Фэнни Флэгг - Рождество и красный кардинал Страница 2

— Джентльмены всегда уступают дамам место.

«Леди, если бы я мог, я бы встал», — подумал Освальд. И правда, закоченевшие ноги его совсем не слушались.

Минут через пять, когда руки немного согрелись, он вытащил из кармана брошюру, которую дал ему доктор. На обложке красовалась фотография гостиницы — насколько большой, было не разобрать. Страницы выцвели и как-то вспучились, словно брошюра побывала в воде, но буквы читались четко.

В самой южной части Алабамы, на берегу томно вьющейся реки, лежит крошечный чудо-поселок Затерянный Ручей, где само время, кажется, замедляет свой бег.

Очаровательное курортное местечко уютно устроилось между бухтами Пердидо и Мобил в зоне субтропиков, где особенно хорошо зимой. К югу лежит Мексиканский залив, и постоянный теплый бриз значительно смягчает климат. Колоссальные объемы соленой воды, лежащие в непосредственной близости, насыщают воздух озоном, хлором и прочими животворными компонентами. Унылая бесплодность северной зимы сменяется теплым многоцветьем юга, хмурый пасмурный день здесь — редкость, а яркое солнце и голубое небо — правило. При испанцах эта часть страны именовалась «Пояс Очарования».

Многие люди, страдающие от чахотки, ревматизма, нервных болезней и переутомления, обрели здоровье и вкус к жизни после нескольких месяцев, проведенных в этом регионе, теплый соленый бриз вернул им аппетит, на отсутствие которого они жаловались вот уже в течение нескольких лет. Это идеальное место для полного отдыха от городской суеты и суматохи. Ваша нервная система придет в равновесие, каким бы испытаниям она ранее ни подвергалась. Зимний отдых здесь такой, что лучшего и желать не приходится, а подобного изобилия родников с кристально чистой водой нигде не найти. По словам доктора Марка Обечека из Чикаго, «весь этот регион можно назвать истинным раем Америки».

Наверное, это отец давешнего доктора, подумал Освальд, перевернул страницу и продолжил чтение.

Уважаемый господин Данлеп!

Мы в восторге от рыбалки, и катания на лодке, и пеших прогулок в густых сосновых лесах, и от песен пересмешников, и от свежего благоуханного воздуха.

М. Симмс, Чикаго, Иллинойс

Еще одна выцветшая фотография: ВИД НА РЕКУ С БОЛЬШОЙ ВЕРАНДЫ.

Я прибыла с севера, где снег, мороз и метели,А тут голубое небо и птичек звонкие трели.

Еще фотография: Л. Дж. ГРОДЗИКИ СО СВОИМ УЛОВОМ.

В наших южных водах настоящее изобилие рыбы. Вот далеко не полный перечень обитающих у нас видов: красная нерка, серебристый голец, американский голец, щука, камбала, горбыль, кефаль, окунь, сом, сарган и тарпон. Масса устриц, креветок и съедобных моллюсков.

Фото: ГРУППА ЧИКАГСКИХ ДЖЕНТЛЬМЕНОВ ЗАКУРИВАЕТ, ОТВЕДАВ УСТРИЦ.

Фотография на следующей странице поставила Освальда в тупик: РОЗОВЫЙ КУСТ, ПОД КОТОРЫМ МОГУТ СВОБОДНО РАЗМЕСТИТЬСЯ ТРИДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК!

Автобус подъехал к его остановке, и Освальд сунул брошюру в карман, недоумевая, за каким чертом кому-то может понадобиться лезть под розовый куст в компании еще двадцати девяти человек, даже если им там будет совсем не тесно?

В холле здания, приютившего меблированные комнаты для мужчин «Де Сото», где Освальд проживал последние восемь лет, компания мужиков смотрела телевизор. Они помахали ему.

— Как все прошло?

— Просто жуть, — ответил Освальд и высморкался. — Могу не дожить до Рождества.

Мужики рассмеялись — этот Освальд вечно шутит — и вернулись к теленовостям.

— Я серьезно, — обиделся Освальд. — Доктор сказал, я в ужасном состоянии.

Он подождал отклика, но на него уже никто не обращал внимания, а он слишком устал, чтобы упорствовать. Поднявшись к себе, Освальд принял ванну, влез в пижаму, уселся на стул, закурил и с тоской посмотрел в окно на неоновые буквы, горящие над входом в его любимый бар. «Пиво Пабст — синяя лента». Чертовщина, подумал он. В такой ситуации мужику грех не тяпнуть стаканчик. Но год назад другой доктор сообщил Освальду, что печень на последнем издыхании и лишний стаканчик его просто убьет. Ну и что теперь? Как выяснилось, ему все равно скоро на тот свет, так что упиться до смерти, пожалуй, было бы совсем недурно. Во всяком случае, кончина быстрая и веселая.

