Гала Рубинштейн - Сказки Страница 2

В общем, после ухода матери принцесса постояла некоторое время у книжных полок, но тут ей позвонила подружка, и они болтали целый час, потом прилетел знакомый эльф, с которым они вместе ходили в кружок «Основы современной магии», и они еще целый час курили в форточку и обсуждали последний фильм, который, если честно, совершенно не стоил никаких обсуждений, но это была самая безопасная тема, которую они только могли выбрать. Под конец принцесса решилась было пожаловаться эльфу на неожиданное затруднение, но тот явно перепугался, быстро и сбивчиво наплел что-то про сорок тысяч братьев и улетел, оставив принцессу в полном недоумении. Она побродила по комнате, собираясь с мыслями, а потом решила все-таки позвонить фее-крестной. Чтобы хоть с кем-то посоветоваться. Фея-крестная, конечно, та еще сплетница и зануда, но у нее жизненный опыт какой-никакой, уж во всяком случае побольше, чем у эльфа, что он там видел, кроме двух-трех дюймовочек, пижон перепончатокрылый…

Фее-крестной удалось дозвониться с первого раза, что само по себе тянуло на полновесное чудо первой категории сложности, но разговор полностью оправдал худшие опасения принцессы — пришлось выслушать огромное количество совершенно бесполезной информации (а местами даже и не просто бесполезной, про эльфа, например, у него там, оказывается, ну да черт с ним, в конце концов, не до него сейчас), а напоследок получить какой-то расплывчатый то ли совет, то ли напутствие, общий смысл которого сводился к тому, что, мол, не ты первая, не ты последняя, и другая бы вообще сочла за удачу, и родители тебе только добра желают, хотя, между нами, в молодости… но тут уж принцессе пришлось срочно искать повод для прекращения разговора, а это, знаете ли, тоже требует изрядной сообразительности, потому что попробуй заикнись в родительском замке о сбежавшем молоке, хоть бы и в приватной беседе, к утру все шесть поварят будут на дыбе висеть, ох черт, ну правда, наверное, заснуть — лучший выход…

Утром за завтраком королева спросила, как продвигаются поиски, а принцесса ответила, что да-да, мамочка, я уже присмотрела несколько вариантов и сейчас как раз занимаюсь сравнительным анализом. Через неделю королева опять спросила, а принцесса ответила, что да-да, я как раз пишу программу, чтобы заложить в нее исходные данные, а программа чтобы сама просчитала все возможные варианты. Еще через неделю принцесса («да-да, мамочка») готовила доклад «Трансформация мифологических архетипов во второй половине прошлого столетия», а потом фантазия ее иссякла, и она начала завтракать на час позже. Так продолжалось без малого год, но все хорошее когда-нибудь заканчивается, что хорошо известно каждому, у кого когда-нибудь были родители.

Итак, совершенно незаметно прошел год. Приближалось совершеннолетие принцессы. Придворные кутюрье в поте лица пытались соорудить нечто, что отвечало бы представлениям королевы о торжественности, и в то же время было «удобное, как джинсы», как сказал, топнув стройной ножкой, не будем говорить кто. Повара обсуждали меню праздничного ужина с таким пылом, что дело доходило иногда до смертоубийства. Придворные поэты вовсю писали поздравительные оды, а заезжие менестрели бубнили их под лютню во всех трактирах. Над городом кружили стаи почтовых голубей с сообщениями, что, мол, я, граф такой-то, присоединяюсь к поздравлениям и всеобщему ликованию. Радуемся вместе с Вами, Ваше Высочество, ну и в таком вот духе, а если учесть, что графств в королевстве по последней переписи 134, то легко можно себе представить, что именно говорили подметальщики улиц по утрам. До знаменательной даты оставалось ровно три дня и три ночи.

Принцесса заперлась в опочивальне с бутылкой бренди и собиралась впервые в жизни напиться до полного бесчувствия (вот дуреха, если бы это было так просто, кто бы тогда на сказки время тратил, спрашивается…). За ужином король Его Величество как бы между делом сообщил ей о своем намерении зайти вечерком к ней в опочивальню, дабы «поболтать». Принцесса в ответ улыбнулась вполне счастливой улыбкой, которой должна улыбаться каждая уважающая себя любящая дочь, когда ей на голову обрушивается потолок. И продолжала улыбаться еще минут 15, смакуя разнообразные фантазии, самой оригинальной из которых была «Вот умру, тогда вы все поплачете».

