Кадер Абдола - Ворон Страница 2

Мне захотелось взять ее за руку, когда она вышла на улицу. Но из уважения к похороненному там святому я не стал этого делать.

Я последовал совету дяди Джалеля и представил, как Лейла помыла ступни, подобрала подол юбки и вступила в большой чан с виноградом.

Теперь я должен был действовать.

Негоже красться по крышам, словно вор, но тайна, которую открыл мне дядя, поборола родительское воспитание. Я поставил на кон честь моего отца и пробрался по лестнице на крышу мечети.

В тени дерева, рядом с собранным виноградом стоял большой чан. Я лежал на крыше и выжидал. На веранде ненадолго появилась мать Лейлы. Я продолжал ждать. Во двор вышла ее старшая сестра и бросила в чан виноград. Ворон приземлился рядом и начал клевать ягоды.

— Проваливай, — раздался девичий голос, и в птицу полетел тапок.

Это была Лейла! Неужели моя фантазия превратится в реальность? Я задержал дыхание. Она спустилась по ступеням веранды и направилась к чану. Помыв ступни, она обеими руками подобрала подол юбки и вступила, будто танцовщица, в чан.

В тот же момент на крыше мечети появился муэдзин и начал читать азан, призывая всех к молитве. Он провозгласил начало священного месяца Рамадан. В это свято чтимое время ангелы спускаются к земле, чтобы наблюдать за людьми, а Бог на седьмом небе садится у окна, чтобы полюбоваться на свое творение.

Бог следил за мной, он видел Лейлу. Я закрыл глаза.

Одна восточная мудрость гласит: когда Бог закрывает перед тобой одну дверь, он где-то открывает для тебя другую.

Это был месяц поста, и муэдзины будили людей рано, чтобы те успели поесть до восхода солнца.

Тогда запах еды наполнял весь дом, чай был готов, мой отец декламировал священные строфы, было слышно, как гремят на кухне кастрюли, и петухи кукарекают на крышах.

В середине Рамадана у нашего муэдзина умерла мама, и ему пришлось уехать в свою деревню. Привратник мечети искал кого-то, кто мог бы подменить муэдзина. Я предложил свою кандидатуру.

— Прекрасно, ты пойдешь на крышу и окажешься ближе к Богу. Он увидит тебя и вознаградит.

Всю ночь я не смыкал глаз от волнения. Я боялся, что просплю и что солнце уже взойдет высоко над городом, когда я проснусь.

Когда момент настал, я взобрался по лестнице, повернулся в сторону спальни Лейлы и прокричал:

Hajje alllal salatHajje alllal salatHajje ala ghair al-mal.Просыпайтесь,Люди, вставайтеНа молитвуДля славных дел,Для счастья,Аллах велик.

Как только я прокричал «Hajje allai salat», в комнате Лейлы зажегся свет, и ее тень упала на штору. Отодвинув в сторону занавеску, она — сонная и в пижаме — осталась стоять у окна. Недолго. Она не смотрела на меня, потому что это было запрещено во время Рамадана, Бог за ней наблюдал. Поэтому она вновь забралась в постель и выставила из-под одеяла свои великолепные ноги.

— Зачем ты так громко кричишь, мой мальчик, ты напугаешь ангелов, — заметил папа на вторую ночь.

Утренний ритуал повторялся вновь и вновь, пока однажды, когда до конца Рамадана оставалось всего несколько ночей, свет в комнате Лейлы больше не зажегся. Как бы я громко ни кричал, занавеска в ее комнате не двигалась.

Лейла больше не показывалась. Ни на нашей улице, ни в мечети.

В то время меня всецело занимала тема Бога. Я все больше сомневался в его существовании. И вот когда я почти утратил надежду когда-нибудь вновь увидеть Лейлу, я бросил ему вызов. Я написал в своем дневнике: «Бог! Если ты существуешь, тебе известно, как я скучаю по Лейле. У меня одно простое желание. Я хочу увидеть Лейлу. Сегодня воскресенье, без десяти час пополудни. Ровно в час я пройду мимо дома Лейлы. Бог, пусть в час дня она подойдет к двери. Если она подойдет, ты существуешь. Если она не покажется, то тебя нет».

Я переоделся, надел свои новые башмаки, причесался и пошел к дому Лейлы. До часу дня оставалось три минуты, две минуты, одна минута, пробил час дня, прошла еще минута, две, три, четыре, пять, шесть, семь. Лейла не вышла.

