Максанс Фермин - Снег Страница 2

Поэт вдохнул аромат чая, его сердце наполнилось радостью, — он вспомнил тот день, когда сам был замечен мастером рифмы и приведен ко двору императора, чтобы прочитать ему стихи, которые удостоились чести понравиться правителю. Затем он сделал горький глоток и сказал:

— Покажите мне это чудо.

Священник предложил последовать за ним в комнату, стены которой были полностью покрыты листками бумаги. При взгляде на все это захватывало дух.

— Это здесь, Учитель. Вы можете видеть все хокку моего сына.

Поэт медленно и величественно подошел и прочел каждое из семидесяти шести стихотворений, которые Юко сочинил в этом году.

Когда он закончил, священник заметил как сверкают слезы в его глазах.

— Это великолепно. Я никогда не читал ничего подобного. Я думаю, что император сможет сделать вашего мальчика официальным придворным поэтом, когда меня не станет на этом свете.

Отец Юко, вне себя от радости, бросился к ногам высокого гостя.

— Тем не менее, — добавил тот, — должен признать, что есть две вещи, которые меня огорчают.

Вздрогнув, священник поднял голову.

— В чём же дело? Разве эти хокку не лучшие со времен великого Басё?

— Эти творения несравненны. Слова черпались из настоящего источника красоты. Тексты очень музыкальны, но в них не хватает цвета. Язык, которым пишет ваш сын, безнадежно бел. Почти невидим. Если он пожелает представить свои творения императору, ему придется научиться раскрашивать свои стихи.

— Он еще молод, не забывайте об этом. Ему всего семнадцать. Но что еще вас заботит?

Поэт попросил еще одну чашку чая, расположился в обвитой зеленью беседке перед домом и посмотрел на вздымающуюся над весенней свежестью гору. Потом сделал горький глоток и спросил:

— Почему снег?

10

Когда Юко вернулся с горы и узнал, что посторонний прочел его стихи, и, что еще хуже, они ему понравились, он впал в бешенство.

— Это всего лишь наброски. Я еще ничего не знаю о моем искусстве.

— Но тебя уже требуют ко двору! Это большая, большая честь, — ответил ему отец.

— Нет, — сказал Юко, — это низость.

Когда священник точно передал слова придворного поэта, Юко вскипел:

— Да что он знает о живописи и ее цветах? Есть десять тысяч способов написать, десять тысяч способов нарисовать стихи, но для меня все они похожи на снег. Я пойду к императору, когда напишу десять тысяч слогов, десять тысяч слогов удивительной белизны. И ни слогом меньше.

— Но ведь десять тысяч слогов — это около пятисот девяноста хокку! Если ты будешь писать семьдесят семь стихотворений в год, это займет целых семь лет.

— Значит, я явлюсь ко двору через семь лет.

Отец и сын больше никогда не говорили о визите придворного поэта.

Этой весной Юко сдержал обещание и не написал ни одного хокку.

Все, чем он занимался, — это вдыхал запах цветов вишни в зеленом саду.

Летом он дышал ароматом лесного меда под взглядом луны и горных вершин.

В первые дни грозы в грязи у реки он нашел лисичку.

Это был ароматный и спокойный год.

11

Кожа женщин,

Кожа, которую они прячут

Как она горяча!

(Сютежо)

Вторая зима стихов была ослепительно белой.

Снега было больше чем обычно.

Декабрьской ночью его лишила невинности девушка, которую он тогда встретил у фонтана. Вкус ее кожи напоминал персик. Он взял в рот ее белоснежный сосок и сосал его как лимон луны. До самого утра.

За эту зиму Юко написал семьдесят семь хокку. Одно белее и красивее другого.

Вот последние три:

Чистый снег

Мост тишины и

Красоты

Музыка снега

Сверчок зимы

Под моими ступнями

Севшая на корточки женщина

Мочится и заставляет таять

Снег

Это были они, хокку.

Что-то чистое. Естественное. Близкое. Что-то тонкое и прозаично красивое.

Они не значили многого для простых смертных, но для души поэта — были мостом к божественному свету. Мостом к белому свету ангелов.

12

В первые дни весны вернулось солнце, а с ним придворный поэт.

В этот раз он пришел не один.

С ним была ослепительной красоты женщина, которая очень любила стихи. Ее кожа была бела, а волосы черны как ночь. Это была протеже Учителя.

