Маргарет Этвуд - Пенелопиада Страница 19

Далее, прошу обратить внимание, насколько неравными были силы сторон. Сто двадцать — плюс-минус дюжина — к одному… пусть даже, с некоторой натяжкой, к четырем, поскольку у Одиссея были сообщники, как именует последних мой коллега. На его стороне выступали двое слуг, не обученных ратному делу, и один родственник, едва достигший совершеннолетия. Что мешало этим благородным молодым людям заключить с Одиссеем договор, а после, усыпив его бдительность, проникнуть в его покои под покровом тьмы и коварно умертвить? Воспользовавшись единственной возможностью, которую предоставила ему Судьба, наш высокочтимый клиент Одиссей действовал сугубо в рамках самообороны, на каковом основании мы просим высокий суд о прекращении дела.

Судья: Я склонен прислушаться к вашему мнению.

Адвокат: Благодарю вас, ваша честь.

Судья: Что там за беспорядки в задних рядах? Соблюдайте регламент, дамы! Довольно выставлять себя на посмешище! Приведите одежду в порядок! Снимите с шеи эти веревки! Сядьте и успокойтесь!

Служанки: Вы забыли о нас! А как же наш иск? Не дайте убийце уйти безнаказанным! Он нас повесил! Двенадцать молодых девушек! Ни за что ни про что!

Судья (адвокату): Это другое обвинение. Строго говоря, следовало бы провести отдельное разбирательство. Но, поскольку эти два дела очевидным образом тесно связаны, я готов выслушать ваши аргументы прямо сейчас. Что вы можете сказать в защиту вашего клиента?

Адвокат: Он действовал в рамках своих полномочий, ваша честь. Это были его рабыни.

Судья: Тем не менее он не мог так поступить без причины. Даже рабов нельзя убивать из одной только прихоти. Эти девицы совершили проступок, заслуживающий казни через повешение?

Адвокат: Они вступили в недозволенную интимную связь.

Судья: Гм-м-м… понимаю. С кем они вступили в связь?

Адвокат: С врагами моего подзащитного, ваша честь. С теми самыми, кто покушался на его жену, не говоря уже о его жизни.

Судья: Полагаю, это были самые молодые рабыни во дворце?

Адвокат: Да, разумеется. Самые миловидные и самые привлекательные. По большей части.

(С заднего ряда доносится саркастический смех служанок.)

Судья (перелистывая «Одиссею»): Здесь, в этой книге… Эту книгу, несмотря на ярко выраженную аморальную направленность и явный переизбыток сцен насилия и секса, мы должны принимать во внимание как основной источник по рассматриваемому делу… Итак, в этой книге написано черным по белому… так-так, вот оно. Песнь двадцать вторая. Здесь говорится, что служанки подверглись насилию. Женихи их изнасиловали. Никто этому не воспрепятствовал. Кроме того, утверждается, что женихи использовали упомянутых девиц в своих гнусных целях. Вашему клиенту все это было известно: здесь эти сведения излагаются от его лица. Напрашивается вывод, что служанок взяли силой и никто их не защитил. Так ли это?

Адвокат: Не знаю, меня при этом не было, ваша честь. Все это происходило за три-четыре тысячи лет до моего рождения.

Судья: Да, проблема налицо. Пригласите свидетельницу Пенелопу.

Пенелопа: Я спала, ваша честь. В то время я вообще часто спала. Могу только пересказать, что они сами говорили.

Судья: Кто «они»?

Пенелопа: Служанки, ваша честь.

Судья: Они говорили, что их изнасиловали?

Пенелопа: Э-э-э… да, ваша честь. По существу, да.

Судья: И вы им поверили?

Пенелопа: Да, ваша честь. То есть мне это казалось правдоподобным.

Судья: Насколько я понимаю, они нередко вели себя вызывающе?

Пенелопа: Да, ваша честь, но…

Судья: Но вы их не наказывали, и они продолжали прислуживать вам как ни в чем не бывало?

Пенелопа: Я хорошо знала их, ваша честь. Они мне нравились. Некоторых из них я, можно сказать, сама вырастила и воспитала. Они стали мне как дочери… своих-то дочерей у меня не было… (Пускает слезу.) Я так им сочувствовала! Но всех служанок рано или поздно кто-нибудь насилует — как ни прискорбно, во дворцах такое случается на каждом шагу. С точки зрения Одиссея, плохо было не то, что их изнасиловали. Плохо было то, что их изнасиловали без разрешения.

Судья (с трудом сдерживая смех): Прошу прощения, мадам, но что, по-вашему, значит «изнасиловать»? О каком разрешении тут может быть речь?

Адвокат: Без разрешения их господина, ваша честь.

