Улья Нова - Как делать погоду Страница 2

«На территории Европейской части России ожидается переменная облачность, без осадков», – щебетала девушка в строгом шерстяном костюмчике. Плавными движениями руки она указывали регионы на карте. Пальчики с безупречным маникюром рисовали линии циклонов и направления атмосферных потоков. Я упрямо сидел перед телевизором, не совсем понимая, что означает «атмосферное давление». Мне мало что говорили «+1+3», направление ветра и количество осадков. Зато я любил представлять, как накануне телеэфира, в тесной двухкомнатной квартирке встревоженная и бледная девушка в бигуди репетирует перед домашними завтрашнее выступление в прогнозе погоды. Она стоит возле красного ковра с рисунком цветов и орнаментов. Ее отец в трениках с оттянутыми коленями, мама в халате и с шумовкой в руке, юркий, все время прячущий глаза брат-подросток и глухая, усатая бабушка кое-как разместились на диване. Собрать их и уговорить посидеть немного вместе было нелегко. Дожидаясь, пока они затихнут, девушка чувствует приближение телеэфира, тяжеленный камень разрастается у нее на уровне солнечного сплетения, ей хочется, чтобы поскорей наступил завтрашний вечер. И одновременно внутри бегут волны нетерпения, ликования, восторга, будто над рекой дует свежий, весенний ветер. Потому что это ее долгожданный выход на экран, ее премьера, после которой наверняка жизнь навсегда непередаваемо изменится. Улыбнувшись, как ее учили, сказав «здравствуйте» не своим, металлическим голосом, она водит рукой по ковру, показывая движение циклонов по небу над страной. Домашние, слышавшие и видевшие это уже раз пятнадцать, думают каждый о своем. У матери на плите закипают щи. Мать завтра встречается с мужчиной в центре. Он – ее первая любовь, ненадолго приехал из Америки, предложил пересечься, как всегда, у памятника Грибоедову. Возможно, он опять привез пакет заграничных сувениров. Придется придумывать, что бы такое соврать детям насчет футболок и жвачки с вкладышами. Лучше бы завтра не ударил мороз. Тогда можно будет надеть бордовые замшевые сапоги на рыбьем меху и короткую кроличью шубку. Мать девушки раздумывает, застегнется ли шубка на этот раз, и от волнения у нее на лбу проступает испарина. Отец девушки из прогноза погоды сейчас пойдет скидывать с крыши гаража снег. Он мечтает, чтобы хорошенько подморозило, тогда лед на реке станет крепким, толстым и в начале весны можно будет допоздна сидеть над лункой. Брат, прячущий сигареты в осенней куртке, заинтересован в том, чтобы в ближайшее время не нагрянула неожиданная оттепель. Тогда никто не станет перетряхивать одежду в раздевалке и пачка спокойно пролежит в тайнике еще пару недель. Бабушка внимательно смотрит в окно, там на карнизе замерли два нахохленных голубя. Они не воркуют, а сидят, всем своим видом молчаливо жалуясь на морозец последней недели. На розово-голубом горизонте торчит серый хвост дыма. Бабушка ничего не слышит, но уверена, что в ближайшее время перемен погоды не случится. Об этом она знает из своих точных измерительных приборов: головы, которая последние двадцать лет реагирует на любые скачки температуры, и правой руки, ведь после падения на заледенелом тротуаре кисть безошибочно предсказывает оттепель, дождь и снегопад.

А девушка стоит у ковра, как стихи, декламируя: «…в Волго-Вятском районе +3+8, в Республиках Советской Прибалтики +4+10, в Молдавии +3+9, на курортах Кавказских Минеральных Вод +6+10…». Меня всегда радовало, что о Москве и Московской области говорили подробнее. Почти никогда не обещали, что в столице будет «пасмурно», а намекали, что завтра всех ждет «облачная погода», обязательно добавляя обнадеживающее «с прояснениями». А осадки обозначали как «небольшой дождь».

В начальных классах по предмету «Природоведение» надо было вести дневник погоды в специальной тетрадке. Каждый день заносить туда направление ветра – стрелочками. И специальными значками – дождь, снег и град. А еще – облачность, пустыми или закрашенными кружками. Обычно эту тетрадку перед концом четверти заполняла мама. Она так старалась припомнить, какая погода была три недели назад, словно от этого зависела вся наша дальнейшая жизнь. Она звонила подруге, выспрашивала у старушки-вахтерши, был ли дождь на прошлой неделе. А туман? А заморозки? И, разволновавшись, носилась по квартире в поисках старых газет, чтобы как-то выкрутиться, с чем-нибудь сверить. На самом деле целью тетрадки было составить представление школьника о смене погоды от осени к зиме, от зимы к весне. Некоторым девчонкам доставляло огромное удовольствие каждый вечер аккуратно чертить кружочки и стрелочки. Возможно, кого-нибудь увлекало наблюдать за капризами погоды. Резкое похолодание, оттепель, град, ночная гроза. Может быть, будущий профессор из параллельного, сильного класса «А» и находил закономерности в смене черных, наполовину черных и белых кружков безоблачных дней. Меня же все это только раздражало. Дело в том, что стрелочки и снежинки, не записанные как следует, очень расстраивали мать. Из-за капель дождя, не нарисованных вовремя, она делала вывод, что я лишен прилежания и усидчивости, что я – сын своего отца – ленивый, рассеянный и бестолковый. И значит, скорее всего, предсказывала она, ничего хорошего из меня не выйдет. Я тоже, как и отец, буду работать где попало, не сделаю карьеры, все одноклассники и друзья меня обгонят, а я останусь никем. В то время родители часто ссорились по пустякам. И наблюдаемая мной погода в доме в основном сводилась к северо-западному ветру с мокрым снегом и черными кружочками пасмурных дней. С незначительными прояснениями, которые случались реже и реже. В доме холодало, а тут еще проверка тетради по природоведению, очередная двойка, замечание, вызов родителей в школу.