Отец Юко радушно принял их обоих в беседке, овитой цветами. Он предложил им редкого и ароматного чая.

Когда Учитель и девушка сделали по глотку, он сказал:

— Мой сын осознает оказанную вашим визитом честь. Он считает, что ему потребуется семь лет, чтобы усовершенствовать свое искусство, прежде чем явиться ко двору императора. И поскольку это вторая зима, когда он пишет хокку остается ждать еще пять лет.

Пожилой человек долго смотрел на берега серебристой реки, прежде чем сказать свое слово.

— Пять лет — очень большой срок. Не знаю, станет ли император ждать так долго. Когда должен вернуться Юко?

— Поздно вечером.

— Мы его подождем.

Когда Юко вернулся с горы, он увидел двоих гостей в своей мастерской. Девушка тут же покорила его чарующей красотой. Лицо Учителя не вызвало никаких чувств кроме безразличия.

— Юко, — сказал придворный поэт, — у меня к тебе два вопроса.

— Я слушаю вас, Учитель.

— Почему семь лет?

— Потому что это магическая цифра.

Юко заметил едва уловимую улыбку на губах девушки. Ее губы были свежи подобно сочному плоду. Он едва удержался, чтобы не впиться в них зубами.

— Тогда почему снег? — продолжил Учитель.

— Потому что это стихи, почерк, живопись, танец и музыка в одновременно.

Старец подошел к Юко и прошептал одним лишь горячим дыханием:

— Он — все это?

— И даже больше.

— Ты поэт. Но что ты знаешь о других искусствах? Умеешь ли ты танцевать, писать, сочинять музыку?

Юко нечего было ответить. Он почувствовал как его лицо заливает румянец.

— Я поэт. Я пишу стихи. И мне не нужно уметь что-то еще, чтобы заниматься моим искусством.

— Ты ошибаешься. Поэзия — это, прежде всего, живопись, хореография, музыка и почерк души. Поэт — это картина, танец, музыка и красивый почерк одновременно. Если хочешь стать искусным мастером, ты должен уметь все. Твои произведения поразительно красивы и музыкальны, но все же белы как снег. Им не хватает цвета, красочности. Ты не художник, Юко. И в этом твой недостаток. Только в этом. Поэтому, если ты меня не послушаешь, глаза мира никогда не увидят твоих стихов.

Старец надоел ему, но девушка была прекрасна, и он не хотел ее разочаровывать.

— Я слушаю вас, Учитель.

— На юге Японии живет человек, владеющий абсолютным искусством. Он пишет чудесные стихи, музыкальные пьесы, но прежде всего, он — художник. Этот замечательный, уникальный человек называет себя Сосэки. Он был моим учителем. Навести его от моего имени. Он научит тебя тому немногому, чего тебе не хватает.

На протяжении всего разговора протеже учителя не произнесла ни слова. Она лишь внимательно изучала Юко, улыбаясь и делая большие глотки горячего чая.

— Не опоздай, — сказал старец, — Сосэки очень стар и может вскоре умереть.

Юко поклонился и сказал:

— Учитель, я отправлюсь к Сосэки завтра же.

Потом он повернулся и неуклюже поцеловал девушку в обе щеки. Она насмешливо улыбнулась. Улыбка была похожа на трель, улетающую высоко в небо.

Он уже почувствовал к ней огромную любовь, смешанную со стыдом.

13

Тем же вечером Юко занимался любовью с девушкой, которую встретил у фонтана. Он взял ее в снегу под хрустальной кроной вишневого дерева. Они начинали заново семь раз. Жестоко и необузданно. До тех пор, пока его член не стал похож на сморщенный артишок, а ее лоно на фиолетовую полоску.

14

На следующий день, на рассвете, Юко покинул свою деревню. Он попрощался с отцом и всей семьей и пошел на юг.

Это было путешествие к солнцу его души. Чистота и свет мира дарили себя его взору. Медленно шагая по дороге, Юко чувствовал как сердце наполняется чистой, искрящейся радостью. Он был свободен и счастлив. Он уносил с собой золото веры в любовь и поэзию.

Но случилось то, что должно было случиться. Слишком сильно любя снег, он потерял страх перед ним.

Пересекая горы, Юко попал в ужасную снежную бурю. Он стал жертвой гнева стихии и был обязан своим спасением лишь случайно найденному убежищу.