Анатолий Алексин - Неправда Страница 2

Они заторопились по вечерним улицам, толкая прохожих и шепча себе под нос извинения, которые слышали только сами. Когда добрались до кинотеатра, оказалось, что уже поздно: билеты проданы. Кончился предыдущий сеанс… Из кинозала выходили люди, щурясь от света, на ходу натягивая пальто и так же на ходу обмениваясь впечатлениями. Генка глядел на них с завистью…

И вдруг он услышал знакомый голос:

– Тебе не холодно, малыш?

Генка повернул голову – и увидел отца. Отец, пригнувшись, помогал какой-то молодой женщине («Моложе мамы…» – сразу приметил Генка) погрузиться в нарядный платок и каракулевую шубку.

Генка хотел прошмыгнуть в сторону: ему ведь было строго запрещено ходить на вечерние сеансы. Но глаза его сами собой, помимо воли, поднялись, встретились с глазами отца – и Генка изумленно отступил на шаг: он увидел, что отец сам его испугался. Да, да, отец испугался! Он, всегда такой сдержанный, степенный в движениях, засуетился, стал неловко вытаскивать свою руку из-под руки женщины и даже, как показалось Генке, хотел спрятаться за колонну, которая никак не могла скрыть его, потому что она была тонкая, узкая, а отец – огромный и широкоплечий.

И Генка помог отцу: он выскочил на улицу и побежал так, что даже длинноногий Жорка не поспевал за ним.

Но где-то на перекрестке Генка остановился – в его ушах звучали слова: «Тебе не холодно, малыш?» Молодая женщина, которую отец закутывал в нарядный платок, была и в самом деле не высока ростом… но Генке казалось диким, что и к ней тоже могут относиться слова, которые всегда принадлежали маме, одной только маме. Или настоящим «малышом» та женщина и была?

А как же испытание машины? Значит, это неправда? А, может, никакой машины вовсе и нет? Отец сказал неправду… Генка не мог понять этого, это не умещалось в его сознании. Тогда, может быть, все неправда: и разговоры о книгах, и отцовские новости, и споры за ужином? Все, все неправда?

Библиотекарша по прозвищу «Смотри не разорви» крикнула:

– Зайди, Гена! Я достала книгу, которую ты просил!

Но Генка махнул рукой: он не хотел брать книгу, которую советовал ему прочитать отец. Он почему-то не верил этой книге… Вернувшись домой, Генка сразу нырнул в постель.

– Что с тобой? Ты такой горячий… Нет ли у тебя температуры?

Больше всего мама волновалась, когда отцу или Генке нездоровилось – тогда всякая, даже самая пустяковая болезнь казалась ей неизлечимой.

– Не волнуйся, мамочка… Я очень устал, и все! – как никогда ласково ответил Генка.

А на самом деле он просто не хотел, он не мог слышать, что сегодня скажет отец, когда мама откроет ему дверь.

1954 г.