Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя Страница 2

— Очень интересно получается. Вот ты учился на дизайнера, даже диплом получил. Из какого ты города?

— Из Оренбурга, — борясь с желанием развернуться и убежать, ответил парень.

— А почему ты в Москву перебрался, ведь здесь новичкам жить тяжко? — почесав шею, спросил Олег.

— Я хочу чего-нибудь добиться в жизни, стать если не Филиппом Старком, то кем-нибудь покруче…

— О! — остановившись и подняв вверх указательный палец правой руки, воскликнул редактор. — У тебя есть стратегия и цель. Так и у нашей фирмы есть миссия. Правда, обычному курьеру эту миссию знать не обязательно. Но! Если твоя идея пройдет, если ты будешь генерировать новый креатив, то успех накроет тебя, словно волна медузу, выброшенную на песчаный берег. Накроет и охладит тело, успокоит душу, а кошелек наполнит живительной влагой. Ты меня понимаешь, хаааа-хуу.

Олег остановился у входа в ресторан. Он повернулся к Толику, сделал жест, обозначающий необходимость денег, и снова рассмеялся. Парень подумал, что редактор прекрасно понимает, как ему сейчас нехорошо, как он униженно себя чувствует, и специально издевается над ним, но, выдохнув, шагнул в прохладную темень ресторана.

Внутри было очень красиво, но просто, без излишеств, которыми подчас изобилуют новомодные заведения. Никаких выкрашенных в нереальный розовый или голубой цвет шкур ланей на стенах, золотой вычурной лепнины на потолке, массивных картин в огромных, опять же золоченых рамах, статуй из натуральных полудрагоценных камней… Ничего подобного. Все строго и по существу: столики, аккуратно сервированные, стульчики, белые накрахмаленные салфетки, множество растений в вазонах вдоль стен, покрытых фактурной штукатуркой и выкрашенных в успокаивающий сиреневый цвет. От вида всего этого у Толика ноги совсем одеревенели. Ощущая свою безденежность как нечто осязаемое, он в страхе прошел к одному из столиков следом за Олегом. Сев, нервно поглядывая на немногочисленных клиентов, стал ожидать того момента, когда официант в накрахмаленной сорочке принесет меню. «Нищета — это пошло, вульгарно», — вспомнил он слова какой-то исторической личности.

— Ты чего напрягся, как член поутру? — спросил Олег и от души рассмеялся своей скабрезной шуточке.

— Олег Викторович, — сжимая левой рукой правую, решился Анатолий. — Я в такие заведения хожу не часто, вот и чувствую себя немного скованно.

— Ничего-ничего, — протянув над столом руку и хлопнув парня по плечу, ответил редактор. — Скоро ты узнаешь, как много в этом городе отличных и еще более дорогих ресторанов, кафе, стриптиз-баров, саун, бань… Эхх! Все у тебя только начинается. Вот ты получал диплом в Оренбурге, думал ли ты о таком?

— О том, что все рестораны в Москве обойду? Я мечтал о многом. Пока только…

— Правильно делал, что мечтал. Все у тебя получится.

Подошел официант, согнулся как радуга над лесом, протянул книжечку с меню, обтянутую черной кожей.

— Здравствуйте, Олег Викторович, — приветствовал он постоянного клиента, а Толику уважительно кивнул.

— Неси как обычно, только в двух экземплярах, — возвращая назад книжечку, ответил редактор. Потом посмотрел на курьера, говоря: — Ты, конечно, сразу хватанул тему крупную. Пиво — это не просто напиток для утоления жажды. Это товар для взрослых людей. А ты начни с истоков. Откуда мы все родом?

— Откуда? — разглядывая женщину за соседним столиком, пытаясь вспомнить, где же он ее видел, спросил Толя.

— Из туда, из детства мы все родом, Анатоль, — расправляя салфетку, укладывая ее на колени, продолжил редактор. — А что мы употребляем в детстве? Не пиво, нет! А детское питание! Напиши мне текст, прочитав который мамашки бросятся покупать адаптированное детское питание для младенцев «Mlleko’н», забыв про всякие поучения о важности грудного вскармливания. Напиши до завтра. Слабо?

— Постараюсь, — ответил Анатолий, видя, как из двери в стене выплывает официант. Он катит на тележке тарелки, от которых вверх поднимается пар, источающий дурманящий запах.

— Ты меня слышишь, Анатоль? — отвлек курьера Олег.

— Да-да, — только сейчас ощутив, как он голоден, закивал парень.

— Роди мне классную вещь, начни с истоков, а по поводу идеи с пивом я поговорю с начальством и клиентами. У тебя же новая цель — адаптированное детское питание для младенцев «Mlleko’н».

