Алексей Андреев - Вторая осада Трои Страница 2

Пока подтягивались и отогревались после кладбища, вспоминали, как совсем недавно почти в том же составе были здесь, чтобы Сёму отбёздить, и ничего ведь не предвещало, ну надо же, а, такая подлянка; обсуждали, что вот, говорят, было у него припасено место в столице, на самом Новодевичьем, неподалеку от Ельцина, однако в последний момент передумал и завещал закопать себя тут, рядом с родителями — большой скромности был человек и патриот настоящий родного края. Как же мы теперь без него?.. И все дружно вздыхали, а дамы осторожно поводили перед глазами кружевными платочками, изображая промокание слез.

Все было чинно, минорно и благопристойно — до того момента, как появилась вдова. Появилась после всех — ездила домой переодеваться. Как оказалось, это ей тоже покойный завещал: чтобы на поминках была обязательно в том платье, что он купил ей во время свадебного путешествия — на показе в Париже, буквально вырвав из рук одной итальянской киноактрисы. Нетрудно догадаться — какой.

И когда она вошла в нем и медленно-медленно поплыла — в черном, переливающемся, искристом, полупрозрачном, почти спадающем со смугломраморных плеч, с головокружительным декольте спереди и шуршащем позади шлейфом, который струился по полу, поднимался, не доходил до пояса и замирал кокетливым бантом перед прекрасной обнаженной спиной и тем, во что она, уже интимно раздваиваясь на две чуть подрагивающие упругие половинки, плавным изгибом начинала перетекать… о-о-о!.. это было зрелище!.. За такой проход любая голливудская звезда полжизни бы отдала — и ни секунды не пожалела!

Покойник был тут же забыт.

Все замерли, вытаращив до неприличия глаза, затаили дыхание и лишь спустя немалое время мужская часть присутствующих смогла шумно, с каким-то придушенным стоном выдохнуть, а женская, напротив, — со зловещим всхлипом вдохнуть.

Ну а когда это восхитительное видение проплывало мимо, открываясь нежнейшей спиной, кое-кто, сглотнув слюну, вспоминал наконец о Сёме. В том плане, что если бы не зима и если бы вдова точно в таком же вот виде склонилась над гробом на кладбище, уронив прозрачную слезу — он бы точно воскрес! По крайней мере — восстал. Как и любой на его месте… Может, он именно этого и хотел, да она перепутала? Или побоялась замерзнуть?

Хорошо, что следом за ней шел, сотрясая пол и упираясь тяжелым взглядом поочередно в каждого возбудившегося, давний Сёмин подручный — он же телохранитель — Заза. А то ведь неизвестно, чем бы могли поминки закончиться — публика-то была сплошь избранная, давно отвыкшая себе хоть в чем-то отказывать, а тут такой вызывающий соблазн, ничьим авторитетом уже не защищенный. Звероватый же вид могучего, как утес, абрека с грубым шрамом на пол-лица, мелкими глазками, похожими на два кусочка слюды, утопленными глубоко в череп, расплющенным носом, бугристым телосложением и огромными ручищами до колен быстренько охолаживал. Ясно было, что этот питекантроп одним пальцем удавит и не поперхнется! Как не однажды, говорят, и случалось. Еще говорили, что как-то, защищая на стрелке хозяина, Заза впал в такое неистовство, что один урыл дюжину вражеских бойцов с ножами, битами и вполне себе огнестрельными пукалками. Перевернув попутно три их джипа. И даже хотел самого борзого из них тут же живьем съесть — по крайности чего-нибудь жизненно важное у него отгрызть, — да хозяин отговорил, предупредив о несварении.

Возможно, сам Сёма эти слухи и распускал — он на такие дела был мастак, сарафанное радио умел использовать на все двести. Но проверять это на себе ни у кого желания не было, поэтому от Зазы на всякий случай держались подальше.

Вот и сейчас все, даже несведущие московские гости, под его взглядом сразу обретали целомудренно-скорбный вид.

Все, кроме двух человек — двух отставных генералов.

Один из них был генерал Мотнёв — прозвище, несомое им по жизни, думается, указывать излишне. Если бы не оно, он бы давно маршалом стал. Но вместо этого три года назад был внезапно отправлен в отставку. Формально — за какие-то мелкие шалости: не то бронетехнику и истребители продал на Ближний нам Восток под видом металлолома, не то несколько многоквартирных домов у военных очередников умыкнул, не то секретные объекты иностранцам в бессрочную аренду сдал, не то отписал нужным людям контракты на снабжение войска продовольствием, которое оказалась давно просроченным, да и вообще несъедобным, из-за чего шестьдесят задохликов еле выжили, а семеро так и не смогли. А может, и за все вместе. В любом случае за такую мелочевку таких людей в отставку не отправляют — наоборот, очередную награду Родины дают к удобной дате, — если ты только кому-то дорогу не перешел и просто повод не понадобился. Выяснить, кому именно, генералу труда не составило — этот кто-то тут же его место и занял, расставшись наконец с надоевшей приставкой «зам». И ощетинился по всем фронтам, понимая: поверженный начальник не простит, война неизбежна.

