Анатолий Сигов - Игры хакеров Страница 2

Они записались в группу, которую вела настоящая американка. Сначала было трудно, но благодаря общепринятой английской терминологии они вскоре стали понимать практически все, о чем она говорила. Курс значительно расширил горизонт их возможностей и выявил резервы компьютеров и Интернета, о которых они даже не догадывались.

Он вышел из клуба и потихоньку побрел в сторону гимназии. На подходе к ней он заметил двух одноклассников, которые, как и он, решили, что урок физкультуры был не для них. Он присоединился к ним, и они сидели, ссутулившись, на спинке дворовой скамейки и курили, иногда перебрасываясь ничего не значащими фразами.

– Вчера сотку просадил в зале. Было кайфно, но мои оборвали все тело, что хомяк не сделал, и пришлось в десять переться на хауз, – услышал он от одного из них.

Другой сказал что-то в ответ, и они стали оживленно обсуждать достоинства и недостатки электронных игр.

Витас автоматически подумал о том, что его дед уже перестал донимать вопросами о домашних заданиях, или «хомяках», и прибегает к мобильному телефону, или «телу», только в редких случаях, когда он уж слишком задерживается у Эльки. С одной стороны, было хорошо, что Витас мог делать то, что хотел. Но с недавних времен его не покидало чувство, что он стал просто никому не нужен на этом свете, а дед просто устал от жизни и стал все меньше и меньше интересоваться происходящим.

Он сидел молча и не принимал участия в дискуссии. В последнее время ему стало просто не интересно общаться с одноклассниками, он потерял интерес к учебе и даже перестал ходить в тренажерный зал в гимназии, где, в отличие от уроков физкультуры, можно было делать все, что тебе захочется, а не то, что заставлял делать преподаватель. Единственное, чего он ожидал от гимназии, – это уроков по информационным технологиям, потому что они по вечерам могли применять на практике полученные там знания в квартире у Эльки.

Они услышали звонок, и из дверей гимназии выскочила группа ребят и девушек, чтобы покурить за углом. Их троица снялась со скамейки и потянулась к входу. В вестибюле уже стоял Макс и, размахивая руками, что-то оживленно обсуждал с ребятами из старшего класса. У него была замечательная способность сходиться с любыми людьми, даже намного старше его, и умудряться купить или продать все что угодно.

В классе все доставали учебники и рассаживались. На лицах было кислое выражение, потому что следующим уроком была литература и они готовились к тому, что придется выслушивать занудную лекцию старой интеллигентки, которая с деланым восторгом будет говорить о героях произведений XIX века, и как те самые произведения отражали ту самую эпоху. На их гуманитарном отделении литературе отдавалось слишком много часов, и сегодняшняя учительница была автором методического пособия по этому предмету.

Элька за своим столом задумчиво теребила учебник.

– Что нового?

– Месячные начались.

– Отошла?

– Отоспалась.

– На технологиях будешь?

– Если к тому времени останусь живой.

Витас уже знал, что Элька тяжело переносит эти периоды и обычно пребывает в дурном расположении духа.

Вслед за учительницей в класс влетел Макс и плюхнулся на свое место. Он тут же положил руки под стол и стал набирать эсэмэски, при этом преданно глядя на говорящую учительницу. Как это ему удавалось делать, было загадкой для всех.

Так же глядя прямо перед собой, Витас незаметно вынул свой мобильник и положил его на колено. Не исключено, что одна из СМС будет предназначена для него. Но Макс, по-видимому, был занят коммерцией, и Витас не входил в число его абонентов. Коммерсант Макс нюхом чуял, у кого водятся деньги, а у кого нет. Переключить мысли на что-либо приятное не удавалось из-за громкого, патетического голоса учительницы, и единственной мыслью было: «Да когда же это, наконец, закончится?»

До запланированного урока информатики оставалось еще 4 часа.

ЭЛЯ

Она проснулась от звука открывающейся входной двери.

«Сейчас скажет: «Ну и накурили! Я все твоей матери скажу».

– Ну и накурили! Я все твоей матери скажу, – донеслось из коридора.

Мать уже давно не реагировала на подобные жалобы. Она сменяла этих приходящих женщин с завидной регулярностью, и Элька сбилась со счета, сколько их прошло через ее квартиру за последние несколько лет. Она даже перестала запоминать, как зовут очередную, чтобы не забивать себе голову, и полагала, что их задачей было убрать, постирать, приготовить полный холодильник еды и исчезнуть ближе к вечеру. И молча! Все остальное считалось вторжением в ее личную жизнь и поводом для того, чтобы нажаловаться матери и потребовать очередного увольнения. Она знала, что все они завидовали и ненавидели ее, поэтому не заслуживали снисхождения.

