Хорхе Борхес - Книга сновидений (антология) Страница 2

— Хотел бы я и с тобой сделать то же самое! Иштар потерпела поражение, и народ шумно приветствовал тех, кто сразил небесного Быка. Но боги не терпят над собой насмешек.

Приснилось Энкиду, что собрались боги и стали совещаться, кто более виновен в смерти Хумбабы и небесного Быка, он или Гильгамеш. Кто более виновен, тот и умрет. Не могли они никак придти к согласию, и тогда Ану, бог неба, напомнил, что Гильгамеш не только погубил Хумбабу, но и срубил кедр. Спор шел ожесточенный, и боги переругались между собой. Энкиду проснулся, так и не узнав, на чем они порешили. Он рассказал о своем сне Гильгамешу, а потом во время долгой бессоницы все вспоминал свою прежнюю беззаботную жизнь в лесу. Но казалось ему, что слышит он утешающие его голоса.

После многих ночей вновь вернулся к нему сон. И приснилось ему, что громкий крик донесся до земли с небес, и страшное существо с головой льва, а крыльями и когтями, как у орла, схватило его и повлекло в пустоту. На руках у него выросли перья, и стал он похож на того, кто схватил его. И тут он понял, что умер и что гарпия повлекла его туда, откуда нет дороги назад. Они прибыли в обитель тьмы, где его окружили души земных правителей. Это были изнуренные злые духи с крыльями, наподобие птичьих, и питались они отбросами. Царица Преисподней читала таблицу судеб и оценивала прожитую ими жизнь.

А поутру приговор богов стал известен. Гильгамеш закрыл названому брату лицо, словно невесте, и в глубокой скорби подумал: "Вот я и увидел лик смерти".

На острове, расположенном на краю света, жил Утнапишти, очень, очень старый человек, единственный из смертных, кому удалось избежать смерти. Гильгамеш решил разыскать его и узнать от него тайну вечной жизни.

Добрался он до края света, где высоченная гора вздымала два своих пика-близнеца, уходивших вершинами в небо, а подножие ее достигало преисподней. Горный проход стерегли ужасные и опасные существа, наполовину — люди, наполовину — скорпионы. Гильгамеш бесстрашно приблизился к ним и сказал чудовищам, что пришел он сюда в поисках Утнапишти.

— Никому не суждено добраться до него и узнать тайну вечной жизни. Мы охраняем Ворота захода солнца, чтобы никто из смертных не смог проникнуть за край обитаемого мира.

— Я это сделаю, — сказал Гильгамеш, и чудовища, поняв, что перед ними не простой смертный, пропустили его.

Попал Гильгамеш в подземный ход, где была густая тьма, и шел по нему, пока не ощутил дуновения свежего воздуха и не увидел забрезживший свет. Выбравшись наружу, оказался он в волшебном саду, где сверкали драгоценные камни.

Тут услышал он голос Бога Солнца: находился он в саду наслаждений, никому из смертных боги не даровали такой милости. "Не надейся достичь большего", — предостерег голос.

Но Гильгамеш, покинув райское место, отправился дальше и дошел до дома на обрыве у моря. Там жила Сидури, хозяйка богов, которая приняла его за бродягу, но Гильгамеш представился ей и рассказал о цели своего странствия.

— Никогда ты не найдешь того, чего ищешь. Боги, создавая человека, определили ему смерть, а жизнь его в своих руках они держат. Знай, что Утнапишти живет на далеком острове, за Океаном смерти. Есть, правда, у него лодочник, Уршанаби.

Столь настойчив был Гильгамеш, что Уршанаби согласился отвезти его, только предупредил, чтобы не дотрагивался он рукой до воды смерти.

Запаслись они сто двадцатью шестами, но пришлось Гильгамешу скинуть одежду, чтобы использовать ее как парус.

Когда они прибыли на место, Утнапишти сказал ему:

— Эх, юноша, на земле нет ничего вечного! Бабочка живет лишь один день. Все имеет свой срок, все преходяще. Я расскажу тебе свою тайну, известную лишь богам.

— И рассказал он ему историю о потопе. Благосклонный к людям бог Эа предупредил его о грядущем бедствии, и Утнапишти построил корабль, на который погрузил свое семейство и животных. Когда разразилась буря с потопом, их носило по волнам семь дней, а потом корабль прибило к вершине горы. Он выпустил голубя, чтобы узнать, не сошла ли вода, но голубь вернулся, не найдя суши. То же самое произошло с ласточкой. А вот ворон не вернулся. Тогда они высадились и принесли жертву богам, но Бог Ветра вынудил их снова подняться на корабль и направил их в то место, где они теперь находятся, чтобы пребывать тут вечно.

Гильгамеш понял, что старцу неведом секрет, который он мог бы поведать ему. Он обрел бессмертие, но лишь по милости богов. То, что искал Гильгамеш, не находилось по эту сторону гробницы.

Прежде чем попрощаться, старик рассказал гостю, где можно найти морской цветок с шипами, как у розы. Тот, кто добудет его, вновь станет молодым. Гильгамеш отыскал на дне океана волшебный цветок, но когда, утомившись, уснул на берегу, змея утащила цветок, съела, сбросила старую кожу и вернула себе молодость.

