Далия Трускиновская - Коломбине дозволено все Страница 18

Вернувшись в родимую корректуру, Лариса была окружена неслыханным почетом. А вскоре к ней самолично пожаловал Кологрив. Он сходил-таки на выставку.

Когда до него дошли слухи о Ларисиных успехах, Кологрив призадумался – оказывается, рядом с ним существовало чудо, он же за столько лет этого чуда не разглядел.

Лариса стала женщиной, общаться с которой – престижно. Кологрив еще не знал, что это – достоинство Коломбин.

– …та самая, которую на днях показывали по телику?

– …та, кого снимал сам маэстро!

– …манекенщица?

– …киноартистка!

И Кологрив ринулся в атаку. Скажем сразу, убогой вышла эта атака. Первый демарш обошелся дешевле рубля – Кологрив сводил Ларису в типографский буфет. А она в свои выходные обедала в модных кафе, где угощал либо маэстро, либо Никифоров, либо Реутов, либо какой-нибудь очарованный незнакомец. И Лариса привыкла к тому, что за право смотреть, как она поглощает фирменные колбаски, нужно платить не меньше десятки.

Кологрив пошел и на другие расходы, как то: четыре порции мороженого для всей первой смены, две бутылки лимонада и в общей сложности около трехсот граммов ирисок. Именно такими средствами он обычно оказывал внимание женщине.

Людмила забеспокоилась. Лариса ушам своим и глазам не верила – ей почему-то победа представлялась иначе. И лишь после того, как Кологрив дважды отвез ее домой на машине, она поделилась своими сомнениями с Никой.

НИКА. Это то, чего ты искала. Искупайся в «море нежности» и забудь о нем!

ЛАРИСА. Сколько лет я на него молилась…

НИКА. Просто ты уже тогда была Коломбиной. А мы, Коломбины, любим решать трудные задачки. Тем и отличаемся.

ЛАРИСА. Я пытаюсь понять, кого же я любила. Ведь любила же, и хотя я изменилась, он-то не изменился! Журналист он посредственный – это я и тогда знала. Но сейчас он – человек на своем месте, умеет работать, у него авторитет…

НИКА. Кто же любит за это? За это на должность назначают! Ты любила скорее всего живого и насмешливого мальчика, который носился по вашей многотиражке, как электровеник. Эту маску он умудрился сохранять еще несколько лет после того, как стал толстеть. Поняла? И раз ты не можешь без этого бывшего мальчика, то бери его на здоровье! Хочешь?

ЛАРИСА. Я хочу, чтобы в моей жизни было что-то настоящее…

НИКА. Штамп, недостойный Коломбины! Настоящая – ты сама, а окружающие принимают максимально удобный для тебя образ и характер.

Тут Ника на секунду задумалась. Мрачность просквозила в ее молодом, ухоженном, безмятежном лице. Но вот она подняла голову, и спокойствие глаз и губ подруги едва ли не испугало Ларису. Их блеск был неподвижен. И легкий розовый румянец был непроницаем, как черная маска повелительницы Коломбин.

На следующий день – кстати, выходной – заглянула Лариса в свой блокнот, убедилась, что не может поспеть в четыре места одновременно, и взялась за телефон. Никифорову она сказала, что срочно едет к Элине, Элине – что вызвал маэстро, маэстро – что ее перехватили товарищи с трикотажной фабрики, и так далее. А в итоге она оказалась в кабинете Кологрива.

Кологрив, мужчина опытный, все угадал и возрадовался. Недолго длился невинный треп. Очень скоро они поодиночке вышли из редакции, сели в машину и укатили в сторону кологривских апартаментов. Причем ни слова не было сказано о цели этого путешествия. Все как бы само собой разумелось. И такое умолчание Ларисе очень не понравилось.

Дома Кологрив вынул из бара иностранные бутылки и сообразил потрясающий коктейль. Он выпил первым и, пока Лариса осваивала свою порцию, подсел и обнял ее за талию. Соблазнение началось.

Лариса знала, что Валентина в городе и вечером наверняка заявится с работы. Судя по неторопливости Кологрива, она должна была крепко припоздниться.

Соблазнение продолжалось, и все бы шло прекрасно, кабы не отсутствие слов и поцелуев. Видимо, Кологрив решил, что они не Ромео с Джульеттой, годы не те, и незачем словесные водопады извергать.

Впрочем, кое-что Кологрив все же вымолвил. Он шепотом предложил Ларисе раскрепоститься и сбросить наконец постылую уздечку. Положительно красавец Кологрив происходил из какого-то древнего кавалерийского рода!

Лариса сразу же вспомнила все. «Мы с тобой не маленькие дети», – рассудительно заявил где-то внутри Соймонов. «Ты же свой парень!» – в тон ему добавил Дима. И наконец еще и это!

