Виталий Кривенко - Экипаж машины боевой Страница 2

– А нафига тебе пистолетные патроны, застрелиться хочешь, что ли?

– Да так, надо, в общем, скоро ты сам узнаешь, – ответил он и пошел дальше.

Я еще больше задумался над его словами, теперь я был уверен, что патроны с оружейки надо прибарахлить, пока не поздно. Одного я понять не мог, зачем кому-то пистолетные патроны? Если духам за «бабки» сплавить, то духи в основном брали патроны калибра 7,62 для АКМ, гранаты брали и многое другое из боеприпасов, но чтобы пистолетные патроны брать, меня лично это удивляло. Так ничего и не придумав, я отправился в оружейку. Хасан сидел на ящике из-под гранат и крутил между пальцев косяк:

– Ну что, побазарил с Серегой? – спросил он.

– Да так, сказал ему насчет того раза под мостом, когда эти мудаки нас обхерачили из КПВТ.

– Ну, а он че?

– Да ниче, говорит, что это Пипок запарился.

– Да они там все запаренные были, вместе со своим летехой, – произнес Хасан, и приготовился «взорвать» косяк.

– Подожди Хасан, не «взрывай»! Блин, чуть не забыл. Ты слышал, что-нибудь про пистолетные патроны?

– Нет. А что такое?

Я направился к шкафам с оружием:

– Серега интересовался, есть ли у нас пистолетные патроны, а ты ведь знаешь, Серега ничего зря не спрашивает, а я где-то видел у нас пару цинков.

Проверяя по очереди шкафы, я нашел эти цинки, и вытащил их. Потом обратился к Хасану:

– Ну, и куда мы их денем? Пока еще не поздно, их надо затарить.

– Сапо-о-ог! А ну бегом сюда, – заорал Хасан.

Сапог – это один «тормоз» из нашего взвода, он прослужил год, и единственное, на что был способен, так это на выполнение определенных команд, наподобие: пойди, принеси то-то или отнеси что-то, в общем, обычные припахивания, через которые прошли почти все по молодухе, только Сапог в этом качестве задержался. Со временем он опускался все больше и больше, его все гоняли, кому не лень, даже те, кто призвался позже его. Он перестал за собой следить и стал превращаться в немытого и грязного чмыря. И в один прекрасный момент Хасан взялся за его воспитание, и хотя Сапог туго поддавался дрессировке, но сдвиги все же были. Опуститься ведь намного легче, чем подняться, и я лично не встречал еще таких, кто бы поднялся из чмыря в человека.

А мне ведь пришлось много таких повидать, еще по гражданке, сначала в детдоме города Алма-Аты, потом в спецшколе и, наконец, в детской колонии, куда меня угораздило залететь перед самой армией. А залетел за то, что сначала соблазнил дочь-малолетку директора спецшколы, а потом «бомбанул его хату». Просидел я в колонии год, по выходу меня сразу забрали в армию, и отправили в Афган, конечно не без участия того же директора спецшколы, как говорится, с глаз подальше.

За безопасность данного Сапогу задания можно было не волноваться, мне иногда казалось, что Хасана Сапог боялся больше всего на свете, потому как все его указания он выполнял быстро и с удивительной сообразительностью. Хотя мне ни разу не приходилось видеть, чтобы Хасан Сапога хоть раз пальцем тронул, даже наоборот, Хасан иногда заступался за него.

Спальная палатка была напротив оружейки, и не прошло и пяти секунд, как в дверях появился Сапог, будто джин из бутылки, готовый выполнить любое наше желание.

– Слушай Сапог, вот два цинка, хватаешь их и относишь в наш БТР. Понял да? – Хасан в упор посмотрел на Сапога.

Сапог сделал понятливое лицо, и усердно закивал, как китайский болванчик.

– Только затарь их в рюкзак или замотай во что-нибудь, и чтоб никто не видел, а то я тебя жопой на пулемет натяну.

Сапог подскочил к цинкам, скинул куртку и, замотав туда оба цинка, мгновенно сгинул.

Только мы собрались спокойно раскумариться, как дверь оружейки открылась, и появился наш старшина роты, старший прапорщик Евфстафиади, мы за глаза называли его попросту, Грек.

С Греком у нас были более чем нормальные отношения, мы с Хасаном, когда– то его очень выручили.

Немного отвлекусь и опишу этот случай.

Произошло это год назад, мы были тогда еще годками, а Грек только прилетел с Союза на замену нашему старшине роты. Прошло дня три, с тех пор как Грек принял должность и стал нашим новым старшиной.

И вот как-то раз, мы с Хасаном зашли в каптерку за чем-то, мы часто бывали в каптерке, там хранились наши личные вещи. В каптерке мы увидели Грека, он сидел за столом, обхватив голову руками, и докуривал очередную папиросу, а на столе стояла пепельница с горой окурков от беломора, банка тушенки, сухари и бутылка, а по запаху, который доносился из кружки, это явно была кишмишовка. Увидев эту картину, Хасан спросил старшину:

– Что-нибудь случилось, товарищ прапорщик?

