Альфред Андерш - Занзибар, или Последняя причина Страница 2

Самый лаконичный биографический портрет Андерша принадлежит одному немецкому философу и критику: «Год рождения 1914-й… баварец, гимназист в Мюнхене, ученик книготорговца, конторский служащий, недовольный, очкарик, велосипедист, куритель трубки, читатель Рильке, руководитель коммунистической молодежной организации, революционер, заключенный, подпольщик, солдат, индивидуалист, ревизионист, ренегат, антифашист, антибольшевик, дезертир, военнопленный в США… возвращенец, европеец, диалектик, оппозиционер, нонконформист…»

Разумеется, это сознательно беглое и парадоксальное изложение фактов жизни и характеристики взглядов ни в коей мере нельзя считать исчерпывающим. На самом деле, как узнает читатель из автобиографического повествования «Вишни свободы» (1952), выдвинувшего Анд ерша в ряд самых видных фигур на литературной сцене ФРГ, жизнь его была полна «внешних» и «внутренних» приключений, тяжких и даже трагических эпизодов, поступков, требующих мужества и воли.

Вот лишь некоторые узловые моменты его биографии: отрочество в доме националистически настроенного отца, офицера и инвалида Первой мировой войны, яростного приверженца генерала Людендорфа; юность, отмеченная разрывом с мелкобуржуазной средой и национал-консервативной атмосферой родительского дома; вступление — в знак протеста — в компартию и недолгое пребывание в роли вожака коммунистической молодежной организации Баварии; арест после приход да Гитлера к власти и заключение в Дахау, откуда он, еще совсем юный, выбрался лишь благодаря усилиям матери, напиравшей перед новыми властями на ветеранские заслуги отца; повторный арест и окончательный уход из политической борьбы после освобождения, разрыв с партией, с марксистской идеологией, лишавшей человека «свободы воли»; внутренняя эмиграция, выразившаяся в «тотальном уходе в самого себя»; погружение в мир искусства и литературы, ставшее ответом на «шоктоталитарного государства»; вынужденная служба в вермахте в годы Второй мировой войны, завершившаяся уже упомянутым дезертирством и пленом.

Вернувшись после краха рейха на родину из США, Андерш сыграл важную роль в истории литературы ФРГ. Он был одним из первых, кто сразу после разгрома нацизма стал предпринимать усилия по консолидации новых сил нарождающейся демократической культуры. Вместе со своим другом и коллегой Г.В. Рихтером он основал взбудораживший литературный мир и оставивший важный след в литературе журнал «Дер руф», вокруг которого сплачивались молодые, возвратившиеся с войны, несшие с собой «окопную правду» люди, только-только вступавшие на материк литературы и искусства. Вместе с Рихтером он входил в число немногих, кто создал ставшую позднее столь известной «Группу 47», с которой на протяжении ряда лет были связаны едва ли не все лучшие имена немецкой литературы. Их усилиями и талантом была создана большая, великая литература, родившаяся из нового, демократического мироощущения поколения, обманутого нацизмом и поклявшегося никогда больше «не ходить строем» и не верить догмам.

«Вишни свободы» — это и индивидуальная исповедь, и попытка философского осмысления событий 20-40-х годов Германии, и нравственная программа человека, с юношеских лет вовлеченного в безумные перипетии XX столетия. Требовалась смелость, чтобы в начале 50-х годов опубликовать книгу, мотивирующую и оправдывающую дезертирство. С одной стороны, трагические события войны были еще слишком близки, еще кровоточили раны, с другой — прошло достаточно времени, чтобы подняли голову «вечно вчерашние» и начался новый виток прославления «германских воинских доблестей». В этой ситуации нетрадиционный взгляд на дезертирство, рассматриваемое обыкновенно как предательство, требовал высочайшего уровня внутренней свободы. Не приходится удивляться тому, что в Германии, еще не остывшей от горечи и травм поражения, книга Андерша спровоцировала бурную дискуссию. Его рассуждения о принудительной присяге и неприятии «фронтового братства» вызвали у многих сограждан яростную реакцию, как и его глубокая убежденность в праве не следовать навязанному «долгу» и не выполнять преступные приказы. Книга имела огромный общественный резонанс, она обладала, как выяснилось, мощной взрывчатой силой.

Мотив «ухода», «бегства» — один из главных в творчестве Андерша — возникает здесь как бы на разных уровнях: и касающихся личной биографии автора, и в более общем, философском смысле, отражающем тогдашнее увлечение Андерша экзистенциализмом. Он не ограничивается передачей индивидуального опыта, хотя рассказ о собственной судьбе и составляет основу повествования. Сочетание исповедально-монологического начала с философским выводит книгу за пределы того жанра — «отчет», «документальное повествование», — к которому отнес свое произведение сам автор.

Предельная искренность, сдержанность и лаконизм в передаче своих переживаний, тщательность и точность в освещении исторических эпизодов придают особое обаяние этой прозе, уже тогда принесшей Андершу репутацию стилиста высшего класса. Его лишенный пафоса язык, одновременно изящный и дисциплинированный, сдержанный и экстатический, удивительно точно соответствует облику и позиции этого человека, в котором соединились неравнодушный участник событий и их мудрый наблюдатель, летописец и интерпретатор.

