Бернард Маламуд - Самородок Страница 19

— Послушай, Долгоносик, и чего тебе дома не сидится? — Макс деланно рассмеялся. — Где видано такое? Публика вынюхивает все, что делает этот человек, а он как в рот воды набрал. Ты что-то скрываешь? Если бы это было что-нибудь серьезное, тебя давно бы раскусили — неделями твое фото в газетах.

— Я ничего не скрываю.

— А кто говорит, что скрываешь? Но разве это тайна? Где ты родился? Почему так долго не занимался бейсболом? Как жил до этого? Моя газета гарантирует тебе пять тысяч наличными за пять статей по три тысячи слов о твоей прошлой жизни. Я помогу тебе написать их. Что скажешь?

— Скажу — нет. Моя жизнь касается только меня.

— Подумай о публике.

— Они имеют право сделать только одно: заплатить бакс и смотреть, как я играю.

— Ответь мне, правда ли, что ты один раз пытался начать с командой другой лиги?

— Мне нечего сказать.

— Значит, ты не отрицаешь этого?

— Мне нечего сказать.

— Ты когда-нибудь был акробатом или еще кем-то в цирке?

Молчание.

Макс коснулся своих усиков.

— Хоббс, человек, которого никто не знает. Скажи-ка, малыш, ты делаешь это нарочно, да?

— Что ты имеешь в виду?

— Хочешь, чтобы о тебе говорили еще больше?

— Я что, рехнулся?

— Не могу понять. Ты публичный человек, поэтому должен время от времени выдавать что-то для своих фанатов, чтобы не угасал их интерес к тебе.

— О'кей, скажи им, что мой крохобор-босс наотрез отказался повысить мне зарплату и я остался его рабом за жалкие три тысячи баксов.

Макс быстро начал писать в своем блокноте.

— Знаешь что, Рой, давай поболтаем немного. Я тебе понравлюсь больше, когда ты узнаешь меня. Ты ужинал?

— Нет.

— Тогда давай по стейку со мной в Пот-ов-Файер. Знаешь это место?

— Никогда там не был.

— Это ночной клуб, приятное шоу с девочками. Оттуда не вылезают все модные знаменитости вроде тебя. У них хорошая кухня и первоклассный бар.

— О'кей. — Рой не возражал поесть за чужой счет.

В такси Макс сказал:

— У меня иногда появляется странное чувство, будто я встречался с тобой раньше. Было?

Рой быстро взглянул на него.

— Где?

Макс внимательно посмотрел на него.

— Должно быть, я ошибся.

У входа в Пот-ов-Файер к ним пристал нищий.

— Господи, — проговорил Макс, — ну как мне избавиться от тебя?

— Я прошу только один бакс.

— Пошел к черту!

Нищий оскорбился.

— Ну и сука ты!

— Ну и сука ты! — повторил Макс. — Сейчас полицию позову.

— Ну и сука ты! — сказал нищий. — И ты тоже. — Указал он на Роя и сплюнул на тротуар.

— Твой дружок? — спросил Рой, когда они спускались в ночное заведение.

Макс вспыхнул:

— Никак не отделаюсь от этого подонка! Пристроился здесь, и никак не могут его отсюда шугануть.

В клубе стоял дым коромыслом. Несколько визжащих полуголых девиц бегали от чертей в масках с жестяными вилами. Потом потух свет, черти разбежались по залу и стали тыкать вилами в посетителей. Роя ткнули в зад. Он попытался схватить черта, но промахнулся, услышал хихиканье и понял, что это была девушка. Он потянулся к ней, но черт снова ткнул в него вилами и улизнул. Когда свет включили, все девушки и черти пропали. Посетители захохотали и стали аплодировать.

— Пошли, — сказал Макс.

Метрдотель узнал его и поманил к столику возле сцены. Рой сел. Макс огляделся и вскочил.

— Вижу знакомую компанию. Сейчас вернусь.

Оркестр заиграл последний номер, и в перемещающиеся круги света прожекторов высыпали хористки в красных с блестками трусиках и лифчиках.

Вернулся Макс.

— Меняем столик. Нас приглашает Гас Сэндс.

— Кто он?

Макс недоверчиво посмотрел на него, полагая, что Рой прикидывается.

— Не знаешь Гаса Сэндса?

— Никогда не слышал о нем.

— Ты что, читаешь «Новости нашей деревни»? Его называют Верховным Буки[51], он зарабатывает не меньше десяти миллионов в год. Очень приятный малый и снимет для тебя последнюю рубашку. А еще с ним кое-кто, кого ты знаешь.

— Кто же?

— Мемо Пэрис.

Рой встал. Что она тут делает? Он пошел за Максом через танцплощадку к столику Гаса Сэндса. Там в одиночестве сидела Мемо в черном вечернем платье без бретелек и с высокой прической. Ее красота потрясла Роя. Он всегда рисовал себе Мемо одну в ее ночной комнате. Она слегка улыбнулась. Сначала он подумал, что Мемо все еще сердится на него, но потом услышал голоса, доносившиеся снизу, с другой стороны стола. Туда и смотрела Мемо.

