Бен Элтон - Звонок из прошлого Страница 2

Однако на следующий вечер этот человек явился к ней домой и, стоя на пороге, приветствовал ее так, словно они были близкими друзьями.

– Привет, Полли, – сказал он. – Я тут подумал, что неплохо бы к вам заглянуть и узнать ваше мнение о книге. Надеюсь, это не очень неудобно? Я подумал, что если это неудобно, то вы мне так и скажете.

Разумеется, Полли сразу же поняла, что подобный визит чреват для нее неприятностями. Единственное, чего она не могла себе даже вообразить, – это степень серьезности ожидающих ее неприятностей.

– Да, действительно, это не совсем удобно… Кроме того…

– Не беспокойтесь, не беспокойтесь, пожалуйста. А как насчет того, чтобы встретиться попозже? Может быть, сходим в кафе?

– Нет, Питер, – твердо ответила она (потому что этого человека звали именно Питером). – Мысль не очень удачная. Не знаю, как вы узнали мой адрес, но сюда приходить вам больше не следует. Наши отношения ограничиваются только профессиональной сферой. И любые ваши попытки войти в мою частную жизнь недопустимы.

– Боже мой! – удивленно протянул Питер. – Я прошу прощения… – После чего повернулся и выскочил на улицу.

Через пять минут он вернулся.

Он изменился до неузнаваемости. Казалось, это был совсем другой человек: к прежнему патетическому выражению лица добавилось нечто демоническое. Своим лицом Питер больше не владел: из-за крайнего напряжения лицевых мускулов каждую секунду оно приобретало новое выражение.

– Заруби себе на носу, Полли, ты не имеешь права использовать друзей, как ты этого хочешь! Тебе ясно? Я не позволю себя использовать! В офисе ты со мной разговариваешь, а потом, видите ли, говорить отказываешься!

Теперь Полли наконец поняла, кто ей в последнее время постоянно звонил по телефону. Интонации, тембр – все безошибочно указывало на Питера. Полли даже удивилась, как это она раньше не догадалась. Хотя раньше его лицо всегда выражало одну сплошную кротость.

Кротости в нем не осталось и следа.

– Ты не имеешь права сначала принимать от меня подарки, – продолжал он с тем же ожесточением, – а потом думать, что сама устанавливаешь правила игры! Отношения между людьми могут быть разорваны только двумя сторонами, надеюсь, ты это понимаешь?

Вот так штука! Страшная, ужасная штука! Оказывается, Питер с самого начала считал, что у них с Полли есть какие-то отношения! Ее отказ вызвал в нем ярость – злобную, безудержную, но в то же время справедливую ярость человека, который почувствовал себя преданным. Питер успел вложить в свои фантазии о Полли столько душевных сил, что просто не мог поверить, что его чувства не пользовались в некотором смысле взаимностью. Мысленно он уже проделал с Полли массу пикантных операций и в своем неуравновешенном состоянии был совершенно уверен, что, несмотря на все ее отказы, она испытывает к нему те же чувства, что и он.

Дорогая Полли,

– написал он ей как-то записку, –

я видел тебя на автобусной остановке. От всей души благодарю тебя за то, что ты надела свой голубой джемпер. Я был так взволнован, понимая, что ты это сделала ради меня, потому что помнишь, как я его люблю.

Полли долго разгадывала эту головоломку и наконец вспомнила, как некоторое время назад, в ее прежней жизни, когда Питер был просто очередным тоскливым эпизодом, он заметил, что ему очень нравится ее кофточка.

Но самым ужасным было то, что через какое-то время Полли действительно почувствовала, что у нее с Питером возникли своего рода отношения. Во всем, что она делала, теперь неизменно присутствовал Питер. Охотник достиг своей цели: он стал центральной фигурой в ее жизни, в жизни совершенно чужого ему человека. Для жертвы – Полли – это состояние было сродни влюбленности, только чувство, которое она при этом испытывала, было ненавистью. В точности как одурманенный любовью человек, она постоянно была сосредоточена на своих страданиях. В то же время Питеру такой поворот событий казался совершенно справедливым. Действительно, если он отдавал своему чувству всего себя – свое время, страсть, душевные силы, – то почему бы и ей, которую он так любит, не возвратить ему хотя бы часть из того, что он на нее затратил? Неужели настоящая искренняя любовь не стоит подобной жертвы?

