Светлана Вебер - LoveLess. Повесть о ненастоящей женщине Страница 19

Мне было о чем подумать. У меня уже не было вечности в распоряжении, а значит, и не было времени, которое можно тратить впустую.

Возможно, теперь я понимаю, каково это — потерять все.

Моя жизнь вырисовывалась схемой про— стой и глупой. Только сейчас становилось очевидно, что единственным, что невозможно вернуть, я разбрасывалась без разбора. Мне казалось, если я могу купить часы, то могу купить и время.

Одежда превратилась в кожу. Я уже несколько лет не отделялась от бесконечных Cavalli, Prada, Gucci и так далее, потерялась за марками и названиями мест, запахов, блюд. Жизненные ориентиры быстро заслонились рекламными щитами и пропали из поля зрения. Настало время бежать от комфорта: все удовольствия одинаковы и причиняют лишь боль и неприятности. И это не просто слова — это слезы и дождь…

Это все мои мысли? Или временное помутнение???

На автомате подняла трубку.

— Ланчик, привет. Это Ольга Фомина. Получила твое сообщение и решила перезвонить. (Моя студенческая знакомая, тогда собиралась встретиться с ней в качестве эмоциональной встряски.) С радостью бы увиделась, но завтра улетаю в Индию отдыхать.

Я собрала всю волю в кулак, чтобы голос не казался глухим и звучал как можно будничнее:

— Можно мне с тобой?

— Ну да, почему бы и нет? Я еду одна.

— Тогда договорились.

Звонок в дверь. Я, в каких-то домашних шортах и маленькой майке, открываю дверь. На пороге Давид.

Я могла бы обрадоваться его приходу, но это все уже для меня безразлично и не имеет никакого значения. Да, я испытываю к нему ядерную комбинацию очень сильных чувств, и понадобится еще много времени, чтобы это изменилось. Но я и так уже позволила себе слишком много, пойдя навстречу несущемуся поезду, отбросив сомнения и поддавшись круговороту эмоций. На поверку лучше Анны Карениной я не была, и теперь мне придется заплатить не меньшую плату за доверие. Не знаю, что он хотел мне сказать, но время упущено, и я уже закрыта для экспериментов. На данный момент меня больше устраивают отношения с холодной головой, когда я полностью контролирую ситуацию, а дикую страсть и безумную отдачу для безопасности стоит запрятать подальше: уверенности, что Давид распорядится ими правильно, у меня уже не было. Конечно, ничего криминального он не совершил и минет Костика меня не волновал, зато я четко осознала, как больно он может мне сделать, и рефлекс самосохранения быстро включил защитную реакцию.

— Привет.

Давид выглядел спокойным и решительным.

— Привет.

Я смутно представляла, как будут развиваться события и ждала его монолога.

— Я хочу, чтобы мы встретились… Захотелось сказать тебе это лично, чтобы ты не могла отказаться.

Он говорил тихо и внимательно следил за выражением моего лица. Никогда не видела его таким неуверенным.

— Я завтра уезжаю. Не думаю, что это хорошая идея.

Я так от всего устала и уже существовала в своей, другой реальности, где были только я и СПИД, материализованный в непонятного страшного человека. Какие-то любовные переживания казались полнейшей чепухой на фоне смерти, незыблемой и надвигающейся. Давида волновало то, что осталось для меня где-то позади, что потеряло значение, к чему возвращаться совсем не хотелось.

— Очень хочу, чтобы мы увиделись. Давай сделаем это по твоему возвращению. Я подожду.

Я видела, что разговор дается ему трудно. Мой взгляд удивлял и пугал его своей пустотой и отрешенностью, может, у него было плохое предчувствие? Он тонко улавливал мое внутреннее состояние, поэтому сейчас находился в растерянности и недоумении.

— Давай все закончим так… на оптимистичной ноте… Я была рада нашему знакомству, но думаю, оно подошло к логическому завершению.

Давид пристально заглянул мне в глаза. Стоило неимоверных усилий это выдержать, но мне не впервой скрывать нервные судороги под каменной маской.

— …Как скажешь… Ты хочешь, чтобы я ушел?.

— Да.

Он развернулся к выходу, подошел к двери и вдруг резко ударил по ней кулаком. Я не успела сообразить, что к чему, как Давид подбежал ко мне, схватил за плечи и с бешенством стал бить об стену, абсолютно потеряв контроль над собственными эмоциями.

— Ты, дура, дура, дура!!! Я ЛЮБЛЮ тебя, неужели ты не понимаешь?! Хватит делать вид, что тебе все равно, ты же сама знаешь, что это не ошибка и не покалывания в сердце, мы нужны друг другу!!! Я не хотел, чтобы так все получилось, чтобы все произошло сейчас, но мы не выбираем, ведь так?