Над столом торчал полулысый купол, и Рой увидел странные глаза: печальный голубой и другой, сверкающий колдовским золотом. Лысина букмекера блеснула, когда этот высокий худой человек поднялся. Изменился угол, под которым луч прожектора высветил его стеклянный глаз, как рождественскую елку, и глаз стал обыкновенным кусочком льда.

— Что случилось? — спросил Мерси.

— Мемо потеряла четвертак, — ответил вкрадчивый голос. — Не нашел еще? — осведомился он у официанта, ползавшего под столом на карачках.

— Нет еще, сэр. — Официант поднялся. — Нет, сэр.

— Забудь. — Сэндс привычным движением быстро сунул пятидолларовую бумажку в руку официанта.

Он поздоровался с Роем:

— Рад познакомиться с тобой, слаггер[52]. Присаживайся. Не повезло, солнышко, — проговорил он, улыбнувшись Мемо.

Рой сел напротив нее, но она едва взглянула на него. Хотя Мемо принарядилась, Рой видел, что она не совсем еще пришла в себя. Синие тени, которые она наложила, не скрывали темных кругов под глазами, и Мемо выглядела усталой. Ее стул стоял близко к Гасу. Один раз он похлопал девушку по щеке, и она усмехнулась. Рою все это было противно. Он не понимал, что тут к чему. Помощник официанта убрал остатки двух лангустов, Гас сунул ему пятерку.

— Хороший малый, — удовлетворенно заметил Гас, передавая Рою меню.

Рой посмотрел меню и, хотя очень хотел есть, не мог сосредоточиться. Что этот пятидесятилетний мужик со стеклянным глазом имеет общего с такой прелестной живой девушкой, как Мемо, к тому же только что снявшей траур? Подняв глаза, он увидел большие руки Гаса с толстыми пальцами и желтыми ногтями. Под глазами у него были мешки, и, хотя Гас часто улыбался, лицо его не выражало веселья. Рою он не понравился. В нем было что-то гадкое. Он, видимо, принадлежал к тому же темному миру, что и Судья. Хорошо бы, оба они не высовывались оттуда.

— Заказывайте, мужики, — сказал Гас. Рой заказал, чтобы чем-то занять себя.

Подошел метрдотель и спросил, все ли в порядке.

— Проверка и перепроверка. — Гас вложил две пятерки в его ладонь. Рою не нравилось, что он швыряется баксами. Он подумал о прибавке, которой не получил, и ему стало еще противнее.

— Позволь мне поставить тебе, слаггер.

— Нет, спасибо.

— Трезвенник?

— Глаза. — Рой показал на свои глаза. — Я должен заботиться о том, чтобы они были чистыми.

Гас улыбнулся:

— Все правильно, слаггер.

— Ему нужно выпить, — сказал Макс. — Судья показал ему шиш вместо прибавки.

Рой прихлопнул бы его за то, что он ляпнул это при Мемо.

Гас поинтересовался подробностями.

— То есть он не вынул бумажник и не вытряс из него пару завалявшихся золотых?

Все рассмеялись, кроме Роя.

— Вижу, ты знаешь его, — улыбнулся Макс.

Гас сверкнул своим стеклянным глазом.

— У нас были кое-какие делишки.

— И что получилось?

— Как сказать? Никто никому не должен.

Макс застрочил в своем блокноте.

— Не записывай этого, Макс, — попросил Гас.

Макс вырвал страницу.

— Как скажешь, Гас.

Гас, просияв, обратился к Рою:

— Как прошло сегодня?

— Отлично, — сказал Рой. — Пять на пять в первом и четыре хита на дорожку.

— Ого, а знаешь что? — Гас тихо присвистнул. — Это обойдется мне в немалые деньги. — Он уставился своим здоровым глазом на Роя. — Я сегодня ставил против тебя.

— Ты имеешь в виду «Рыцарей»?

— Нет, только против тебя.

— Не знал, что ты делаешь ставки на конкретного игрока.

— На кого угодно и на что угодно. Мы делаем ставки на страйки, болы, хиты, раны, иннинги и полные игры. Если хорошая команда играет с вшивой, мы будем делать ставки на разницу между ранами. Мы ставим на все, чего только душа пожелает. Однажды в Серии игр я поставил сто тысяч на три поданных мяча.

— И что взял на этом?

— Догадайся.

— Думаю, ничего.

— Правильно, ничего. — Гас ухмыльнулся. — Но это не имело значения. На следующей неделе я опустил мужика совсем по другой схеме. Иногда мы выигрываем, иногда теряем, но процент всегда в нашу пользу. Сегодня мы потеряли на тебе, как-нибудь потом отыграемся вдвойне.

— Как у вас это получается?

— Когда ты отбиваешь не очень хорошо.