ребят в дом, — сказал он.

— А возвращаться домой не опасно?

— Я бы немного переждал. Сосед еще слишком психует.

Спустя несколько дней я попросил одного приятеля подыграть мне, сделать вид, что он собирается купить дом и дать официальное предложение о покупке. Но они мой замысел раскусили, и разговора не получилось. Все мои «маленькие хитрости» ни к чему не привели. Глупая, жуликоватая попытка вовлечь в это дело ребят окончилась крахом. Пара голубых, у которых был свой цветочный магазин, купила дом почти за полмиллиона долларов.

Интересно, думал я, запомнит ли Джеси эту мерзкую коллизию до конца своих дней? (Никогда не знаешь, когда окно открыто. А если оно открыто, вам не захочется бросать в него дохлую собаку.)

На следующий день я снова отвел его в сторону.

— Знаешь, — вздохнул я, — я сделал большую непростительную ошибку.

— Нет ничего плохого в том, что тебе хочется жить рядом со своей семьей, — сказал Джеси, но я его тут же перебил.

— Если бы кто-то решил сыграть такую шутку со мной, когда я решил бы продать мой дом, я бы там все покрошил из пулемета.

— Все равно, мне кажется, ты поступил правильно, — стоял сын на своем.

Переубедить его было совсем непросто.

— Я как тот безработный из «Похитителей велосипедов» — вообразил себе, что имею на что-то право просто потому, что мне это нужно.

— А что, если именно так и надо поступать? — не унимался Джеси.

Позже, когда мы вышли после фильма на крыльцо, чтобы выкурить по сигарете, я поймал себя на том, что украдкой гляжу на соседский дом, потому что мне бы совсем не хотелось встречаться с раздраженным соседом и его женой.

— Видишь, к чему это приводит? — я невесело улыбнулся. — Теперь каждый раз, когда я выйду на крыльцо покурить, мне все время будет казаться, что вот-вот появится лысый сосед. Это и есть расплата. Истинная цена моего поступка.

ГЛАВА 7

Как-то мне взбрело в голову, что нам надо подмечать в просмотренных картинах такие сцены, в которых актер привлекает к себе все внимание зрителя тем, что остается почти неподвижным. Я назвал это явление единицей неподвижности. Начали мы, конечно, с фильма «Ровно в полдень». Бывают такие удачные фильмы, в которых, кажется, нельзя найти изъян. И сценарий прекрасный, и режиссер отличный, и актеры подобраны как нельзя лучше. Один из них «Касабланка», другой — «Крестный отец»; к их числу можно отнести и «Ровно в полдень». Шериф, Гэри Купер, сразу после свадьбы собирается уехать с молодой женой из города, когда узнает, что из тюрьмы только что вышел очень плохой парень, который вместе с тремя корешами решил «достать» человека, который упрятал его за решетку. Трое приятелей уже ждут на вокзале плохого парня, который должен приехать на поезде в полдень. Купер носится по городу, пытаясь заручиться поддержкой, но у всех, к кому он обращается, есть свои веские резоны для отказа. В итоге он остается на пустынных улицах один на один с четырьмя вооруженными бандитами.

Фильм был сделан в те времена, когда вестерны обычно снимали в цвете, и в большинстве случаев героев в них играли актеры с волевыми подбородками и благородными помыслами, больше походившие на персонажей мультфильмов, чем на живых людей. И вот в числе привычных для зрителя фильмов выходит черно-белая картина «Ровно в полдень», в которой нет потрясающих видов закатов и восхитительных панорам горных кряжей. Вместо этого зритель видит небольшой захолустный городишко, а главный герой — совсем уж необычный персонаж: напуганный человек, не скрывающий своего страха.

Я напомнил Джеси, что фильм был снят в начале 1950-х годов, и в нем прослеживается параллель с охотой на ведьм, которая в то время велась в Голливуде. Люди, на которых падало подозрение в симпатиях к левым, в одночасье могли обнаружить, что все друзья вдруг от них отвернулись.

