Кира Буренина - Бамбук в снегу (сборник) Страница 2

Саша Белоконь с большим энтузиазмом принялся за дело. Невысокий, жилистый, абсолютно без возраста, Саша вдумчиво изучал мою спину, разминал, где-то гладил, где-то мял, что-то жестко растирал. Он верил в силу древних знаний и полагался на свои руки. Три раза в неделю он ездил ко мне на метро с раскладным массажным столом на плече.

На первых порах боль отпустила. А Саша разливался соловьем, расписывая целительные свойства китайской гимнастики. Оказывается, он был многократным чемпионом, занимался восточными единоборствами с одиннадцати лет, вел группы детские и взрослые… За время полуторачасового массажа Саше удавалось поведать мне об истории кунг-фу, о тайных знаниях, о монастыре Шаолинь, о древних императорских династиях, о любимых актерах, мастерах боевых искусств – Джеки Чане, Джете Ли, а также вкратце изложить содержание «крутых» гонконгских боевиков с Чоу Юн Фатом, Тони Люном и Лесли Чуном. Я-то думала, что фильмы с обилием рукопашных боев волнуют исключительно юношескую часть зрительской аудитории, а оказалось – по ним изучают технику боя даже голливудские режиссеры.

Саша успевал рассказать мне столько, что я поддалась его энтузиазму и однажды вечером уже стояла в стойке мабу, выполняя руками простые, но очень нудные движения из какой-то боевой связки, а Саша стоял за мной, поправлял движения и скучным голосом вел счет по-китайски. Я не заметила, как Саша увлек меня. Во время массажа Саша с удовольствием рассказывал мне, что ушу было создано для энергетической подпитки и воспитания человека-воина. Но не воина как агрессивной личности, а уникального существа, способного без злобы и агрессии блестяще противостоять этому миру.

Современные у-шу и кунг-фу не имеют почти никакого отношения к реальной схватке и вряд ли помогут защититься от нападающего. Новый строй Китая с помощью спортивных комитетов и прочих бюрократических органов «выхолостил» из этого вида спорта все приемы, которые могли бы представлять опасность в драке.

И у нас в советские времена мастеров, владевших боевыми искусствами, преследовали, существовала даже уголовная статья за преподавание «опасных видов» единоборств.

По мнению Саши, одних рассказов было недостаточно, и каждый раз он приносил мне стопку дисков с фильмами. Сначала это были исторические «династийные» фильмы – о династиях Цинь, Мин, Тан. Потом – исторические фильмы, но с элементами боевых искусств. Потом – просто кунг-фу-боевики.

Я внимательно вглядывалась в абсолютно новую для меня цивилизацию – Китай. За фильмами последовали книги. Одолеть их было нелегко, Китай еще не волновал меня до такой степени, чтобы вникать в его многозначную символику, в отсыл читателя к древним источникам. Наверное, в тот момент я находилась в стадии аккумулирования знаний. Фильмы с кунг-фу меня не особенно волнуют и сегодня. Рекомендую посмотреть тем, кто хочет познать Древний Китай, его философию, его особый путь, фильм режиссера Чжана Имоу «Герой» с актером, мастером боевых искусств, Джетом Ли в главной роли. Кто хочет более развлекательного зрелища, может взять в прокате фильм «Миф» с Джеки Чаном.

Женской аудитории эти имена ничего не говорят, кроме разве что Джеки Чана. Если кто-то захочет ознакомиться с азиатским кино, рекомендую упомянутого режиссера Чжана Имоу («Герой», пожалуй, лучшая картина из тех, что были в нашем прокате), Вонга-Кар Вая и его фильмы «Чунгкингский экспресс» и «Любовное настроение» и Джона Ву с его блестяще поставленными фильмами «Киллер», «Пуля в голове», «Круто сваренные». Это – классика китайско-гонконгского кино в жанре экшн.

Саша «заразил» меня Китаем, и мои бессонные ночи были заполнены чтением книг, фильмами, поисками интересных ссылок в Интернете. Кстати, именно Саша рассказал мне, что Джеки Чан после полученных травм спины встает утром с постели только при помощи специально сконструированной рамы и не в состоянии разогнуться после умывания. И лишь комплекс весьма мучительных упражнений возвращает его к нормальной жизни. Не знаю, насколько это верно, но тогда меня это очень приободрило. А еще Саша подарил мне книгу о кунг-фу. Я рассмотрела картинки, прочитала увлекательный экскурс в историю боевых искусств. Среди авторов нашла Евгения Чертовских – вице-президента, Генерального секретаря Федерации шаолиньских боевых искусств России, и написала ему по мейлу письмо, полагая, что нашим читателям было бы интересно попробовать простейшие упражнения из арсенала кунг-фу. Я же сумела их освоить под руководством Саши! И Евгений мне ответил. Спустя три дня мы уже на личной встрече обсуждали варианты сотрудничества школы и журнала, и я жадно слушала истории о мастерах, Китае, фестивалях боевых искусств. А еще спустя неделю в красивом желтом «боевом» костюме с веерами в обеих руках в нашей фотостудии снималась Юлия – инструктор федерации. Мы, затаив дыхание, наблюдали, как легко и изящно Юля переходит из одного движения в другое: «Укус змеи», «Сидящий архат», «Тигр вонзает острые когти», «Крадущийся архат», «Дракон в засаде», «Журавль пьет воду». Шаолиньское боевое искусство включает в себя технику владения различными видами оружия. Причем к оружию может быть причислен и веер, с которым снялась Юля. Наш веер был обычный – шелк и дерево.