Это книга исполнена как национальной, так и личной самокритики: Андерш безжалостен к самому себе. Он вспоминает, к примеру, как вскоре после прихода нацистов к власти случайно оказался в ликующей толпе на мюнхенской улице, по которой проезжал кортеж фюрера. И вдруг недавний коммунистический функционер, узник Дахау, яростный противник нового режима при виде «беловатого, напоминающего губку» лица Гитлера открывает рот и вместе с беснующейся толпой неистово кричит «Хайль!». И лишь когда кортеж исчезает из виду, молодой человек понимает, что, как и все, поддался действию злых чар: он ликовал при виде «крысы, выползшей из канализационного люка». Воспоминание об этом, стыд и отвращение не покидают его всю жизнь.

Эпизоды автобиографии тесно соприкасаются с узловыми событиями немецкой истории. «Вишни свободы» завершаются актом окончательного и абсолютного само-отторжения от ненавистной нацистской системы — дезертирством и пленом. Бегство из вермахта для него не акт отчаяния, тем более не проявление трусости, напротив — пример безоглядной отваги, ведь он легко мог попасть в лапы полевой жандармерии и быть расстрелянным на месте. Это сознательный, обдуманный шаг сопротивления: «Я принял решение перейти на ту сторону, потому что хотел осуществить акт свободы, осуществить на ничейной земле, между пленом, из которого уходил, и пленом, в который шел…» Дезертирство он объясняет как ответ на террор тоталитарной системы, как шаг человека, отказавшегося быть винтиком преступной государственной машины, как неукротимый прорыв к свободе.

Роман «Занзибар, или Последняя причина» (1957), оцененный критикой ФРГ как одно из самых значительных произведений 50-х годов, переведенный на многие языки, многократно инсценированный и экранизированный, увенчанный литературными премиями, утвердил Анд ерша как одну из центральных фигур на немецкой литературной сцене, принес ему известность в мире. Действие разыгрывается в 1937 году в маленьком городке на севере Германии. Перед нами напряженный, стремительно развивающийся эпизод, в котором скрещиваются судьбы нескольких случайно встретившихся людей. В момент действия каждый из них сознает смертельную угрозу, с которой в условиях тоталитарного режима сопряжен выбор в пользу собственной совести и человеческого достоинства. Пять человек оказываются вовлеченными в дело, для каждого из них чреватое гибелью, и каждому приходится пройти испытание на прочность. События отделены от нас многими десятилетиями, но, хотя мы живем в другом, изменившемся мире, жизнь и сегодня ставит перед людьми сходные вопросы о нравственной цене поступков, о трудности выбора в экстремальной ситуации. Это и делает близкими и понятными для нас тех андершевских персонажей, которые в мучительной борьбе с обстоятельствами и с самими собой ищут путь не просто к спасению, но к сохранению внутренней свободы и человечности. Между участниками действия завязывается сложная, полная тончайших психологических нюансов игра, в которой каждый зависит от другого, но больше всего от собственного решения. Ставкой оказывается жизнь, а ориентиром — лишь собственная совесть.

Грегор, главный мотор действия, более всех остальных близок автору. Это фигура, воспроизводящая мотивы андершевской биографии. Он стремится бежать из Германии, и причин у него достаточно, прежде всего — глубочайшее отвращение к нацистам, именуемым в романе просто «эти». Но есть у Грегора и иные, не менее существенные соображения, заставляющие его искать способ выбраться из страны: он вдруг ощущает со всей определенностью, что не хочет «жить по заданию». Однако ненависть к нацизму и разочарование в коммунистической партии — лишь упрощенно изложенная мотивировка его решения о дезертирстве. Как и в «Вишнях свободы», экзистенциальное решение героя вырастает из сложного комплекса чувств и размышлений, где соединяются страх и мужество, жажда свободы и чувство ответственности. Герои Андерша хотят действовать не но указу «инстанций», а от собственного имени, повинуясь лишь чувству порядочности и внутреннему долгу. «Выход из игры» — не предательство, не цинизм, а решение, подсказанное «Богом и совестью». Единственная инстанция, которой они готовы подчиниться, зовется чувством независимости, достоинства, добра. Право «встать и уйти» не прихоть, а поиск свободы, протест против бесчеловечного государства: ведь всякая авторитарная, тем более тоталитарная власть прежде всего стремится опровергнуть само представление о свободе выбора, возможности нравственного решения, лишить человека права самому выбирать свою судьбу. Мотив безусловного приоритета личности перед политическими или партийными аргументациями нигде у Андерша не звучит так откровенно, так пронзительно, как в «Занзибаре». Его герои совершают свои поступки, руководствуясь побуждениями, неподвластными ни классовым, ни идеологическим обязательствам; при этом они рискуют жизнью. Изображенное в романе могло бы остаться абстрактно смоделированной конструкцией, не сумей Андерш так ярко передать человеческий смысл событий. Отточенный артистизм его прозы ощущается здесь с особой силой. Позднее еще одной вершиной тонкого психологизма станет его роман «Винтерспельт», а следом — посмертно изданная повесть «Отец убийцы», одним из главных действующих лиц которой является директор мюнхенской гимназии Гиммлер, отец будущего рейхсфюрера СС, едва ли не самого кровавого персонажа мировой истории.