Зуфар Гареев - Показания Шерон Стоун Страница 18

– Нет, ты не умер. Наоборот, жизнь только начинается. Мы встретились. И теперь уже не расстанемся.

Чепель опускает руку на дырку в ее черепе, пар бьет из-под его пальцев.

Чепель неумело гладит ее спутавшиеся волосы (как будто бы давно не чесанные).

– Я не чувствую ничего, Марина… Ничего… Мариночка… Ненаглядная…

– Это потому что черви наконец-то тебе отгрызли яйца. И тебе стало хорошо.

– Мне стало плохо.

– Нет, хорошо.

Чепель отчаянно кричит:

– Мне стало плохо… Я умер!

Он колотит по траве кулаками и плачет – а она негромко смеется. Он колотит, она приветливо смеется.

– Я умер! Ты понимаешь, я умер!

– Нет, ты только что родился. И я рядом.

– Я умер!

– Нет…

Она встает и медленно идет к гондоле. Я помогаю ей подняться в лодку и магическим веслом трогаю лазурь, которая в ту же секунду начинает волшебно гореть перед нами, открывая нам путь куда плыть.

– Я умер! Ты слышишь, я умер! Мариночка… Ненаглядная… – несется нам вслед. – Возьми меня с собой!

С губ Марины слетает приветливый тихий смех:

– Чепель, не плачь… Не плачь, теперь тебе будет хорошо… Еще минута – и все будет хорошо. Ты будешь моим кулончиком… моим носовым платочком…

– … звонким колечком на пальчике… – начал перечислять и я широкие возможности Чепеля. – Зубочисткой… ватным тампончиком на палочке для удаления комочков серы из ушей…

– Кулончиком… зубочисткой… томпончиком… – не успевал повторять Чепель. – Нет, только не это!

– Чепель, торг здесь не уместен, – дружелюбно сказал я и в ту же минуту недалеко от нас зависли довольно большие мохнатые семенники Чепеля.

Они были настолько несуразны и порнографичны, что уже не подлежали никакой пародии; большего в природе физиологического омерзения уже не мыслилось.

Они нагло ликовали, медленно подплывая к нам. Более того, на них действительно болталась идентификационная бирка «ЯйцЫ Чепеля Витюшки».

Кто это мог написать? Может правильные пацаны с района, словно споря с этой подозрительной приблудой по фамилии Трегубова.

Но Марина Трегубова как ни в чем ни бывало продолжала расчесывать золотистым прозрачным гребнем лазурные волосы.

– А как же это? – восторженно и с превосходством самца прошептал Чепель, указывая на возвращающуюся к нему мужскую мощь. – А вы говорите зубочистка… платочек… кулончик…

Марина рассмеялась, избегая ответа. Она кивнула мне.

Я легонько, как поганку, тронул именные семенники г-на Чепеля блистающим магическим веслом. Их животную шерсть и морщинистую кожу объял волшебный лазурный огонь, – и в этом огне сияющей вечности они сгорели мгновенно.

Побуревший артефакт обрел земной вес и полетел вниз безвестным камнем.

– Ни фига себе, – присвистнули пацаны с района; с досадой сплюнули и пошли дальше.

– Мужчины убивают потому что у них есть яйца. А почему убивают женщины? – спросил я у Марины.

– Потому что они эти яйца хотят отнять. Фрейд.

Так сказала она и на пальце ее блеснуло новое колечко, которого до этой секунды я никогда не видел.