И она началась!

Славная была баталия, на Арбате до сих пор ее вспоминают. Длилась она немногим меньше года, и было в ней все: засылка в тыл врага разведчиков и диверсантов, взаимная контрпропаганда и сливы в прессу, демарши и контрдемарши, тактическая игра на опережение, скрытое передвижение резервов, отвлекающие маневры, засады, добыча языков и, наконец, решающая атака, прорыв ударной группировки в ставку Верховного… после чего произошла еще одна внезапная отставка — теперь генерала Жотова (тоже, если поразмыслить, для прозвища фамилия удобная). Формально — за аналогичную мелочевку: застроенные коттеджами подмосковные полигоны, вконец усохшее в подземных хранилищах горючее, протыкаемые пальцем бронежилеты, наисовременнейшие ракеты, ни в какую не желающие грозно лететь, а желающие в лучшем случае пшикнуть на старте и изойти зловонным дымом, ну и прочую ерундовину.

В итоге этой военной кампании, вошедшей в арбатские анналы под кодовым названием «Как Мотня с Жопой перегрызлись», выигрыш, как всегда, достался другому, который и занял лакомое местечко, а оба генерала сильно подрастратились и оказались не у дел.

Обидно!

В жизни они, разумеется, не потерялись и на паперть с фуражками не пошли, — один в Госдуму пристроился, другой — в Совет Федерации, оба возглавили фонды по борьбе с коррупцией, однако масштаб был совсем не тот. Это им и их молодые длинноногие объяснили, перед тем как исчезнуть в столичном выхлопном тумане: дескать, выходили они за один уровень, а ныне уж другой, куда мельче, по рублевским-то меркам, почитай, ваще никакой, так что, дяденьки, извиняйте…

Немудрено, что злобу друг на друга генералы затаили лютую. У каждого в загородном особняке лежало по несколько десятков фотографий этой паскуды — не из-за опаски склероза, а для тренировки в плевках и стрельбе из именного оружия.

И когда они встретились в самолете, спецрейсом отправленном из Москвы на похороны, когда встали во время полета из кресел по одной и той же нужде, выбрались в проход и вдруг увидели друг друга… как же они побурели! Казалось, и того, и другого немедленно хватит удар. Да какой! Который сначала разорвет их, забрызгав генеральской требухой салон, а затем в клочья разнесет самолет! Они были похожи на два куска обогащенного когда-то урана, и всех спасло от неминуемого взрыва лишь то, что они так и не сблизились — разошлись по разным кабинкам. Заняв их надолго — покуда с помощью холодной воды, зеркала, некоторого вандализма и сильных выражений не пришли в себя…

Не сближались они и на поминках — стояли, а потом и сидели в разных концах. Забыв друг о друге ненадолго только при появлении вдовы — все же настоящая красота способна на многое. Буквально влипнув в нее жадными взглядами, застряв в этом божественном совершенстве и пропав, они вели ее, как два локатора, не замечая ни Зазы, ни всех остальных. Вели, пока цель не оказалась ровно промеж них. В этот момент их взгляды пересеклись, друг о друга споткнулись, затем скрестились — уже как прицелы, засверкали, полыхнули огнем, и генералы поняли: вот оно — за что стоит сразиться! Дать последний и решительный. Такая добыча подходит им по всем параметрам: красавица, наследница, все при ней… Друг другу они ее точно не уступят. А значит, быть новой войне!

Так они и просидели все поминки по своим углам, выстраивая грядущую стратегию и пожирая глазами Елену: один — анфас, другой — в профиль. За что удостоились от Зазы не одного-двух, как прочие, а многих угрожающих взоров. Машинально отметив их, но не обратив никакого внимания, станут они какого-то чурку опасаться. За ними же доблестная российская армия — не хухры-мухры!

Конечно, если бы генералы находились рядом с прелестницей, то все их пылкие взгляды, зуд, нетерпение могли бы напомнить библейский сюжет «Сусанна и старцы». И кто знает, возможно, именно в этом ключе дальнейшее и стало бы развиваться: домогательства, сутяжничество и т. д. Но по нынешнему своему рангу сидеть рядом с ней они никак не могли. Они ведь и на спецрейс-то этот почти протырились — попали в самый последний момент, до кучи. И усадили их за столы на задворках, у выходов, где сновали туда-сюда половые с кушаньями, тормозя возле них в последнюю очередь. А вот на удалении от Прекрасной, в приглушенном траурном освещении, с учетом былой профессии и за вычетом возраста один из них мог сойти, к примеру, за сильно усохшего и траченного молью Ахилла, другой — за обрюзгшего, облысевшего и побритого Одиссея. Или за пожухшего Агамемнона — оба сразу. Что, вкупе с именем-фамилией вдовы и названием поместья, наверное, и повело всю ситуацию в иную, античную сторону…