Бог исчез из моей жизни. Если я хотел заполучить Лейлу, я должен был полагаться только на собственные силы. Я постучал в дверь ее дома, ответа не последовало. Я постучал сильнее и услышал шаги. Дверь открыл отец Лейлы. Он сердито посмотрел на меня и спросил:

— Что тебе надо?

— Лейлу! — ответил я.

Я думал, он меня ударит. Но он этого не сделал. Захлопнул дверь перед моим носом. Я вернулся домой. И написал рассказ «Муэдзин».

Я хотел, чтобы моя печаль, моя история, так же как рисунок моего отца, оказалась на страницах местной газеты. Через две недели мой рассказ напечатали — он занимал всего четыре страницы в районной газетенке, она была небольшого формата и публиковала официальные объявления городской администрации.

За издание этой газеты отвечал старик, у него были очки и седые длинные усы. Он сидел в маленьком кабинете за старой печатной машинкой «Олимпия». Я поприветствовал его и чуть неловко замер перед его письменным столом.

— Что я могу для тебя сделать, молодой человек?

— У меня рассказ.

Я вытащил его из внутреннего кармана куртки.

— Рассказ таким ранним утром, в этом должна быть острая необходимость, — заметил он.

Он начал читать. Прочтя последнюю строчку, он снял очки и сказал:

— Я сорок лет сижу здесь и выполняю эту скучную работу, публикую некрологи, объявления об аренде, решения судов о наследстве, не говоря уже о поздравлениях этого пройдохи — бургомистра — по поводу повышения зарплат. И вот передо мной лежит рассказ. Однако, молодой человек, мои читатели не привыкли к подобному. Если я не ошибаюсь, ты — сын плотника, художника. Ты не думаешь, что поставишь отца в неловкое положение?

— Вам же не обязательно ставить под этим рассказом мое имя.

— Это правда, у тебя есть псевдоним? — спросил он.

— Нет, то есть да, вы можете поставить под рассказом имя Ашна.

— Неплохо. Я посмотрю, что смогу для тебя сделать, но ничего не обещаю.

Слово «ашна» означало известный.

Неделю спустя в нашей газете под псевдонимом появился рассказ «Муэдзин». Так был опубликован мой первый рассказ на персидском языке.

4. Несерьезные книги

В Амстердаме мрачный серый день и идет дождь. Я закрыл дверь магазина, из-за этого запотели окна.

В последнее время я часто ездил в командировки и потому не мог писать. А когда я не пишу, то неважно себя чувствую.

Как я уже говорил, я пытаюсь разделять работу и творчество. Это не всегда удается, и, когда в магазине мало посетителей, я все же берусь за перо. Как, например, сегодня. К полудню я больше не мог терпеть. Я положил тетрадь на прилавок, раскрыл ее и начал писать.

Прокаркал старый ворон, свивший гнездо на нашем доме, и я открыл окно в своей комнате. Птица облетела вокруг дома, еще раз прокаркала, взмыла вверх, приземлилась на минарет мечети и продолжала вести себя беспокойно.

Что-то вспугнуло голубей, обитавших в мечети, они взлетели и приземлились на ее купол. Наша и соседские кошки быстро вскарабкались на деревья, чтобы оттуда забраться на крышу.

Я закрыл окно и поспешил присоединиться к остальным зрителям.

По улице шли несколько незнакомцев, таких мы раньше не видели. Они были высокими, на них были кепки и солнцезащитные очки.

Это были американцы.

Позднее я узнал, что в тот вечер, когда я появился на свет, ЦРУ совершило у меня на родине государственный переворот.

Америка сместила нашего демократически избранного премьер-министра и помогла вновь прийти к власти ранее бежавшему из страны шаху.

С этого дня американцы вместе с шахом делали все, чтобы насадить в моей стране американские порядки.

Американские бизнесмены и крупные международные компании вкладывали деньги во многие города, но в нашем незначительном для экономики городе они не спешили рисковать.

Спустя годы, когда страна стала достаточно сильной, они все же решили построить у нас несколько крупных машиностроительных заводов.

И вот мимо мечети шли американские инженеры, приехавшие исследовать наш город. Им предстояло несколько лет прожить в новом микрорайоне за пределами города. Это было великолепное место, на постройке которого трудились лучшие каменщики, кузнецы и электрики Тегерана. Американцы искали хорошего плотника для различных несложных дел.

Однажды перед нашим домом остановился джип. Я в это время торчал на улице. Впереди сидел американец в солнцезащитных очках, он что-то сказал, и его водитель хотел мне это перевести, но моего школьного уровня английского хватило, чтобы его понять:

— Мы ищем плотника по имени Ага Акбар. Он дома?

Вскоре отец взял сумку с инструментами и отправился вместе с ними.