Понял Гильгамеш, что судьба его ничем не отличается от судьбы других людей, и вернулся в Урук. Вавилонское сказание 2-го тысячелетия до н. э.

Цао Сюэ-цинь

Беспробудный сон Баоюя

Баоюю приснилось, что он точно в таком же саду, как у него дома. "Возможно ли, — спросил он, — что существует сад, похожий на мой собственный?" Появились служанки. Пораженный Баоюй воскликнул: "Значит, есть еще девушки, похожие на Сижэнь, Пинъэр и всех остальных служанок у нас дома?" Одна из служанок сказала: "Да это Баоюй. Как он мог здесь оказаться?" Баоюй подумал, что его узнали. Он шагнул к девушкам и объяснил: "Я прогуливался и случайно зашел сюда. Пройдемся еще немного". Служанки засмеялись: "Как глупо! Мы приняли тебя за Баоюя, но наш господин такой статный". Видно, это были служанки другого Баоюя. "Милые сестры, — сказал он, — меня зовут Баоюй. А кто ваш хозяин?" "Баоюй, — отозвались они. — Родители дали ему это имя, состоящее из двух частей, Бао (драгоценный) и Юй (яшма), чтобы его жизнь была долгой и счастливой. Кто ты такой, чтобы называться его именем?" Подняв его на смех, девушки ушли.

Баоюй огорчился. "Никогда со мной так не обходились. За что на меня взъелись эти служанки?

Неужели на свете есть другой Баоюй? Нужно разобраться". С этими мыслями он вошел во дворик, показавшийся ему необыкновенно знакомым. Он поднялся по лестнице и вошел к себе в комнату. На постели лежал юноша. Вокруг пересмеивались служанки, занятые домашними делами. Юноша глубоко вздохнул. Одна из служанок спросила: "Что с тобой, Баоюй? Что-то приснилось?" "Я видел странный сон. Мне снилось, что я в саду, а вы меня не узнаете и бросаете там одного. Я иду вслед за вами в дом и вижу, что в моей постели спит другой Баоюй". Услышав эти слова, Баоюй не смог удержаться и воскликнул: "Я искал Баоюя, значит, это ты". Юноша вскочил и обнял его со словами: "Так это был не сон, и Баоюй это ты!" В эту минуту из сада позвали: "Баоюй!" Оба Баоюя вздрогнули. Снившийся исчез; другой воскликнул: "Вернись, Баоюй!" Тут Баоюй проснулся. Служанка Сижэнь спросила его: "Что с тобой, Баоюй? Что-то приснилось?" "Я видел странный сон. Мне снилось, что я в саду, а вы меня не узнаете".

Цао Сюэцинь, "Сон в Красном Тереме"

Господь направляет судьбу Иосифа, сына Иакова, и, через него, судьбу Израиля

(Книга Бытия)

Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, — и сделал ему разноцветную одежду. И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно. И видел Иосиф сон, и рассказал [его] братьям своим: и они возненавидели его еще более. Он сказал им: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу. И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его. И видел он еще другой сон и рассказал его [отцу своему и] братьям своим, говоря: вот, я видел еще сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне. И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово.

Быт37:3-11

Иосиф, главный виночерпий и главный хлебодар фараона

(Книга Бытия)

Однажды виночерпию и хлебодару царя Египетского, заключенным в темнице, виделись сны, каждому свой сон, обоим в одну ночь, каждому сон особенного значения. И пришел к ним Иосиф поутру, увидел их, и вот, они в смущении. И спросил он царедворцев фараоновых, находившихся с ним в доме господина его под стражею, говоря: отчего у вас сегодня печальные лица? Они сказали ему: нам виделись сны; а истолковать их некому. Иосиф сказал им: не от Бога ли истолкования? расскажите мне. И рассказал главный виночерпий Иосифу сон свой и сказал ему: мне снилось, вот виноградная лоза предо мною; на лозе три ветви; она развилась, показался на ней цвет, выросли и созрели на ней ягоды; и чаша фараонова в руке у меня; я взял ягод, выжал их в чашу фараонову и подал чашу в руку фараону. И сказал ему Иосиф: вот истолкование его: три ветви — это три дня; через три дня фараон вознесет главу твою и возвратит тебя на место твое, и ты подашь чашу фараонову в руку его, по прежнему обыкновению, когда ты был у него виночерпием; вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома, ибо я украден из земли Евреев; а также и здесь ничего не сделал, за что бы бросить меня в темницу. Главный хлебодар увидел, что истолковал он хорошо, и сказал Иосифу: мне также снилось: вот на голове у меня три корзины решетчатых; в верхней корзине всякая пища фараонова, изделие пекаря, и птицы [небесные] клевали ее из корзины на голове моей. И отвечал Иосиф и сказал [ему]: вот истолкование его: три корзины — это три дня; через три дня фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы [небесные] будут клевать плоть твою с тебя. На третий день, день рождения фараонова, сделал он пир для всех слуг своих и вспомнил о главном виночерпии и главном хлебодаре среди слуг своих; и возвратил главного виночерпия на прежнее место, и он подал чашу в руку фараону, а главного хлебодара повесил [на дереве], как истолковал им Иосиф. И не вспомнил главный виночерпий об Иосифе, но забыл его.