Судья: А! Понятно. Но их господин в то время отсутствовал. Таким образом, служанкам пришлось спать с женихами по той причине, что иначе их бы все равно изнасиловали, и притом куда менее приятным способом?

Адвокат: Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, ваша честь.

Судья (с усмешкой): Очевидно, ваш клиент тоже не понимает. Однако ваш клиент жил совсем в другую эпоху. В те времена были приняты иные нормы поведения. Будет досадно, если этот прискорбный, но несущественный инцидент ляжет пятном на его репутацию, в других отношениях совершенно безупречную. И не хотелось бы, чтобы меня обвинили в анахронизме. Так что я объявляю о прекращении дела.

Служанки: Мы требуем справедливости! Мы требуем возмездия! Кровь вопиет к отмщению! Мы призываем Гневных богинь!

Появляются двенадцать эриний. У них змеи вместо волос, песьи головы и крылья, как у летучих мышей. Эринии принюхиваются.

Служанки: О Гневные, о Фурии, вы — последняя наша надежда! Накажите преступника, отомстите за нас! Встаньте на защиту тех, кто при жизни был беззащитен! Летите за Одиссеем повсюду, куда бы он ни пошел! От селенья к селенью, из жизни в жизнь, какой бы личиной он ни прикрылся, какое бы обличье ни принял, — травите его! Гоните его! Идите за ним по пятам на земле, и в Аиде, и где бы он ни пытался укрыться — в песнях и драмах, в фолиантах и диссертациях, в примечаниях и приложениях! Являйтесь ему в нашем обличье, в обличье наших истерзанных трупов! И пусть он нигде не найдет покоя!

Эринии поворачиваются к Одиссею. Глаза их вспыхивают красным огнем.

Адвокат: Взываю к сероокой Афине Палладе, бессмертной дочери Зевса! О богиня, защити права собственности и право человека быть хозяином в собственном доме! Окутай облаком моего подзащитного и унеси его прочь!

Судья: Что происходит? Регламент! Регламент! Это судебное заседание двадцать первого века! Эй, вы там, слезьте с потолка! Прекратите шипеть и гавкать! Мадам, прикройте грудь и опустите копье! Откуда взялось это облако? Полиция! Где полиция? Где обвиняемый? Да куда же все подевались?!

XXVII. Семейная жизнь в Аиде

На днях я заглядывала в ваш мир через глаза контактерши, вошедшей в транс. Ее клиентка хотела посоветоваться со своим покойным бойфрендом, стоит ли продавать квартиру, но вместо бойфренда им досталась я. Не вижу ничего плохого в том, чтобы воспользоваться случаем. Не так уж часто мне удается проникнуть в мир живых.

Да простят меня те, чьими телами я пользуюсь, но все же никак не пойму: почему живые постоянно докучают мертвым? Постоянно, из века в век, — меняются только методы. Не то чтобы я особенно скучала по сивиллам с их золотыми ветвями, подначивающим всяких выскочек спускаться сюда и тревожить тени расспросами о будущем, — но сивиллы хотя бы соблюдали приличия. У сменивших их магов и заклинателей с манерами было похуже, но и они, по крайней мере, относились к делу с должной серьезностью.

А весь этот современный сброд настолько банален, что вообще не заслуживает внимания. Интересуются ценами на бирже, мировой политикой, собственным здоровьем и тому подобной ерундой. Кроме того, они жаждут общаться с какими-то покойниками, о которых мы и понятия не имеем. Кто такая эта Мэрилин, о которой они все толкуют? Кто такой этот Адольф? Жалко тратить время и силы на подобных людишек: проку от них никакого, одно раздражение.

Но, только подглядывая в эти узенькие замочные скважины, я могу следить за Одиссеем в те времена, когда он не торчит здесь, под землей, в своем обычном облике.

Надеюсь, правила вам известны. При желании мы можем переродиться и начать новую жизнь, но сперва должны испить из реки забвения, чтобы стереть из памяти все прошлые жизни. С теоретической точки зрения все обстоит именно так, но, как и все теории, это лишь теория. Река забвения не всегда действует, как ей положено. Многие так ничего и не забывают. Поговаривают, что где-то здесь течет и другая река — река памяти. Но лично мне она не попадалась.

Елена неоднократно выбиралась на «экскурсии», как она это называла. «Ну и здорово же я повеселилась!» — этими словами она всякий раз начинала отчет о своих похождениях. Затем она живописала во всех подробностях свои последние победы и последние капризы переменчивой моды. Это от нее я узнала о мушках и солнечных зонтиках, о турнюрах и туфлях на высоких каблуках, о корсетах и бикини, об аэробике, пирсинге и липосакции. Потом Елена толкала речь о том, какой она была гадкой, какой фурор она произвела и скольких мужчин довела до ручки. Она сокрушала империи и не уставала об этом напоминать.