Сергей Коровин - Синяя книга алкоголика Страница 2

ЗВЯГИН. Нет, ну, скажем, скис виноградный сок, первый человек выпил первый сок, и, если брожение было не уксусным и не гнилостным, оказалось, что ему хорошо. Вот и все. Наверное, рано скажу, но не стоит забывать, что евхаристия без вина как-то не обходится. Это и говорит о том, что даровано, а не изобретено.

ЛЕВКИН. Итак, констатирую для начала. Во-первых, измененное состояние сознания – это хорошо. Это то, чего хочется. Во-вторых, не является ли алкоголь, короче… ну вот есть на Литейном, что ли, магазинчик, где утки подсадные, пластмассовые. Как мы можем знать – это то, что нам надо, или же это просто то, что нам «даровали», чтобы мы дальше не лезли?

ЗВЯГИН. Понимаешь, в чем дело. Измененное состояние сознания, состояние опьянения – это вопрос о том, воистину ли мы живем, бодрствуя или же спя. Истинно ли мы подлинны в алкоголе или в трезвости. Не является ли состояние… ну, не полностью алкогольного опьянения, являющегося плодом невоздержанности, а состояние, когда человек приподнят, хорош, – не является ли это состояние подлинным, а состояние похмелья или полной и безоговорочной трезвости – измененным состоянием?

КРУСАНОВ. Если сформулировать все в крайнем отношении, то возникает вопрос: в каком из двух состояний мы являемся заложниками небытия? Вы об этом?

ЛЕВКИН. Нет, немного о другом. Не подсовывают ли нам какое-то другое небытие: карманное, картонное, выдуманное для наших нужд, чтобы мы не сунулись в другую щелку, которая гораздо интересней?

КРУСАНОВ. Если мы начнем разговаривать о других щелках, то их окажется очень много. Давайте ограничим тему и не будем из нее выходить. Понятно, что трудно усидеть на этой жердочке, но следует над собой работать.

СЕКАЦКИЙ. Поскольку возникли некоторые вопросы, тут есть о чем подумать… Вот ИСС – хорошо или плохо? Здесь надо исходить из того, что это какой-то изначальный драйв. Мы предполагаем, что, находясь в состоянии А, мы хотим перейти в состояние сознания Б. Ибо таков человек и мир устроен так. Причем, что любопытно, эти сознания могут постоянно меняться местами. Вот – мы говорим для себя – решения принимаются на трезвую голову. И принятие ответственных решений, по идее, принципиально разлучено с алкоголем. В то же время для архаических обществ Северной Америки существовала прямо противоположная вещь. Когда им нужно было принять решение, они курили свою трубку и пили свой вариант нашего алкоголя. Для них было бы абсурдно принимать решение на трезвую голову, поскольку решения всегда принимаются в ИСС – в ином состоянии, чем обычное.

КРУСАНОВ. Аналог этого – вопрошание пифии. Судьбу, приговор формулирует человек, находящийся в ИСС, хотя алкоголь здесь, пожалуй, ни при чем.

ЛЕВКИН. А что такое решение? Есть жизнь, и она требует каких-то решений. А в таком случае какая жизнь здесь строится: состояния рационального или же состояния измененного? Может, находясь в этом месте, мы себе строим жизнь в измененном… С ней же тоже надо как-то ладить.

СЕКАЦКИЙ. Дело не в этом. Важно, что это другое. В чем еще сила алкоголя? В том, что это самый сильный способ перехода в другое. А остальное… успех… ну что такое успех – опьянение победой, опьянение успехом. Это же характерное сравнение. Где сам эталон? Опьянение как таковое. А все остальное – сопоставление с алкоголем. И в случае изменения химизма крови мы приходим туда, куда хотим. Я это рассматриваю как изначальный драйв: желание быть другим. А чем он еще красив и хорош – там всегда есть момент непредсказуемости: мы никогда не можем вычислить те площадки, на которых окажемся вдруг. Это может быть, например, чудовищно, позор и блеф, а может быть прекрасно. Но это даже не важно. Мы выступаем в данном случае как разведчики.

Я думаю, что несчастные алкаши, доживающие где-то свой век, они есть разведчики авангардного модуса бытия. И они как бы наша плата за отсутствие техники безопасности, потому что техника безопасности всегда запаздывает. Как в случае с атомными реакторами. Они теперь дают нам энергию, но первые люди обычно погибают. Так и здесь – благодаря существованию легкого перехода мы спасаемся от необратимости длинного, но в результате просчетов в технике безопасности есть аутсайдеры, которые отбрасываются, да и мы все равно тоже рискуем, потому что не знаем, где окажемся.

ЛЕВКИН. А как ты для себя определяешь эту технику безопасности?

ЗВЯГИН. Мне кажется, что с алкоголем обстоит так же, как и с любой функцией организма, потому что обжоры, блядуны и так далее, они ведь тоже нарушают технику безопасности. Вряд ли это стоит относить только к алкоголю. Тут можно говорить о какой-то внутренней психологической стабильности, которая позволяет человеку прекратить есть или, скажем, трахаться все время.

