Владимир Козлов - Продавщица Страница 2

— Что перестань?

— Ничего. — Она наклоняется к своей бумажке. — Так, а это Иванушки «Тополиный пух». — Она пишет на бумажке.

Я бью ногой по ее табуретке, табуретка опрокидывается, она летит на пол.

— Ты что, дурной?

— Это ты под дуру играешь. Думаешь, мне выпить не с кем, так я тебя позвал? Ну-ка сосать, а то вообще отсюда не выйдешь.

Я расстегиваю штаны, вываливаю хуй. Она берет его в рот и начинает сосать. Я кладу руки ей на голову, чтобы направлять, и сразу отдергиваю: голова у нее грязная и вся в перхоти. От нее еще и воняет, но не говном или сцулями, как от бомжей, а какой-то гарью, что ли.

Я долго не могу кончить, потом, наконец, спускаю ей в рот. Она выплевывает малофью на пол.

— Ты что, дурная? Пол ведь чистый, блядь.

Беру тряпку, вытираю малофью и бросаю тряпку в раковину, где грязная посуда.

— Все, пошли спать.

Я выключаю магнитолу.

В комнате снимаю джинсы и майку, остаюсь в трусах. Она ложится, как была: в платье.

— Ты что, не разденешься?

— Нет.

— Ну, как хочешь.

Я просыпаюсь первый. Она сопит. Платье задралось, и видны некрасивые белые трусы.

— Подъем! — Я трясу ее за плечо. Она открывает глаза, поднимается и идет в туалет.

Я выхожу на балкон. Бодуна нет — водку с пивом не смешивал: сначала одно, потом другое.

Возвращаюсь в комнату.

— А сколько время? — спрашивает она.

— Полдесятого.

— Бля, мне надо скорей домой, а потом на работу.

— Дорогу одна найдешь?

— Нет.

— Ладно, сейчас чаю попьем и пойдем.

Я ставлю чайник на газ и иду в туалет. Воняет говном: не побрызгала после себя освежителем.

Сцу, иду в ванную мыть руки. В раковине ее волосы и перхоть, на моей расческе — тоже.

Молча пьем чай с батоном.

— Давай поставим кассету, — говорит она.

— Нет, не надо.

Я достаю из магнитолы ее кассету, отдаю. Она сует ее в карман джинсовки вместе со своим списком песен.

Выходим из подъезда и поворачиваем к остановке.

Подходит автобус.

— Давай лучше на маршрутке, — говорит она. — На автобусе долго.

Я не отвечаю.

Подходит маршрутка, мы садимся, я отдаю водиле деньги. Кроме нас в машине только двое мужиков в костюмах и с портфелями.

Выходим на конечной — на вокзале.

— Ну, пока, — говорю я.

— Пока.

Иду пешком ко вчерашнему гастроному, покупаю бутылку пива и сажусь на ту же скамейку. Сейчас почти все скамейки пустые. Подбегает все тот же дед с открывалкой. В руке у него еще и сухая рыбина.

— Тараночки не желаете?

— Нет, спасибо.

Откупориваю пиво. Дед уходит.