Ну что, одеться и перейти через улицу? Да нет, пожалуй. Он обещал Хелен, своей бывшей, что не будет пить, и не хотелось вновь обманывать ее надежды, потому оставалось сидеть на стуле и жалеть себя. Ему всю жизнь не везло. Туберкулез у него выявили, когда ему было всего восемь, как и у добрых семидесяти пяти процентов других мальчиков в приюте Святого Иосифа, и с тех пор он кочует по больницам — то с хроническим бронхитом, то с пневмонией. Подкидыш, он не знал о себе ничего, не ведал, кто его родители. Нашли его на ступенях церкви, всех пожитков при нем была только корзинка, в которой он лежал, да жестянка томатного супа фирмы «Кэмпбелл».[5] В честь супа его и назвали, томатного, о чем свидетельствовала буква «Т.», а имя Освальд просто следовало по порядку в приютском списке имен после уже присвоенных другим мальчикам. Кто он по национальности, было покрыто мраком. Правда, в один прекрасный день (Освальду исполнилось двенадцать) священник долго смотрел на его довольно-таки крупный нос, рыжие волосы и голубые глаза, а потом рек:

— Если это не ирландская рожа, Кэмпбелл, я готов съесть свою шляпу.

Так Освальд стал ирландцем. Здесь ему тоже не повезло — в том, что касается пьянки, уж точно.

Да и не только пьянки. Все на свете давалось ему с трудом — учеба, спорт, девушки. Ни на одной работе он долго не задерживался, и даже из армии его скоро списали по состоянию здоровья. Освальду казалось, что все вокруг живут по четким правилам, только не он. Вечно у него было такое чувство, словно он пришел на светский раут в белых носках и кедах. Впрочем, в его жизни и не было светских раутов, а скоро и ей настанет конец.

Погоревав где-то с час, Освальд вдруг понял, что по-настоящему разжалобить себя так и не удалось. Странно. В его-то положении вроде только и осталось, что слезы проливать. А ему почти ничего не жаль, не за что зацепиться. Бейсбол вот разве. И Хелен. Да-да, именно в такой последовательности, что и стало причиной их развода.

По правде говоря, Хелен — единственный человек на этом свете, кто пожалеет о нем. Пусть она давно заново замужем и у нее двое детей, все равно ближе у него никого нет. Когда-то он даже заглядывал к ним на огонек, поужинать, но теперь это в прошлом. Новый муж — балбес балбесом, а из вредной малышни выросли противные подростки, от которых матери ждать нечего, кроме неприятностей. Так бы и задушил мерзавцев, хотя бы одного. Ему нечего сказать относительно воспитания чужих отпрысков, они и развелись-то отчасти потому, что она хотела детей, а он — нет. Если ты семнадцать лет своей жизни провел в одном помещении с пятью сотнями галдящих и визжащих детей, хочется в кои-то веки пожить спокойно. И все же, несмотря на отчаяние, апатию и полное неумение располагать к себе людей, он хотел поделиться хоть с кем-нибудь, рассказать о том прогнозе, что ему выдали. Он охотно поговорил бы с Хелен. Но нет, она из тех женщин, что навсегда остаются няньками. И, узнав о его болезни, наверняка будет настаивать, чтобы он перебрался жить к ним, под ее крылышко. Да и к чему расстраивать ее? Она этого не заслужила. У нее хватает своих забот. Она и так с ним натерпелась, а кроме того, там же эти ее жуткие подростки.

Нет, заключил он, лучше просто уехать подальше и не лезть в чужую жизнь. Да и если приспичит выпить, никто не станет зудеть про здоровье. Главное, найти такое местечко, где можно прожить на пенсию в шестьсот долларов.

Освальд достал из кармана брошюру, прославляющую отель «На опушке». На последней странице Хорас П. Данлеп вопрошал читателя:

На что вам Флорида с ее болотами и нехваткой питьевой воды? На что вам Нью-Мексико с его едкой пылью? На что вам Калифорния с ее холодными неудобными домами? Зачем тащиться за две-три тысячи миль, когда до округа Болдуин от Чикаго каких-то двадцать шесть часов? Оба берега реки густо поросли соснами. Кроме того, у нас произрастают такие виды, как магнолия, лавр, амбровое дерево, сосна карибская, ясень, клен, вечнозеленые растения, белый кипарисовик, разнообразные кустарники, а с дубов прядями свисает бородатый мох. В изобилии представлены орех пекан, кумкват, груша, смоковница и яблоня. Наши зимы напоминают северную весну или раннюю осень. Великолепные прогулки на свежем воздухе можно устраивать чуть ли не каждый день в году. На берегах реки обитают утки, гуси, дикие индейки, горлицы, перепела, еноты и белки. Изобилие источников, пресная вода на глубине 20–30 футов. В нашем мягком климате урожай фруктов и овощей можно собирать как минимум на две недели раньше, чем в других частях страны. Что это значит для желающих поправить здоровье? Это означает, что больные бронхитом, катаром, ревматизмом смогут поправить свое здоровье, это означает, что пневмония, грипп и простуды останутся в прошлом, это означает, что слабые здоровьем мальчики и девочки могут без боязни играть на свежем воздухе, а еще это означает румянец на щеках и возможность собирать цветы в Рождество.