Грек поднял голову и посмотрел на нас, а потом заорал:

– А вам чего здесь надо!? Берите то, за чем пришли, и валите отсюда к ибени матери.

Мы с Хасаном переглянулись, поначалу старшина показался нам нормальным мужиком, веселый такой, общительный и по характеру вроде не «козел», и вдруг, на тебе. Мы прошли молча в каптерку, взяли то, за чем пришли, и собрались уходить. Вдруг старшина окликнул нас:

– Ребята, подождите. Вы не обижайтесь на меня, так вырвалось с психу. Идите сюда, садитесь.

Мы прошли к столу и сели.

– Знаете, наверно, что это такое? – он показал на бутылку.

– Да, знаем, это кишмишовка, – ответил я.

– На аэродроме обменял, отдал пять пачек беломора, – сказал спокойно старшина, и спросил:

– Вам налить?

– Нет-нет, мы не будем, – замахал руками Хасан.

Хотя от грамм пятидесяти мы бы не отказались, вчера были проводы дембелей, мы нахапались бражки лишку, и сегодня меня немного поташнивало.

– Да ладно не стесняйтесь, чуть-чуть можно, я разрешаю, а то одному как-то не в жилу, хотя причина есть на этот случай.

Он плеснул в кружку грамм, наверно, сто, и протянул мне.

– Нет, товарищ прапорщик, лучше в следующий раз, – начал отпираться я.

– На, держи! Мы в таком месте, где следующего раза может и не быть, – настоял старшина.

Я взял кружку и подумал, да хрен с ним, чего тут такого, и выпил, закусив это пойло тушенкой.

– Ну вот, а то «в следующий раз, в следующий раз», я ведь тоже был когда-то таким же бойцом, как и вы, и даже пришлось разгонять бунт в Чехословакии, а теперь вот Афган, будь оно все проклято.

Грек налил еще и протянул Хасану, тот молча взял и выпил.

– У меня тут проблема, в общем, и не знаю что делать, – немного помолчав произнес старшина и продолжил:

– Старшина ваш бывший, меня крупно «кинул», короче говоря.

Мы вопросительно посмотрели на Грека, а он продолжал:

– Когда принимал дела, все было на месте, как и положено, я проверил все вещи по описи и накладным и сам лично убедился в их наличии. Потом мы немного обмыли мое вступление в должность и отъезд старого старшины, улететь в Союз он должен был утром. Вечером он ко мне подошел и попросил ключ от каптерки, сказал, что у него там вещи, надо приготовиться к отлету, и все такое. Я без задней мысли отдал ему ключ, а сам спать завалился в офицерской палатке. Утром он вернул мне ключ, мы попрощались, и он укатил в Шиндант, а оттуда в Союз. А вчера вечером я решил разложить шмотье, чтобы знать, что где лежит. И оказалось, что не хватает 30 комплектов летнего ХБ, десять комлектов зимнего ХБ, десять шапок и семь ящиков сухпайка. Я все перерыл, но чего толку искать то, чего нет. А в полку я пока никого не знаю, да и кому теперь доверять после такого. Вот такие-то дела, мужики, – сказал он обречено, и спросил:

– Может, вы подскажете, что теперь делать?

Мы с Хасаном сидели и молчали, лично я не знал, как помочь старшине. Молчание нарушил Хасан:

– Я вчера слышал, как дембеля говорили про это.

Мы со старшиной посмотрели на Хасана, а он продолжал:

– Они помогали бывшему старшине провернуть это дело. Все эти шмотки давно в дукане. Ты ведь, Юра, знаешь бывшего старшину? – Хасан посмотрел на меня и продолжил:

– Он барыга крученый, и вещи эти он еще за месяц до замены в дукан сбагрил. А те, что вы видели, товарищ прапорщик, он взял на время у старшины РМО, они с ним кореша были. А потом в последнюю ночь он выманил у вас ключ и с дембелями, которые сегодня укатили домой, они перенесли все вещи обратно в каптерку РМО. А дембелям за эту услугу бывший старшина обещал перевезти через таможню дукановские вещи. Каптерщика у вас, товарищ прапорщик, тоже нет, старый укатил на дембель.

Было видно, что греку от этого рассказа не легче, он налил себе, вмазал, и со злостью сказал:

– Да я сам дурак, не хрен было доверять этому козлу. А к РМО теперь какие претензии предъявлять? Этот прапор пошлет меня на х-й и будет прав. А каптерщика себе я попозже найду. Может из вас кто-нибудь хочет каптерщиком? Я поговорю с командиром роты, и все будет нормально.

– Нет, товарищ прапорщик, я замкомвзвода, – ответил Хасан.

Старшина посмотрел на меня.

– А я командир отделения, – ответил я.

– Командиры значит? Ну, давайте тогда выпьем за это.

Старшина нам налил еще по пятьдесят грамм, мы выпили и стали чувствовать себя легко и непринужденно. Я обратился к Хасану: