Гурам Дочанашвили - Тысяча мелких забот Страница 2

— На что они мне? — Сандро оторопело уставил­ся на деньги, предчувствуя недоброе.

— Пожалуйста, возьми нам три билета в мягком вагоне... Занесешь, когда заедешь за вещами. Умо­ляю, Сандро, ладно? Мне некогда, «наполеон» хочу испечь...

Сандро проводил взглядом такси и вместо того, чтобы взорваться от ярости, как-то разом сник. «Ну, если и теперь бухгалтера не окажется на месте!..»

Бухгалтера действительно все еще не было, и то­пограф встретил Сандро с видом крайне обиженно­го и оскорбленного человека.

Дожидаясь бухгалтера, Сандро выкурил три сигаре­ты кряду, и приятный легкий дурман немного уме­рил его злость и раздражение. Потом вышел за си­гаретами, а когда вернулся, услышал недовольный голос бухгалтера:

— Где ты пропадаешь столько времени!

Сандро сдержался, связываться не стоило — от та­кого типа, как этот бухгалтер, можно и не то услы­шать, — и спросил с тревогой:

— Есть деньги?

— Понятно, есть.

— И для топографа?

— А как же! Чтоб я обещал и не было?! — оскор­бился бухгалтер.

Топограф разгладил на ладони десятирублевки, сложил их ловким движением пальцев и спрятал во внутренний карман пиджака. И сразу повеселел...

К концу дня Сандро зашел к завхозу.

— Мне сапоги нужны, сорок третьего размера.

— Нет их у меня.

— Получили же недавно.

— Сорок третьего нету.

— А какой есть?

— Сороковой, сорок первый, сорок второй... и со­рок четвертый должен быть, и сорок пятый есть, од­на пара.

— А почему именно сорок третьего нет?..

— Ну, нет сорок третьего, что могу поделать?

Немного пораздумав, Сандро попросил:

— Очень прошу, поищите, пожалуйста, там сейчас наверняка снег, промокну в ботинках. Если не выру­чите, трудно придется, очень трудно там зимой.

— Далеко едэте?

— Да.

— Куда, в горы?

— Да.

— Какой тебе номер нужен?

— Сорок третий.

— Кажется, должны быть, — и открыл один из ящиков. — Вот, держи! Попробуй найди еще друго­го, как я! Не найдешь...

— Промокать не будут?

— Какое там промокать, мы в таких Германию брали.

И вдруг Сандро прорвало:

— А чего морочил голову, чего сразу не выдал?!

— Вах, вместо спасибо еще ругаешь? — поразился завхоз и передернул плечами. — Что за люди, прямо с ума сведут!

Еще не рассвело, а Сандро был уже на ногах. Быст­ро собрался в дорогу — надел высокие сапоги, свитер из толстой шерсти, подпоясался солдатским ремнем, нахлобучил сванскую войлочную шапку и сунул в карман тяжелый охотничий нож.

Он издали заметил ждавший его грузовик и уско­рил шаг. Шофер Вануа спал, уронив голову на руль.

— Привет, Вано, — Сандро, улыбаясь, постучал по стеклу. — Давно ждешь?

— Привет. Почем я знаю, спал.

Сначала заехали за вещами Марго, Маквалы и Ти­ны. Невыспавшиеся, с измятыми лицами — вредно, не привыкли так рано вставать, — они совсем не похо­дили на себя — всегда оживленных, беспричинно смеявшихся.

Вануа забрался в кузов, Сандро подавал вещи. По­том заехали за вещами топографа. Тот их не задер­жал — ждал с чемоданом и свернутой постелью. И уже после этого отправились к Вануа в деревню Дигоми. Вануа не спеша, задумчиво бродил по дому, укладывая в чемодан вещи. Жена следовала за ним, о чем-то робко спрашивала, он отвечал небрежно. По всему, и как он двигался и как говорил, чувство­валось: Вануа единовластный хозяин в доме.

— Вано, бритву не забыл? — напомнила жена.

— Как я могу забыть, — буркнул Вануа, стряхивая с колен налипшую грязь.

Женщина счистила пятно с брюк и опять спросила озабоченно:

— Дать тебе с собой зеркало?

Вануа раздраженно передернул плечами.

— Еще чего, только зеркала там не хватает!

Путь от Мцхеты до Гори Сандро считал самым скучным отрезком дороги. Со скуки он то и дело за­куривал и исподтишка наблюдал за Вануа, невольно улыбаясь — очень уж чудной был этот Вано из Дигоми, неторопливый и невозмутимый. Вряд ли хоть что-нибудь на свете вызвало б у него спешку или удивление. Вануа обладал завидным даром спать — не упуская ни минутки, раз двадцать — тридцать умудряясь соснуть хоть по пять минут, если ж уда­валось, спал все двадцать четыре часа да еще с тру­дом продирал глаза. А проснувшись, потирал за­спанное лицо ладонью, проверяя — как щетина. И хотя успел отрастить порядочное брюшко, все рав­но крепким человеком был дигомский Вануа, здо­ровяком.

Сандро вдруг заметил под деревом снег и обра­довался. Потом пятна снега замелькали чаще. И чем дальше отъезжали от Мцхеты, тем больше станови­лось снегу, а равнина за долгим подъемом после Гори вся белела от снега, только мокрое шоссе пе­реливалось темной полосой.

До села, куда они направлялись, добирались мучи­тельно долго, никак не могли отыскать его. Какой-то прохожий указал дорогу: проедете, говорит, кило­метров пять и у станции свернете в горы. Битых два часа они не могли найти здание станции. Потом вы­яснилось: раз десять проезжали мимо, пока не уз­нали от насквозь промокшего мальчишки, что стан­ция — это всего-навсего автобусная остановка, два столба, перекрытых бетоном. На проселок, ведущий к селу, они свернули уже в сумерках, и семь кру­тых километров грузовик одолевал с хрипом. Сов­сем стемнело, и валил снег, когда Сандро вылез из машины и пошел по безлюдному проулку. В одном доме светился огонек, Сандро позвал:

— Эй, эгей, хозяин!

Слишком уж громко получилось, даже неловко стало: чего разорался тут, в чужой деревне? Из до­ма не откликнулись, и он прошел к соседнему и опять громко позвал:

— Эй, эй, хозяин!

— Чего кричите, батоно, тут я, перед вами, — укоризненно сказал кто-то рядом.

Сандро даже вздрогнул от неожиданности и уста­вился на низенького человечка в двух шагах от себя.

Заложив большие пальцы за пояс, тот разглядывал Сандро.

— Послушайте, дорогой... Здравствуйте... Видите ли, нам комнаты надо снять для нашей экспедиции, мы из института географии, из академии... Завтра еще три девушки подъедут, нам две комнаты нужны.

— Две, говоришь?..

— Да, батоно...

— Две, две... — повторил задумчиво человечек. — Пожалуй, Эрасто сдаст...

Когда они подошли к машине, Вануа спал, при­строив голову на баранке. Сандро зло встряхнул его, и они поехали к дому Эрасто.

— Пожалуйста, — сказал Эрасто.

Они выгрузили вещи, перенесли их на верхний этаж — дом был двухэтажный. Сандро раз десять поднимался, спускался и, шлепая по снегу, с горе­чью обнаружил, что сапоги протекают. «Эх, разве дал бы мне этот тип хорошие...» Но делать было не­чего.

Как только устроились, хозяин позвал их к столу, стол уже был накрыт на первом этаже.

Вести застолье он пригласил соседа, Михако. Язык у того подвешен был славно, однако тамадой ока­зался скучным — тосты предлагал избитые. Вануа яв­но пришелся ему по душе — то и дело говорил ему здравицу.

Угощение было нехитрое, но вкусное — лобио, со­ления разные, а вино — никудышное.

— Выпьем за наших родных, — говорил Михако. — Живым здравствовать, быть крепче железа, усопшим жить в наших сердцах! Выпьем за то, чтоб иметь близких людей, таких, что заменят родных!

— За тех, кто заменит родных, за их здоровье, — повторил Вануа.

Вануа пил жадно, а Сандро через силу, неволил себя — вино было отвратное, с примесью, креп­леное, и от усталости очень хотелось спать. Посидев немного, встал из-за стола.

— Что случилось, дорогой, обидели мы тебя чем? — обеспокоился Михако.

— Да нет, какая обида, извините, завтра чуть свет вставать, иначе не успеем к поезду встретить наших в половине восьмого...

— Хорошо, друг, тебе лучше знать, оставь с нами хоть Вано...

— Как ему угодно, сам решит.

— Я посижу еще, вина захотелось, — сказал Вануа.

Сандро постелил себе, но довольно долго воро­чался в сонном дурмане — усталость не давала даже уснуть, и все время снизу доносился шум...

Он ненадолго задремал, но часа в три проснулся, оделся и сошел во двор. Все спали, село тонуло во тьме. Может, на ночь выключали свет?

Сандро пошел за ворота, долго вглядывался в те­мень и, когда слегка прорисовалась дорога, напра­вился вдоль изгороди. Миновал два-три дома и оказался на околице. Прошел дальше. Конечно, не­много жутко было и опасно бродить глубокой ночью по незнакомым местам, но именно это доставляло ему непонятное наслаждение. Приятно было шагать по утоптанному снегу, нагибаться, брать его в ру­ки, лепить снежки. Сандро размахнулся и швырнул снежок куда-то далеко-далеко, словно желая рас­сеять, разорвать тишину и мрак. И вдруг замер: от­куда в такой час в этом глухом уголке звук маши­ны? И все-таки по дороге ехала машина.

Яркий свет ослепил Сандро и заставил прищурить­ся. Машина издали казалась игрушечной, но в ее мерном движении ощущалась тяжесть настоя­щей.

На поворотах резкий свет спотыкался о далекие горы, потом снова стлался по дороге. Машина шла спокойно, как-то подчеркнуто безмятежно, не реа­гируя на собак, внезапно появившихся и облаявших ее, и на придорожные валуны, неожиданно возника­ющие в свете фар. Когда до машины осталось сов­сем немного и водитель мог уже заметить его, Санд­ро решил укрыться за деревом, но тут же разозлил­ся: почему, с какой стати! — и, чуть отступив к обочи­не, твердо уперся ногами в покрытую снегом зем­лю. А машина высветила его из мрака, уставив два полыхающих глаза, и медленно прокатилась мимо.