Всеволод Фабричный - Эскапизм Страница 2

Открыта первая бутылка виски, открыта первая банка пива, я ложусь на кровать, оперевшись на левый локоть и только лишь тряпочка последа и немножко крови и жидкости марают ковер около закрытой двери моей комнаты, потому что когда я закрыл дверь — я родился во второй раз. Послед нужно закопать в опилки, чтобы не смущал и не жалобил.

И вот я пью, и пью, и слушаю песни, и чувствую полную гармонию, которая запоздала на двадцать девять лет. Все выглядит по–особенному, даже форточка, которую я иногда открываю, чтобы высунуться на балкон, даже воздух раннего утра и звук индустриальных кораблей, бредущих по темной реке. Груз ответственности упал с плеч, и я закопал его в опилках вместе с плацентой и шлаками. Я много сплю днем и, проснувшись, сразу тянусь к пивной банке, и уж потом наливаю шерри, а после шерри идет водка. Читаю любимые книги (вранье: я уже ничего не читаю), строю лица в зеркало, онанирую (онанизм — жалобное и ГУЛАГовское зрелище, когда ты очень худой), разговариваю сам с собой. Не включаю свет.

Проходит несколько дней. Мне уже очень плохо физически. Алкоголь прошедших лет сильно меня подкосил. По словам врачей: мне вообще теперь ничего нельзя. Я почти не могу ходить, не ем сухариков и сгораю от жара, но вот этим утром я все–таки просыпаюсь. Очень счастливым и слабым, как выползший на апрельское солнце клоп. Стенной шкаф смердит все сильней, музыка начинает немножко надоедать, а запасы кончаются и, видимо, нужно прибегнуть к последней бутылке, таблеткам и подушке.

Противорвотное принято, снотворные приняты, бутылка слилась вниз по бугристому пищеводу (я и без нее был уже пьян остатками виски), я ложусь на кровать и плотно утыкаюсь в подушки. Надеюсь, что все–таки умру, но перед тем, как потеряю сознание, я буду много думать и вспоминать. Ловить самодельным сачком мотыля моих прошедших дней. Нос будет со свистом высасывать воздух из пещеры между влажнеющих подушек, а я погружусь в мои последние (надеюсь?) размышления и фантазии. А после я буду засыпать и рассказывать вам обо всем, что вижу в своих видениях и о чем размышляю и, даст бог, после этого сон перейдет в что–то более вечное.

И я благодарю судьбу за то, что у меня не было никаких прободений и прорывов, и я не спасовал и не пополз ужом в больницу, повизгивая от боли. А ведь запросто могло быть!

А может быть я привираю, просто чтобы завлечь. На умирающего лебедя всегда интересно взглянуть. Может быть и не было никаких опилок, закрытой навсегда двери и таблеток. Просто выпил как следует, пописал и лег на диванчик полежать–подумать. И подушка всего одна.

В любом случае:

Первая мысль, которая возникает у меня в голове, когда я утыкаюсь в подушку(и) это то, что Я ХОТЕЛ БЫ СЛУЖИТЬ В БИТЦЕВСКОМ ПАРКЕ.

Би́тцевский парк (Природно–исторический парк «Битцевский лес») — один из самых больших парков Москвы (более 2208 га), уступающий по размерам только парку Лосиный остров. Протяженность парка с севера на юг — 10 км, с запада на восток — 1,5–4 км.

Допустим я вернулся назад в Москву. Мне нужно устроиться на работу, иначе мне придется ходить как вурдалаку по электричкам и орать дурным голосом, что у меня все сгорело и я хочу кушать. Куда устроиться? Как? Что я умею и чего я на самом деле хочу? Я почти двенадцать лет убил на склады и заводы и желаю чего–нибудь другого. Мне надоело врать, мне надоело притворяться. Я хочу, чтобы хоть один разочек в жизни мне позволили быть таким, каким я есть, и не удивлялись. Пусть ненавидят, но хотя бы не удивляются. Я мало чего знаю и совершенно не хочу знать того, что мне не интересно. Даже ради немедленной материальной выгоды. Я родился и живу в глубоководной субмарине и наблюдаю очевидные вещи в иллюминатор. Россия для меня — это то, что для вас уже устарело и то, что до вас еще не дошло. Канада для меня — это то, что я до сих пор не понял. Впрочем — любая страна и любое общество отторгает меня как тело отторгает пересаженное легкое или нос.