Когда начали подавать десерт, принцесса очнулась от сладостных грез и ушла к себе, посетовав по дороге на чудовищную мигрень, конечно, я немедленно вызову лекаря, не волнуйся, дорогая, это у нее пройдет после замужества, я знаю, дорогой, но мне почему-то кажется, что она не так счастлива, как мы привыкли думать…

Принцесса действительно зашла к лекарю, и очень вежливым тоном сообщила ему, что ей требуется бутылка бренди, самого лучшего, а впрочем, неважно, мне для опытов нужно. Лекарь еще никогда не слышал настолько вежливого тона, поэтому он незамедлительно подтвердил свою репутацию человека умного и предусмотрительного, и без лишних слов выдал принцессе бутылку абрикосового бренди, бумажный пакет и лимон, потому что для большинства опытов, насколько ему известно, лимон совершенно необходим.

Первую порцию принцесса выпила, не сходя с места, после чего постояла немножко, прислушиваясь к новым ощущениям, а потом осчастливила лекаря сообщением, что опыт, судя по всему, обещает быть удачным. В общем, к разговору с королем принцесса изрядно подготовилась. И даже не очень расстроилась, когда король Его Величество сообщил нежно, но твердо, что сразу же после торжественного ужина состоится церемония выбора принцессой сказки, он очень просит отнестись к этому со всей возможной серьезностью, никаких Шреков, никаких Мумми-троллей, ты же понимаешь, мать не переживет скандала. Генеральная репетиция послезавтра. И ушел, спрятав под мантией «Маленького принца», от греха подальше, как он обьяснил потом королеве (а что это, папочка, у Вас подмышкой, а это, доченька, я хочу книжку почитать перед сном, а то бессонница у меня, нервы, ты не поверишь, конечно, но у меня тоже есть нервы)…

Наутро мигрень у принцессы разыгралась не на шутку. Ее тошнило, перед глазами плыли черные круги, и встречать улыбкой новый день, как призывал плакат под окном, не было ну ровным счетом никаких сил. Лекарь поил ее клюквенным морсом, менял компрессы на лбу и шепотом объяснял королеве, что это понятно, девочка нервничает, чего же Вы ожидали, и если уж зашел об этом разговор, то простите мне мою дерзость, Ваше Величество, но может быть отменить церемонию, ну хотя бы перенести на год, в самом деле, традиций много, а ребенок у Вас один, ну разве можно так ее насиловать, ну представьте себя на ее месте… простите, Ваше Величество, я забылся, да, конечно, завтра она будет в полном порядке.

Лекарь ошибся только в одном — принцесса, подстегиваемая мыслями о неумолимости времени, привела себя в полный порядок гораздо раньше. Она приняла холодный душ и уселась перед зеркалом, чтобы как следует все обдумать.

Минут 20 принцесса задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале, собирала и распускала волосы, и пыталась изобразить горькую складку у губ, тоскливый взор и общую покорность судьбе. Получалось плохо, даже несмотря на бледность и круги под глазами после вчерашнего. В гроб краше кладут, — подумала принцесса и нервно хихикнула. «Ну и что ты молчишь? — спросила она у отражения. — Надо же что-то делать!» Отражение накручивало на палец прядь волос и не возражало.

Принцесса вздохнула, пошарила рукой под креслом, извлекла оттуда хрустальный шар и придирчиво его осмотрела. Вроде не треснул, даже странно, умели же раньше делать вещи… Принцесса довольно долго сдувала с шара пыль, дышала на него, протирала краем мантии и даже почистила зубным порошком. Наконец шар заблестел и сделался почти совсем прозрачным. Принцесса положила его на столик перед зеркалом, сама села напротив и сосредоточилась. В инструкции было написано, что «следует погрузить свое сознание в центр сферы и растворять его там, пока не услышишь звон, с которым преломляются солнечные лучи». Принцесса подозревала, что это какая-то сложная метафора, хотя фея-крестная утверждала, что у нее получается. Но фея-крестная не показатель, особенно во всем, что касается звона. В общем, принцесса предпочитала не рисковать — за свое сознание она не могла поручиться, даже когда оно было вполне сконцентрировано, о растворенном варианте она вообще предпочитала не думать. Так что она просто-напросто начала глубоко дышать и расфокусировала зрение. Минут через пять шар замерцал теплым оранжевым светом, а по зеркалу прошла рябь.