Питер добился даже большего: он и Полли в какой-то момент оказались в одном месте – правда, этим местом был суд. Решение направить ход дела в судебное русло не было легким для Полли. Естественно, закон не давал преимуществ ни одной из тяжущихся сторон, и вообще, как подчеркивали в полиции, нельзя привлекать к суду человека только за то, что он груб и навязчив. В те времена закон вообще не рассматривал сексуальные домогательства как преступление. Точно так же закон не принимал во внимание тот факт, что Полли была доведена этими домогательствами почти до сумасшествия.

В свою очередь, Питер совершенно не считал противозаконными свои постоянные горячечные, сбивчивые письма, в которых он выражал желание, чтобы она заболела СПИДом (которого такая сука, как она, разумеется, заслуживала). Он не считал противозаконным стоять у ее дома и глазеть на ее окна до поздней ночи. Не считал противозаконным звонить к ней в дверь в самые ранние утренние часы, когда все в доме еще спали. Страдания Полли казались суду почти мифическими.

Единственное, что они хотели знать – и требовали от Полли доказательств, – так это понесла ли она в результате действий Питера материальный ущерб. Деньги, как всегда, стояли во главе угла. Закон предписывал, чтобы Полли доказательно подтвердила, что действия Питера значительно опустошили ее кошелек. Например, что ее душевные страдания приводили к существенному снижению ее работоспособности. Или что Питер реально мешал ей зарабатывать средства к жизни.

Вот если бы она действительно могла это доказать, тогда закон заработал бы в полную силу; в противном случае ей следовало просто попытаться свыкнуться со своей проблемой.

Полли представила письмо своего доктора, рекомендацию своего работодателя, дневник своих злоключений, который посоветовали ей вести в полиции. Она рассказала о своих бессонных ночах, о своих безрадостных днях, о своих слезах и постоянном стрессовом состоянии, которое отравляло ей жизнь.

В зале суда Питер просто блаженствовал. Он наслаждался каждой подробностью, дрожа от возбуждения, он имел наконец доказательства того, что она так же одержима им, как и он ею.

Но победу все-таки одержала Полли. Судья вынес вердикт, согласно которому Питеру запрещалось приближаться к Полли и вступать с ней в контакт в течение неопределенного периода времени, а если он попытается это сделать, то рискует подвергнуться аресту. Это его не остановило, но после нескольких новых предупреждений со стороны полиции его истерические вторжения в жизнь Полли постепенно начали сходить на нет, а ее жизнь стала походить на нечто нервозно-нормальное.

Конечно, все это оставалось при ней. Она уже чувствовала, что полностью от Питера ей не избавиться никогда. Она по-прежнему окидывала взглядом улицу в обе стороны, когда выходила по утрам из дома, и опасливо пересекала лестничную площадку, когда поздно вечером возвращалась домой. Она все еще продолжала побаиваться, что в один прекрасный день он попытается всадить в нее нож за то, что она предала его любовь.

– Вообще-то я не думаю, что он способен на насилие, – храбро говорила Полли своим друзьям.

– Нет, конечно нет, – в свою очередь уверяли они.

– Я где-то читал, что подобные типы крайне редко решаются на насилие.

Но на самом деле она очень боялась.

Даже теперь, когда с их последней встречи прошло уже три месяца. И когда в ее квартире в четверть третьего ночи раздался телефонный звонок.

3

А накануне вечером, когда над угрюмыми ангарами базы военно-воздушных сил Великобритании Брайз-Нортон собрались темные тучи и невидимое солнце скрылось за ними, на летном поле под мелким моросящим дождем собралась небольшая группа военных (а вместе с ними один или два гражданских из обслуживающего персонала). Они дожидались прибытия американского самолета.

В это время в этом самом самолете, высоко парящем над Англией, сидел некий важный американский военный чин, глубоко погруженный в свои мысли. Он был так поглощен этими мыслями, что в продолжение почти пятичасового перелета из Вашингтона в Англию едва ли перекинулся несколькими словами со своими подчиненными. А те, в свою очередь, полагали, что генерал обдумывает предстоящую ему встречу, что он озабочен деликатными проблемами НАТО, постсоветских государств и Нового Мирового Порядка. На их взгляд, вряд ли стоило пересекать Атлантику ради более мелких вопросов. Парадокс заключался в том, что если бы подчиненные генерала умели читать чужие мысли, они бы несказанно удивились, узнав, что на самом деле геополитические размышления их командира ограничивались персоной одной-единственной молодой женщины, с которой он когда-то был знаком. И даже не женщины – почти девочки семнадцати лет.