В газете я вижу объявление: «требуется честный, трезвый субъект мужского пола для упорной работы в Битцевском парке, г. Москва. Присылайте резюме, или обращайтесь по адресу… и т. д. и т. д…»

Я хочу работать в этом парке. Я знаю, что в нем происходят странные, жестокие вещи и что о нем идет дурная слава (откуда я это знаю?). Я понятия не имею, что мне там нужно будет делать (да и что такое «работник парка»?), но все–таки мне очень хочется туда попасть. Я хочу послать им свое резюме. Резюме — это обычно страшное преувеличение, плюс бесстыдное вранье. Я не хочу врать. Я хочу жить в простом мире, где не надо ни до чего дослуживаться и не надо бороться. Вот что я написал им бы, если бы мне позволили оставаться самим собой:

Бззззз! Им приходит факс и они начинают читать:

“ Уважаемые господа из Битцевского парка!

И я, и вы живем на одной и той же планете. Планета эта называется Земля. Хотелось бы, чтобы мы нашли друг с другом контакт. Я не клетка общего организма, а отдельное существо и поэтому сердечно прошу принять меня не как статистику, а войти в положение.

Я очень хочу служить в вашем парке. Не то чтобы свет на нем сошелся клином, а просто я увидел в газете объявление и мне внезапно взбрело в голову, что я могу быть вам полезен. В крайнем случае — я не способен причинить Битцевскому парку особого вреда. Я никогда раньше не служил в парках, но я более чем уверен, что ваши запросы не будут такими же чудовищными, как, например, у ядерного полигона.

Я долго и со скрипом жил на чужеродной земле и наконец вернулся назад (узелок, карта метрополитена, три баночки кленового сиропа и трубка), потому что понял, что кал пахнет по–разному, но все равно в истоках и корнях своих всегда остается калом. К русскому я принюхался еще с рождения и поэтому полагаю, что мне будет легче продолжать его нюхать.

Рекомендательных писем у меня нет, потому что, во–первых, никто бы, находясь в своем уме, меня бы вам не порекомендовал, и, во–вторых, там, где я жил раньше, люди говорили на другом языке и вы все равно бы мало что поняли.

Но довольно прелюдий!

Сейчас я опишу вам те действия и задания, которые я могу совершать, находясь на службе парка, и те действия, которые я совершать не могу и не хочу. Надеюсь, что то, что я «могу» по счастливой случайности совпадает с вашими требованиями. Я, конечно, могу научиться чего–нибудь новому, но говорю сразу: этот номер может не пройти.

— Если на территории парка обитают какие–либо недоброкачественные мелкие звери, которые, по–вашему мнению, опасны для жизни — я могу периодически перегонять их в более отдаленные участки парка. Если зверь будет крупнее волка — я не буду к нему приближаться.

— Я могу вести подсчет птиц и всевозможных пернатых на деревьях (если таковые обитают в Битцевском парке). Блокнот и ручка у меня есть. Счет птиц может вам понадобиться для московской птицеводческой статистики. Также я могу следить за наличием гнезд.

— Ядовитые растения, инородные грибы и различные выросты могут извлекаться мною из почвы, сдираться с деревьев и а) уничтожаться на месте, б) откладываться в специальный контейнер и затем пересылаться для ученых исследований (спец. контейнера у меня нет — вы его мне дадите). В том случае, если растение поранит меня (и вообще — в случае мелкого ранения) я обязуюсь лечить свое тело сам и не обращаться в вышестоящие органы, ища правосудия.

— Продвижения по земле гадов, насекомых и прочих паразитов также может учитываться вашим покорным слугой.

— Я могу собирать с земли продукты человеческого счастья, а именно — презервативы, бутылки, окурки, шприцы, обертки от конфет, патроны, батарейки. От всего этого я намерен избавляться путем выбрасывания в мусорный ящик, который, я надеюсь, у вас имеется.

— Я могу выкапывать из земли трубы, если это понадобится для учета и исследования их порчи. Трогать трубу я не буду, потому что это ни к чему хорошему не приведет. Я ограничусь поверхностным осмотром и рапортую вышестоящим о внешнем состоянии труб.

— Если на территории парка будут присутствовать нежелательные Москве, но вместе с тем неопасные элементы — я имею возможность отпугнуть их своим странным поведением и жестикуляцией. Говорить я ничего не буду. Я никогда никому не даю приказаний.

— Если возникнет стрельба, бандитизм, подростковая сходка, изнасилование женского, мужского или детского пола — я попытаюсь скрыться из парка на весь день. Я не прошу зарплату за те часы, когда я скрывался или прятался. В милицию звонить я не буду, потому что не верю в ее добро. Паранормальные явления я отметаю.

— На территории парка по здравому рассуждению должен быть хоть один людской туалет. Я могу содержать его в приемлемом виде и красить стены, если их разрушит циклон.

— Для успешной службы в Битцевском парке мне необходимы лопата, компас и толстые брезентовые перчатки. Я надеюсь, что муниципалитет любезно предоставит мне эти необходимости жизни.