В тот день они заперлись на кухне. Мать всхлипывала, потом, сорвавшись, кричала, видимо, тыча рукой в сторону моей комнаты: «Это все твое влияние! Яблоко от яблони далеко не падает!» Отец, как всегда, молча курил, сплевывая горькие частички табака на линолеум. В такие минуты он был похож на Высоцкого. На его лице возникало выражение человека, проглотившего раскаленную лампочку. И он уже точно знал, что скоро уйдет.

Отчетливо припоминаю урок географии: учительница в коричневом костюмчике объясняет про циклоны и антициклоны. Захлебываясь от восторга, низенькая круглая учительница в стоптанных туфлях утверждает, что у ветра, дождя и снегопада есть особые причины, связанные с процессами, происходящими высоко в атмосфере, где летают самолеты и находятся заснеженные пики гор. Она оживленно диктует по пунктам, что приводит к выпадению осадков, а мне на все эти пункты и причины глубоко наплевать. Я сижу в среднем ряду, царапаю на краешке парты лезвием Kiss и ничего не слышу. У меня имеются свои причины быть пасмурным и туманным: родители месяц назад развелись, мы теперь живем вдвоем с матерью, она постоянно плачет, запершись на кухне. Еще она теперь курит, оправдываясь, что не выбрасывать же два блока «Явы», забытые отцом на антресолях. Учительница совершает магические пассы над картой мира, демонстрируя направление холодных и теплых потоков воздуха, а я никак не могу понять: что говорить людям, которые будут узнавать, что мои родители разошлись. Стоит ли долго рассказывать, кто кого бросил, кто от кого ушел. Просто отрезать, что у меня нет отца и никогда не было. Или врать, что на самом деле он снова уехал в геологическую экспедицию на Север. Я озадачен, никак не могу сосредоточиться. Из-за этого причины дождей, метелей и снегопадов навсегда остаются мне неизвестными.

Зато теперь я точно знаю, что погода – это еще и торопливые шажки девушки, спешащей к метро. Зонт по рассеянности забыт в белой сумке, на плече – черная, замшевая. Причиной рассеянности, скорее всего, являются странные звонки и последующее загадочное молчание в трубке. А теперь девушка бросает встревоженные взгляды на небо, где над крышами девятиэтажек, клубясь, наливается туча, готовая вот-вот разреветься над городом.

Погода – надетая раньше времени кожаная куртка отца. Весной, когда кое-где на клумбах и в аллеях еще сохранились серые кружева крепкого, упрямого снега. Ледяной и зубастый ветер пробирает насквозь, выстуживает все внутри, но куртка надета, потому что, кроме нее, есть только бесформенный зимний пуховик и наскучившее пальто, в которых ты не похож на главного героя собственной жизни, а напоминаешь случайно затесавшегося в нее прохожего.

Погода – визг детей, их шлепающий бег под разразившимся ливнем. Брызги из-под колес велосипеда, сияющие крошечными радугами, заставляющие вспорхнуть голубя и залиться задорным лаем добродушного дворового пса. Мелькание на балконе хлопотливых рук, что срывают белье в усиливающихся порывах урагана. Распускающиеся там и тут желтые, полосатые, черные, синие цветы зонтов. Или огромный белый цветок-навес над бочкой кваса, к которой выстроилась очередь в нарастающей предгрозовой духоте, отдающей медом и запахом сена. Погода – листва и то, как она шевелится перед окном: задумчиво, в такт тихой музыке, заходясь смехом, встревоженно, кротко или затаив что-то. А еще погода – это полосатые маечки и голые плечи, которыми вдруг наполняется город. Острые цокающие метрономы убегающих шпилек, аккомпанемент шаркающих вьетнамок – вдогонку. И нарастающая, густеющая тишина между темными стволами парка, где в островке безветрия листья одуванчика просвечиваются насквозь косыми лучами солнца. Погода – чмоканье и чавканье ребристых подошв на дорожке под окнами, волна встревоженной колесом лужи, черные пунктиры ласточек и стрижей, штопающих небо в окне. Косынка, наспех извлекаемая из сумочки на ветру. Перекати-пакет, что путешествует, подхваченный дворовыми сквозняками, от подъезда к подъезду, от дома к дому. Или необходимость срочно искать на антресолях коньки, затянутые в синий мешок от школьной сменки.