Женщина гремела чем-то на кухне и вдобавок включила радио, а Эля сегодня с ума сходила от любого постороннего шума.

– Заткни ты это долбаное радио!

Сегодня у нее наконец начались месячные, и это предполагало мертвую тишину. Радио притихло, поэтому она решила, что пусть женщина пока остается. Она хорошо готовила. Вчера ребята сожрали полхолодильника и сказали, что все было очень вкусно.

«Физкультура на сегодня отменяется. А что там следующее?»

Вспомнить она не смогла, но встать и посмотреть не было сил.

Она давно решила, что все, что не соответствует ее мечте, – это пустая трата времени. Зачем ей нужны законы физики, если она будет конструировать одежду? Она выбрала гуманитарное отделение в гимназии, но и там приходилось сидеть и выслушивать массу всякой мути, которая ей никогда в жизни не понадобится. Сознание того, что ей предстоит провести еще один год в гимназии, какой бы высокооплачиваемой она ни была, просто убивало.

С этой невеселой мыслью она погрузилась в полудрему, где перед ее взором проходили длинноногие красавицы в платьях с соблюдением всех пропорций и цветовой гаммы, но без чудовищной атрибутики, характерной для моделей из коллекций ее матери. Отсутствие стиля – отличительная черта дома, руководимого ею, что уже невозможно изменить. К сожалению, это – навсегда.

Ее грезы были прерваны бесцеремонным вторжением.

– Кофе хочешь?

Сама по себе мысль была здравой, но неправильно поданной.

– Принеси сюда!

Судя по громко хлопнувшей двери, приходящая женщина осталась недовольной ответом.

Мать никогда ее не баловала. Элька родилась, когда у матери было несколько палаток, где торговали французской одеждой, пошитой по московским подвалам. С соответствующими этикетками никогда не было проблем. Кто был ее отец, оставалось загадкой до настоящего времени. Мать всегда опиралась на мужчин, одни из которых организовывали для нее банковские кредиты, другие защищали от набегов бандитов, третьи просто давали деньги. Потом она открыла свой дом и свою линию одежды, обзавелась клиентурой, стала выступать по телевидению и давать интервью. Затем переехала жить на чердак, или пентхаус, отстроенного ею дома моделей, откуда с утра спускалась вниз, чтобы руководить процессом, и поднималась обратно только поздно вечером, когда расходились модельеры, закройщики и прочие, обеспечивающие процветание ее компании.

После ряда операций на груди и на лице наличие ребенка-тинейджера не предусматривалось имиджем одного из ведущих кутюрье города, поэтому Элька осталась в их старой малогабаритной квартире под присмотром вечно меняющихся теток. Все доходы вкладывались в развитие бизнеса, поэтому не существовало статьи расходов на ремонт и замену мебели в ее квартире в хрущевском доме. Элька ненавидела эту стенку 70-х годов прошлого века, шатающийся на неровном полу круглый стол и жесткую кровать, которая жутко скрипела, когда она занималась сексом.

Мать, конечно же, посещала ее время от времени, но с ее взрослением визиты становились все реже, а пребывание короче, так как мать раздражала Элькина худощавая и гибкая фигура, чего у той никогда не было и что не могли дать даже самые высокооплачиваемые пластические хирурги. Кроме того, ее коллекции вызывали у Эльки лишь насмешки, а это расценивалось как самое худшее из оскорблений. Мать считала себя самым лучшим и талантливым кутюрье в стране и готовилась выйти на международную арену.

Наконец притащилась тетка с кофе и, конечно же, грохнула чашку об стол так, что расплескала напиток.

«Нет. Придется ее уволить».

Она опять решилась на этот крайний шаг, запивая болеутоляющую таблетку.

Вчера ее поразил Витас. Она знала, что для того, чтобы наконец начались месячные, нужен мощный секс. Раньше для этой цели она использовала Макса, но никак не ожидала такого усердия от Витаса.

«Мальчик быстро прогрессирует!»

Вообще, их сложившаяся компания вполне ее устраивала. Каждый обладал чем-то своим, индивидуальным, и эта индивидуальность не вступала в конфликт с индивидуальностью других. Кроме того, они договорились, что не будут иметь никаких сексуальных связей на стороне, что давало хоть какие-то гарантии от болезней.