В боевом же веере спицы не деревянные, а металлические и заточены как кинжалы. В руках мастера веер превращается в грозное оружие.

Когда я уже не могла встать в стойку мабу и массаж не приносил ничего, кроме боли, Саша счел необходимым проконсультироваться у знакомого профессора. Профессор отменил и занятия, и массаж. И Саша исчез из моей жизни так же неожиданно, как ворвался в нее, оставив в память о себе стопку дисков с китайскими и гонконгскими фильмами.

Поскольку движение – жизнь, тем более позвоночник нуждался в растяжке, я пригласила Вику, инструктора по йоге, с которой мы уже начинали заниматься у меня дома прошлой весной. Асаны я выполняла через боль. Вика хмурилась, наблюдая, как от занятия к занятию моя левая нога все хуже слушалась меня. Но после занятий мне становилось легче часа на два, я могла – о благо! – хотя бы час полежать на спине, а потом все возвращалось на круги своя – боль, боль, боль.

Количество уколов и лекарств росло. Каждое утро, как главный герой фильма «Весь этот джаз», я глотала пригоршню таблеток, запивала их чашкой кофе стоя (потому что сидеть больно), принимала очень горячий душ, заковывала себя в жесткий корсет и приезжала на работу в обычное время заниматься обычными делами без оглядки на постоянное ощущение боли.

Однажды вечером раздался звонок – моя тетя предложила созвониться с китайским врачом доктором Вэй и пройти у него курс иглотерапии. Вэй – это фамилия. Доктора зовут Бяо, но фамильный иероглиф у китайцев всегда предшествовал и предшествует имени собственному. Сначала – клан, потом личность. Интерес к личности в китайской культуре вторичен. Так повелось. Небольшое отступление: китайцы-конфуцианцы поклоняются предкам. Нам трудно понять, как относились друг к другу члены большой семьи, почти невозможно увидеть мир глазами члена гигантского клана, где счет родных велся на тысячи. Границы личности оказывались как бы размытыми, человек еще не мыслил себя в отрыве от других, он был частью клана, составляя вмести с родными как бы единое тело. Поэтому, покидая солнечный земной мир, он не покидал его целиком. Восседая на резном лакированном кресле, в поминальной табличке, заменяющей тело, земная душа умершего принимала жертвы в родовом храме. Ей докладывали обо всем, что случилось значительного в семье, у нее почтительно испрашивали совета, сюда сходились все потомки пировать вместе в предками многих поколений…

Улыбчивый доктор осмотрел меня и сказал, что нужно как минимум пятнадцать сеансов, чтобы излечиться. Фантастика! Но так хотелось поверить, что доктор поможет. И вот каждое утро мы катили в сторону Свиблова, где в помещении спящего салона красоты доктор Вэй принимал пациентов. С шести и до девяти утра. Каждые полчаса на кушетку укладывался очередной пациент. Вид страдающих разными недугами людей, с трудом вскарабкивающихся на второй этаж, впечатлял. «Сколько мучеников идут за помощью к доктору…» – с состраданием думала я. Итак, мой первый сеанс у доктора. За три минуты доктор втыкает иголки, все оставшееся время мы беседуем. За время сеансов я много узнала о нем, о его семье, о братьях, имеющих свой «малый бизнес» в Китае. Иногда мы рисовали иероглифы в его рабочем блокноте. Обсуждали китайские фильмы. Вспоминали времена, которые мне известны лишь понаслышке – от дедушки с бабушкой, когда дружба СССР – КНР провозглашалась нерушимой. У нас с тех времен хранится нефритово-зеленое покрывало с искусной вышивкой и остатки фарфорового сервиза с хризантемой. В Китае от времен советско-китайской дружбы остались остовы старых фабрик, построенных с помощью советских спецов, гостиница «Москва» в Пекине и песни «Ой, цветет калина» и «Подмосковные вечера», переведенные на китайский язык и исполняемые и поныне в любом караоке-баре. Думаю, что современная молодежь и не догадывается, откуда эти песни… И еще – наши фильмы.