Кологрив, временно отпустив ее, торопливо стянул свитер. И изумился, видя, что Лариса неподвижна.

Ларисе стало даже любопытно, сообразит ли он, что женщине как-то неприлично взять и начать раздеваться без всякого приглашения. Таких тонкостей он, видимо, не понимал. И Лариса с горечью констатировала – все-таки боевые кони, несмотря ни на что, боевые кони… Крепко же приросла к ней эта маска! Ну, ладно…

В общих чертах сценарий ей был ясен. Лариса не обольщалась – Кологрив положил на это приключение часа полтора. А может, и меньше – до прихода жены следовало навести порядок. Старый боевой конь – он ведь капризничать не станет, смоется вовремя!

Кологрив, видимо, вспомнил, как эти дела делаются. Он встал, подошел к Ларисе и собрался ее поцеловать.

Лариса невольно замерла. Вся надежда была на этот поцелуй. Только он мог исправить все глупости, совершенные Кологривом за последние годы. Долгожданный поцелуй Кологрива! Головокружительный полет сквозь звездные просторы с закрытыми глазами!…

И он состоялся, этот поцелуй. Головокружения не было. Вообще ничего не было, кроме привкуса табака.

Конечно же Лариса ответила, как только могла, ища если не в Кологриве, то в себе самой скрытые резервы бурной страсти. И продлить поцелуй постаралась в поисках желанного головокружения. Но, оторвавшись от кологривских губ, Лариса явственно поняла, что пролетела мимо цели.

На нее смотрели неподвижно-настойчивые глаза с неподвижно-глупого лица.

При этом Кологрив пытался стянуть с Ларисы цветную майку.

Лариса бы решительно воспротивилась, но майка была из коллекции трикотажников. Боясь за целость государственного имущества, Лариса позволила снять майку. Покорилась она и дальнейшим действиям Кологрива, но мысленно уже искала выход из положения. И жаль, что не обратил внимания пылкий Кологрив на подозрительный прищур ее зеленых глаз – ему бы стало не по себе.

Спасение пришло внезапно – когда уже и простыня была выдернута из ящика и брошена на тахту, когда уже и кологривские брюки полетели в угол, когда и красные Ларисины босоножки с мягким стуком пали на ковер…

Кологрив задумался на секунду, и шмыгнул в ванную.

Хищной птицей метнулась Лариса за ним следом.

Ларисина рука мягко обхватила защелку и бесшумно заперла Кологрива.

Минут пять он мог просидеть там, считая случившееся шуткой. Минут десять взывал бы, полагаясь на силу словесного убеждения. И лишь тогда бы понял, что птичка улетела и надо ломать дверь.

А Ларисе, чтобы одеться, такой прорвы времени и не требовалось.

Как Кологрив объяснит Валентине выбитую дверь ванной, Ларису не беспокоило. Конечно, любопытно было бы послушать его вранье, но оставаться ради этого, право, не стоило!

На прощание Лариса сгребла в кучу брюки, свитер, ботинки и носки и, встав на кресло, затолкала все это имущество в щель между антресолями импортной секции и потолком. Место было надежное.

С босоножками в руках, без малейшего угрызения совести она прокралась в прихожую, выскочила и понеслась вниз.

Она чувствовала себя истинной Коломбиной, имеющей природное право выкидывать такие фортели. Должна же наконец и на потерявшего совесть Кологрива найтись управа? Вот она и нашлась.

И будет сегодня вечером странный скандал. Обнаружь Валентина под тахтой чужие колготки или там шпильки в ванной, она, ей-богу, спокойнее бы к этому отнеслась, дело понятное. Но как объяснить сломанную дверь ванной? Странный, однако, посетил квартиру вор – пробравшись через водопроводную трубу, он не тронул ни хрусталя, ни японского магнитофона, а на что же тогда польстился? Ну? Задачка для Шерлока Холмса?

– Шерше ля фам! – сказал бы Холмс Валентине. Но – которую из многих подозреваемых?

Преступницей же, цокающей каблуками по асфальту, овладела жуткая мысль – хоть Коломбине и дозволено все, однако есть еще и Уголовный кодекс со статьей двести четвертой о хулиганстве…

Поскольку все деловые свидания была отменены, Лариса решила искупить вину перед Асей и провести вечер у нее. Вскоре она подъехала к дому на такси. На коленях у нее лежал здоровенный, ярко-зеленый, чуть ли не в натуральную величину игрушечный ракетовоз.

– Тетя Лариса пришла! – завопил Дениска и пискнул так, что Ася с кухни не могла его услышать: – Лариска плюс Дениска! Лариска плюс Дениска!

С кухни пришла Ася в халате и фартуке.

АСЯ. Совсем нас забыла, как в знаменитости выбилась…

ЛАРИСА. Вот видишь, не забыла. Держи, Дениска! Еле дотащила.