— Да-да, — видя, как аппетитна еда, ощущая ее аромат, понимая, что стоит это все таких денег, каких у него с собой нет, а если он и держал когда нужную сумму, так только в день зарплаты. «Нищета — это вульгарно», — подумал он, не в силах признаться в своей безденежности.

«У тебя еще есть шанс, бежим», — умолял мужчина, но было поздно. Женщина со свалявшимися, словно у дворняжки, волосами подняла на него глаза, в которых вместо нежности была злоба, вместо желания любить желание есть. Во рту появились клыки.

Она подпрыгнула, выпрямляя колени, пытаясь укусить его. Он шарахнулся назад, ударившись о груду пустых баков, верхний из которых с грохотом полетел вниз за ограждение. Мужчина и женщина находились на узкой металлической решетке, под ними шумела вода, гудели механизмы завода…

— Сколько, ты говоришь, стоил твой обед? — отвернувшись от телевизора, по которому показывали скучный фильм про вампиров, уточнил Гена.

— Много, — жуя хотдог, купленный у входа в метро, буркнул Толик.

— И он все оплатил сам? — не унимался друг.

— Сам, все сам оплатил, — вскакивая с продавленного дивана, расположенного перед окном, ответил парень. — Разве ты не видишь, что я пытаюсь придумать текст для рекламы этого гребаного питания?! Может, лучше поможешь, чем отвлекать и смотреть эту хрень?!

— Нормальный фильм, — отвернувшись к экрану телевизора, сказал Геннадий. — Я вообще вампиров уважаю. Страшно все.

— Вот и мне надо страшно! — пройдя в угол комнаты, ответил Толя. Он посмотрел в потолок, потом вспомнил, что так делает главный редактор, чертыхнулся и пошел обратно к дивану. Плюхнулся на него.

— Аккуратнее, пиво опрокинешь! — подхватывая бутылку, уже готовую упасть и залить все вокруг, возмутился Гена.

— Вытрем, — махнул рукой Толик, склонившись над листком бумаги и что-то «царапая» на нем карандашом.

— А то, что жирное пятно останется на обивке? Потом как объяснишь этой старой карге? — имея в виду старушку, сдавшую им однокомнатную квартиру на окраине Москвы, не унимался Генка.

— От пива не бывает жирных пятен… Стоп!

Анатолий вскочил, встав ногами на диван, отчего тот вовсе прогнулся до пола.

— Эврика!

— Не актуально так кричать, надо либо «дык», либо «ништяк, браток», — без всякого интереса наблюдая, как киновампирша выедает сердце у бывшего возлюбленного, ляпнул Гена.

— Дык, дык, дык! Чего боятся все тетки? ЧЕГО? — спросил Толя.

— МоЕГО! — рассмеявшись и ткнув пальцем себе в пах, ответил его друг.

— Твоего только дети боятся, да и те изредка. А вот тетки боятся стать некрасивыми!

— И что?

— Надо обыграть это в тексте питания. Я где-то читал, что у кормящих грудью женщин появляются какие-то шрамы, а еще читал, что они много жрут, чтобы молоко было сытным, оттого все рожавшие толстые…

— Не все они толстые. Вот была у нас училка, помнишь, Златой звали…

— Такую забудешь, — беря свою бутылку пива с пола, пригубляя, ответил Анатолий.

— …Ну, она третьим беременна была, когда нас выпускала, — закончил друг.

— Точно, точно. Вот такую можно как женщину, применяющую это питание.

— Надоел ты со своим питанием, — прежде чем окончательно уткнуться в экран, психанул Гена.

Толик его не слышал. Он был в мире, где полностью и безраздельно властвовало его величество воображение. Оно подсказывало дизайнеру нужные слова и рисунки.

— Как у спортивной обуви, точно… не хочет быть жирной… нет… супермать… — бубнил он себе под нос, черкая карандашом.

Он так увлекся, что опустившаяся на его плечо ладонь была полной неожиданностью. Анатолий вздрогнул и поднял глаза от записей. Его потревожил Гена, он сказал:

— Толь, а ведь реклама пива — штука плохая, — обращался к нему Гена. При этом глаза его были расширены, а в глубине какая-то пустота. Лицо было безучастным, словно у восковой куклы.

— Блин, чего пугаешь, — ответил Толик, поведя плечом, желая стряхнуть руку друга. — Ты же его пьешь?

— Поэтому-то я его и пью. У меня силы воли нет, и я очень поддаюсь убеждению, — сжимая пальцы, продолжая смотреть прямо в глаза Анатолия, прошептал парень.

— А я и хочу научиться убеждать, — отводя лицо в сторону от пустого взгляда, буркнул Толя. — Убери руку, не подружка!

Гена зажмурился, тряхнул головой, отвернулся к телевизору.

— Да я так, в голову пришло. Сам не знаю почему, а пришло. Будто кто-то сел около меня и в самое ухо шепнул: «Останови его, пока не поздно».