Тим Лотт - Запретное видео доктора Сеймура Страница 19

Генеральный медицинский совет расценил это иначе.

Это все политика. Посмертно лишать практики — это абсурд. Они просто старались продемонстрировать всем, что в их ведомстве поддерживается порядок, но если бы они хотели действительно его навести, им следовало бы поменьше давить на врачей. И к тому же изменить процедуру подачи жалоб, чтобы она не была заведомо в пользу обвинителя. На самом деле я думаю, что камеры видеонаблюдения в медицинских кабинетах — это отличная идея.

Разве это не противоречит целям Сеймуровского института?

Вовсе нет. Мы выступаем против принудительного или скрытого видеонаблюдения. Если это делается с согласия и не является обязательным — например, пациент сам может выбрать, выключить камеру или нет, — тогда никаких возражений. Сеймуровский институт не против технологий. Он за конфиденциальность.

Интервью с доктором Тоби Сеймуром

Боюсь, у меня совсем немного времени. Саманта уговорила меня на это интервью, но вообще-то я против. Мы должны отпустить Алекса, пусть покоится с миром. Кроме всего прочего, у меня прием через десять минут.

Я понимаю. Буду максимально краток. Доктор Сеймур, сколько лет вы работали со своим братом?

Более двадцати. Мы вместе открывали эту клинику. Мы учились в одном мединституте. Оба с детства хотели стать врачами. Мы были очень близки.

Что он был за человек?

Это, наверное, звучит нелепо, но я сам толком не знаю. И не оттого, что он оказался не тем, за кого мы его принимали, скорее потому, что он был человеком закрытым. Сдержанным, все в себе. Хороший семьянин. А вытянуть из него что-нибудь было сложно. Но мне он нравился. Основательный, ответственный, на него можно было положиться — он почти никогда не опаздывал, всегда работал дольше, чем положено. Пациенты его любили по большей части — то есть хорошие пациенты.

Хорошие?

Есть хорошие врачи, и есть хорошие пациенты. Боюсь, что на нашем участке осталось не так много хороших пациентов. Много всякого мусора. Сволочи.

Вы считаете своих пациентов мусором?

Я слишком стар, чтобы миндальничать и говорить полунамеками. Я никогда не был таким идеалистом, как Алекс, но всякий, кто проведет в подобном заведении двадцать лет, неизбежно усвоит несколько жестких уроков о человеческой природе. Однако тем хорошим пациентам, что у нас остались, Алекс был вполне по душе, хотя не стану утверждать, что под конец это было взаимно.

А именно?

Он был очень хорошим врачом. Но я не уверен, что он по-прежнему любил людей. Клиника, подобная нашей, — это большое испытание. Такое разрушит любые идеалы. Я думаю, что поворотным моментом послужила эта история с Памелой Джил — когда тот, кто должен быть на его стороне, обернулся против него. Ему все труднее и труднее было поддерживать образ «хорошего» человека. Иногда у меня складывалось впечатление, что он сомневается, ту ли он выбрал профессию. Такая работа в итоге может оказаться по-настоящему неблагодарной. Ты чаще всего хорошо знаешь, с чем к тебе обращаются. А если нет — даешь направление к специалисту. Это вовсе не так интересно и не требует самоотдачи. Вот он и приуныл. Ну и конечно, у него были проблемы в семье.

Он вам рассказывал об этих проблемах?

Он не слишком об этом распространялся. Как я уже говорил, он был человеком сдержанным. Но я умел читать между строк. Тут словечко, там фразочка. Было совершенно очевидно, что у них с Самантой все складывается не слишком гладко. Конечно, новорожденный — это кого угодно доведет. И он беспокоился за Викторию. Полагаю, все это вы знаете. А кроме всего прочего, он чувствовал себя — да, нищим. Сегодня это значит куда больше, чем когда мы начинали. Дом требует ремонта, дети растут, машине уже десять лет. Можно сказать, он был на мели.

Как вы думаете, у него была связь с Памелой Джил?

Нет.

То есть между ними вообще ничего не было?

Только на той вечеринке. Алекс напился — впервые в жизни. Я отлично знаю, что Памела запала на него. Как и многие женщины. Однако Алекс никогда не склонялся в эту сторону — он был страшный однолюб, невзирая на все проблемы. Ну вот, а в тот вечер Памела все время с ним заигрывала. Я все видел. Алекс даже не считал ее привлекательной. Она и не была такой уж привлекательной. Но, я думаю, он посчитал, что будет грубостью все время избегать ее. Он не хотел оскорбить ее чувства. И вот, после нескольких рюмок — к чему, как я уже говорил, он не был привычен — он поцеловал ее. Мы все это видели.

Это был невинный поцелуй?