КРУ САНОВ. Александр, периодически повторяя слова «изменение химизма крови», как бы убирает из рассмотрения метафизический аспект. А его следовало бы учесть. Химия, физиология, Павлов – это все понятно, это все существует, но давайте изменим ракурс, посмотрим с крыши. Что мы видим? Мы видим силу, которая чудесным образом прокладывает метафизические трубы в завтра и отсасывает через них понятие «энергетика» в наше сегодня. Оттого сегодня: слева – пол-литра, справа – гармонь, нечеловеческая способность к восторгам и желание всех женщин – в одни уста, а завтра веки разлепляешь пальцами и любая вещь тяжелее кружки пива кажется поставленной на свое место пришельцами. Наркотики и лекарства действуют весьма похоже. Выкачивая по этим неведомым идеальным каналам витальную силу в сегодня, мы образуем в своем будущем как бы пустоты, которые, впрочем, таковыми, скорее всего, не являются. Они тут же наполняются каким-то свежим бытийным содержанием. Природа вроде бы пустоту не уважает.

СЕКАЦКИЙ. Скажу одну простую вещь. Мы почему-то думаем, что это такая большая плата – похмелье и все, что с ним связано, – ужас воспоминаний о вчерашнем дне. А какова степень расплаты за более длинный путь? Крушение идеалов, предательство учителя, разочарование, которое может кончиться смертью. Помнишь этот коротенький анекдот, когда женщина в автобусе говорит: «Вы же пьяный, как вам не стыдно». А он говорит: «А у тебя ноги кривые. Вот я завтра просплюсь, а ноги у тебя останутся». Он проспится, а тот адепт, кто пошел длинным путем, кто верит в спасение, предложенное сложной структурой учителя-гуру? И разочаровывается? Нам кажется, что нам тяжело, а это минимальная плата. Этот путь дает нам возможность еще раз все повторить и вернуться назад невредимыми…

КОРОВИН (незадолго до того подошедший). С одной стороны, я предполагал, что такая тема не может обходиться без иллюстративного материала. Но с другой, воображал идеальный образ такой компании, где мы все сидим, поджав ножки, и беседуем за чайным столом. Я что хочу сказать? Ну, во-первых, определить, что такое личность и алкоголь, какие у них могут сложиться отношения? И каково участие алкоголя в судьбе личности? Мы можем здесь отбросить крайние случаи, когда алкоголь приводит к изменению личности, однако в принципе любой человек, если он не полный мудозвон – как у Ерофеева – не деляга и не посредственность, он непременно стремится к самосовершенствованию. В поисках каких-то рычагов он пытается найти какую-то кулису, которая позволяет ему переключить передачу, потому что он стремится к изменению своей личности в лучшую сторону. Или в худшую. Смотря по задачам: кому-то хочется в баню, а кому-то поваляться в говне. Потому что вряд ли найдется за этим столом человек, который заявил бы, что я-де родился самодостаточным, я – идеал для современников и воплощенное совершенство.

ЗВЯГИН. Почему же не найдется? Я думаю, что найдется.

КОРОВИН. Кто же у нас тут такой мудозвон, деляга и посредственность? Что-то я не вижу. Но… Саша в чем прав? Люди, которые действительно перешли эту грань, они напоминают мне людей, бесконечно медитирующих. Ведь человек, оказавшись по ту сторону…

СЕКАЦКИЙ. Они как летчики-испытатели, разведчики авангардного модуса бытия, понесшие абсолютную полноту наказания.

КОРОВИН. Дело не в наказании. Может, это путь к спасению. Иное дело, что поскольку есть еще социальные моменты… я предлагаю оставить их сегодня за скобками и никоим образом не обсуждать.

КРУ САНОВ. Парадоксы христианского сознания – гибель и есть спасение.

ЗВЯГИН. Можно ли назвать разведкой процесс, который продолжается пять-шесть тысяч лет?

КРУСАНОВ. Конечно можно, ведь исследование этой терры продолжается. Наш стол тому подтверждение. И запрет на посещение метро в пьяном виде тоже тому подтверждение. Мы не знаем, чего ожидать, – это бесконечная разведка.

ЗВЯГИН. Ну, не совсем уж мы не знаем, чего ожидать. Подчас приготавливаем себе на утро бутылку пива.

КРУСАНОВ. Это другое. Мы предполагаем появление отсветов и зарниц, а само состояние опьянения таинственно, ибо оно предполагает освобождение от многих уз, в том числе от всевозможных вех и расписаний, по которым его можно вычислить. У нас с тобой есть общий знакомый, Мурад, который, когда начинает пьянку, а они у него обыкновенно затяжные, называет это так: он садится в «Б-52» и летит на задание. Эта иллюстрация удачно корреспондирует с тем, о чем говорил Александр, – с разведкой, возможно, даже с боем на чужой территории. Это вещи одного порядка.