Его глаза лихорадочно светились, он не выпускал меня из рук и продолжал неистово орать:

— Я тебя люблю, люблю, люблю, люблю!

Сопротивляться было бесполезно. С каждым словом Давид продолжал ударять мое тело об стену, пока не осталось сил. Потом он остановился, и я медленно сползла на пол, не владея ногами от сильного потрясения.

Давид сел передо мной на колени, обнял мои ноги и прошептал:

— Я не знаю, что я делаю. Я просто не понимаю, почему ты такая упрямая, почему ты хочешь, чтобы тебя было сложно любить?!

Его лицо замерло в двух сантиметрах от моего. Я продолжала сидеть в оцепенении, боясь пошелохнуться. Что-то должно было произойти, и я хотела этого, как никогда. Перед глазами все поплыло, почти полуобморочное состояние, пульс зашкаливал за все допустимые нормы, в ушах загудело, ладони вспотели. Я зажмурилась, напряжение стало невыносимым. Давид крепко сжал мою руку, и его губы прикоснулись к моим…

GENSORED

Теперь я знала, что теряю. Это было больше, чем жизнь.

Давид медленно встал и молча вышел из квартиры…

Глава 11 Manolo на шлепки, или Индийская реальность против мишуры

На сборы времени не оставалось, поэтому в качестве багажа со мной поехал небольшой чемодан из шкуры пони от Valentino с самыми необходимыми косметическими средствами, феном, нижним бельем, джинсами и тремя майками на первый день. Все остальное было решено купить на месте, чтобы не таскать за собой по пятам горы хлама. На плече поместилась сумка из замши и кожи от Narciso Rodriguez для документов, солнечных очков и бутылочки минеральной воды. В последнюю секунду туда же был заброшен путеводитель по неизведанному краю, ознакомиться с которым планировалось в самолете. Так как в Москве на улице начинало пахнуть осенью, к джинсам поверх обычной белой майки я натянула черный свитер John Galliano, а на ноги кожаные ботильоны Fendi. Осмотрев свою квартирку пристрастным взглядом, я задернула шторы и вызвала такси. Слишком много событий за последние дни и отсутствие какого бы то ни было времени, чтобы все хорошенько осмыслить. Возможно, смена обстановки — как раз то, что нужно, чтобы посмотреть на себя со стороны.

Ольгита на настоящий момент была, пожалуй, лучшей кандидатурой в спутницы. Мы давно не виделись, но связывали нас самые теплые воспоминания. Она долгое время работала моделью у ведущих русских дизайнеров и уже с первых курсов университета была на острие последних дизайнерских находок, отличала Hardy от Cardeinа и обладала самым умопомрачительным гардеробом. Мы учились в одной группе, жили за соседними стенками, вместе прожигали молодость, вместе гонялись за славой и становились главными героинями неприятных историй. В моей памяти Ольгита так и осталась любительницей не вылезать из ванной, когда мне срочно приспичивало помыть голову, захламлять кровать многочисленными журналами о светской жизни, готовить самые вкусные пельмени, когда на ресторан денег не оставалось.

Девушкой Оля была видной, поэтому никто не удивился, когда она стала встречаться с одним из известнейших рок-музыкатнов. Ее фотографии стали появляться в газетах, ей посвящались песни и завидовали все девчонки. Единственным минусом нового мужчины было чрезмерное злоупотребление наркотиками. Ольгиту, впрочем, это не смущало: все в той или иной степени наркоманы, зато не каждый при этом раскрывает свой талант. Хосе сочетал в себе столько хорошего, что на один небольшой дефект можно было закрыть глаза.

Тем не менее история закончилась трагично. Хосе провозил из Питера в Москву ударную порцию экстази, выложенную в целях конспирации на спине и примотанную к телу скотчем. Непонятно, чем он в тот момент думал, но мозги не участвовали точно… Жара стояла жуткая, и все таблетки, растворяемые потом, быстро впитались в кожу. Разумеется, что такую лошадиную дозу наркотика не способен вынести ни один организм… Хосе сошел с ума.

Ольга долгое время ходила в больницу как на работу, вглядывалась в когда-то родные стеклянные глаза, пыталась найти человека в лежащем на кровати овоще. Несмотря на все уверения врача, она не могла поверить, что процесс необратим, что для ее друга произошедшее — конечная точка.

Решение поехать в Индию спустя столько времени все еще носило неслучайный характер. Хосе давно уговаривал ее выкроить в расписании время на индийское путешествие. Его, конечно, в первую очередь привлекали дешевый героин, буйствующие транс-вечеринки и полная вседозволенность и бесконечность «марафонов». А для Оли нашелся бы повод продемонстрировать купальник не только на подиуме, но и в привычной ему среде обитания, поваляться на пляже и абстрагироваться от работы.