Сейчас в это трудно поверить, но когда «Ровно в полдень» вышел в прокат, против картины выступали самые разные люди. Они критиковали ее потому, что считали антиамериканской. Люди жаловались на то, что эта история о псевдогерое, который в конце ее ставит крест на своих согражданах и покидает городок. Автор сценария Карл Формен был вынужден уехать в Англию; его стали называть «попутчиком», он нигде не мог получить работу. Ллойду Бриджесу, который играл трусливого молодого бандита, предложили новую роль только через два года — его подозревали в «антиамериканизме».

Я сказал сыну, что в этой картине есть замечательные, высокохудожественные эпизоды. Достаточно посмотреть хотя бы на то, как показаны в фильме железнодорожные рельсы. Они снова и снова возникают на экране. Это своего рода способ вызвать у зрителя ощущение угрозы, появляющейся без всяких слов, без всяких действий. Каждый раз, когда мы видим эти рельсы, нам как бы напоминают, что опасность приближается именно по ним. То же самое можно сказать и о часах — тик-так, тик-так. Причем их тиканье по мере приближения к полудню даже замедляется.

Но прежде всего в этом плане обращает на себя внимание игра Гэри Купера. Работавшие с ним актеры часто удивлялись тому, как скупо он себя проявляет в отдельных сценах. Складывается впечатление, что он почти не «играет», что он вообще почти ничего не делает. Но когда видишь его игру на экране, все остальные актеры как бы отодвигаются на задний план. Их игра растворяется в окружающей Купера суете.

— Обрати внимание на то, куда в каждой сцене направлен твой взгляд, — сказал я Джеси. — Представь себе, что ты играешь с ним в одной сцене, и попытайся это одолеть.

Чтобы особенно не зацикливаться на заумных сюжетах, я показал сыну «Внутреннее расследование», фильм, который я никак не могу отнести к числу шедевров. Когда по ходу действия вызывают давать показания неуравновешенного сослуживца (Уильяма Болдуина), мы видим, с каким мастерством Гир может сыграть злодея. (Лучше, чем исполнитель главной роли.) Эти маленькие прищуренные глазки делают его просто Яго полицейского управления Лос-Анджелеса. Спокойствие Гира — и моральное самообладание, которое оно предполагает — притягиваете гипнотической силой. Сразу становится понятно, какое влияние оказывает характер этого человека даже на его бывшую жену. И если он чувствует, что ему что-то угрожает, ничто не сможет его остановить. Я попросил Джеси внимательно посмотреть ту сцену, где всего несколькими фразами, произнесенными как бы между прочим, даже не без доли юмора, он нагнал жуткий страх на расследующего его деятельность полицейского — тот был в ужасе от того, что может произойти с его женой.

— Пусть тебя не сбивают с толку ни его самодовольные взгляды, ни манера философствовать, — заметил я. — Ричард Гир — настоящий актер с большой буквы.

Потом мы перешли к «Мертвой зоне» Дэвида Кроненберга. Кристофер Уокен играет в этом фильме одинокого печального человека, обладающего уникальными психическими способностями, настоящего князя спокойствия. После этого мы посмотрели «Крестный отец 2». Что сказать об Аль Пачино, которого прозвали Большой Ал? Он как спокойная, уверенная в себе мурена, подстерегающая жертву у входа в подводную расселину. Достаточно лишь посмотреть ту великолепную сцену, когда до сенатора не доходит значение второго, менее выгодного предложения Пачино о лицензии казино.

Я показал Джеси фильм «Детектив Буллит». Хоть фильм вышел около сорока лет назад, он до сих пор не утратил своего блеска. Голубоглазый Стив Маккуин, пожалуй, ни в одной другой ленте не выглядел более импозантно. Маккуин принадлежит к числу тех актеров, которые прекрасно понимают, что суета лишь вредит при игре. От невозмутимого спокойствия главного героя, с которым он слушает собеседников, по коже мурашки бегут. Я нашел в подвале старое интервью с разговорчивым канадским режиссером Норманом Джуисоном, который снял три фильма с Маккуином.

«Стив был не из тех актеров, которые могут стоять на сцене рядом с креслом и ублажать зрителей, — говорил Джуисон. — Он был актером кино. Он любил камеру, и она отвечала ему взаимностью. Он всегда оставался самим собой отчасти потому, что всегда играл себя. Он никогда не испытывал неловкости, если у него вдруг куда-то девался текст, ему вполне хватало камеры, потому что он прекрасно понимал, что кино — это зрительно воспринимаемое искусство».