Нет, он не клюнул ее в щечку, если вы это имеете в виду. Это был настоящий поцелуй. Весьма страстный. Но едва ли Алекс потерял над собой контроль. Я уверен, что дальше этого не пошло.

Как вы отреагировали, когда он уволил Памелу?

Это не стало для меня сюрпризом. Она становилась все более небрежной. Что тут говорить? Алекс совершил глупую ошибку, которую признал и за которую заплатил. Он должен был ее уволить. У него не было выбора. Она стала обузой. Ленива, фамильярна.

Она жаловалась на домогательства с его стороны?

Формально — нет. Но она связывалась со мной раз или два и делала какие-то намеки. Мне приходилось воспринимать ее всерьез. Если бы она дошла до нужного чиновника, процедура подачи жалобы пошла бы своим чередом. Но я не верил ни единому ее слову.

А не возникает ли у вас сомнений относительно невиновности Алекса в истории с миссис Мадуубе?

Сомнению всегда есть место, но это противоречило бы всему, что я знаю о нем как о человеке и враче. И моем брате.

То же самое, я полагаю, вы сказали бы и обо всей этой истории в целом.

Наверно, да.

Вы никогда не подозревали Алекса в том, что он установил камеры в клинике?

И не думал. Он, наверное, пробрался и установил их, когда клиника была закрыта. Чистая работа. Конечно, шпионить за пациентами плохо, но, принимая во внимание его ситуацию, мне сложно его винить.

Но он пошел дальше, не так ли?

Если вы верите тому, что пишут в таблоидах.

Я могу подтвердить, что он показывал эти записи Шерри Томас в «Циклопе».

Мне больше нечего сказать, кроме того, что Алекс был хорошим врачом и добрым человеком, и что мы обязаны проявить хоть немного уважения к мертвым.

И к правде.

Повторяю, мне больше нечего сказать.

«Системы видеонаблюдения „Циклоп“», запись вторая, суббота, 5 мая

Примечание автора: Прошла ровно неделя с тех пор, как доктор Сеймур впервые посетил этот офис. Погода примерно та же — солнечно и жарко.

Шерри Томас одета иначе, нежели в первый визит доктора Сеймура, но все так же нарядно и по-деловому. Вместо серого костюма на ней черное платье, бледно-голубой кардиган и черные босоножки на высоком каблуке. Волосы забраны вверх, на ней дорогое сверкающее ожерелье. Как и прежде, она сильно накрашена. Ее лицо кажется бледным, а помада имеет чрезвычайно яркий пунцовый оттенок.

На докторе Сеймуре сандалии, синие шорты и линялая белая футболка с потускневшей эмблемой известной фармакологической компании. Он одет аккуратно — доктор Сеймур всегда был опрятен, даже в свои редкие выходные, — однако даже тем, кто полагает, будто он пытался соблазнить Шерри Томас еще на ранней стадии их отношений, придется признать, что он не слишком усердствовал над своим внешним видом. Он, опять-таки, явно сильно вспотел.

Когда он заходит, Шерри Томас поднимает глаза и улыбается.

— Какой у вас мороз. Вы не могли бы настроить кондиционер потеплее?

Она принимается нажимать кнопки на настольном калькуляторе.

— Вам придется обождать. Я сейчас занята. Кое-что очень важное… черт.

Несколько минут записи, предшествующих появлению доктора Сеймура, однозначно свидетельствуют, что Шерри Томас была ровно ничем не занята — лишь принимала лекарства от, видимо, частых головных болей и нервно ходила туда-сюда по магазину. И вот теперь она дает целое представление, нажимает кнопки, чиркает на листочках. В какой-то момент она, прежде чем сделать запись, облизывает карандаш. Делает это она очень медленно, почти театрально и довольно соблазнительно. Однако если доктор Сеймур это и замечает, то виду не подает. Он спокойно сидит, пока она симулирует активную деятельность. Потом, не смотря на него, она произносит:

— Я вижу, вы решили оставить оборудование себе.

— Разве?

— А разве нет? Или вы его где-то на теле прячете?

— Оно оказалось полезнее, чем я предполагал.

— Вам было интересно?

— Наблюдение за людьми, которые говорят всякую чушь, с трудом можно назвать интересным.

— Значит, это развлечение не по вам?

— Там было несколько моментов.

— Вы выяснили, крадет ли ваша няня деньги?

— Нет. Мы все равно ее уволили.

— Если вы не выяснили то, чего хотели, чем же вам помогло наше оборудование?

Похоже, доктору Сеймуру непросто ответить на этот вопрос, он неловко ерзает на стуле, по-видимому разрываясь между своим решением помалкивать и желанием поделиться впечатлениями с Шерри Томас. Она застыла в предвкушении, как будто почувствовав, что вот он — настал ключевой момент в их стремительно развивающихся отношениях.