Кирилл Дубовский - Хороший роман Страница 2

— Ты уже раньше встречался с собутыльниками? — спросил у меня Павел. — Нет, а ты?

— И у меня это впервые. Ты не подумай, я на самом деле нормальный, и друзья есть. Ну, хорошие товарищи так точно. — Да и у меня тоже…

О чем говорить, было не очень понятно. Не делиться же вот так сразу своим одиночеством с со-

вершенно незнакомым человеком. Мы замолчали. Когда молчание стало совсем неловким, Павел сделал изящный ход.

— Как же иногда бывает приятно помолчать с хорошим человеком, — сказал он. — Не чувствуешь, что ты одинок, и в то же время никто в душу не лезет. Я согласно кивнул, и мы снова замолчали.

— А может, водки? — решительно спросил через некоторое время Павел.

Мы взяли водки и принялись пить ее частыми рюмками. Общее занятие нас немного сблизило, потому Павел наконец решился завести разговор. — А знаешь, ведь все бабы суки!

— Подожди, — сказал я. — А почему только бабы?

— Потому что мы нормальные, — вдруг начал всхлипывать он. — Все для них делаем, а они нас бросают. Хотя в этот раз я сам изменил ей…

Я понял, что мой верный собутыльник напился. Дальше Павел начал сбивчиво рассказывать историю своих отношений с Мариной. Я слушал его, сочувствовал и даже что-то советовал. Когда я вижу, что кто-то начинает вести себя, будто ему хуже, чем мне, я тут же становлюсь сильным, мудрым и понимающим. Особенно после водки.

Доверять еще один пустой вечер в руки любителей, я больше не хотел. Я слишком высоко ценил свое одиночество. Потому попросил у «ВС» на этот раз дать мне профессионала. Все та же девушка протянула мне каталог.

«По-настоящему душевный собутыльник Петр подарит Вам незабываемое общение, — открыл я наугад. — Классика, брудершафт, на разливе. Владение антипохмельными техниками в совершенстве!» Я выбрал себе Ивана. В его предложении меня подкупила запись «Музыка по вашему вкусу». Тариф решил взять «Гостевой+». Видеть чужих людей у себя дома не хотелось, а плюс заключался в нарезке Иваном холодных закусок.

Иван сразу же произвел впечатление настоящего профессионала. Хотя я позвонил в его дверь на пять минут раньше условленного времени, он встретил меня приветственным криком «Штрафную до дна!». Каталог рекомендовал Ивана как особенно душевного собутыльника. В тельняшке и трениках, усатый Иван выглядел действительно простым и добрым человеком.

Мы сели за стол, Иван разлил водку. Я выпил и закусил куском колбасы.

— Между первой и второй перерывчик небольшой! — тут же скомандовал Иван.

Мы снова выпили. Мне захотелось послушать музыку.

— У тебя «Депеш Мод» есть? Или «Мьюз» какой-нибудь. Для души чтобы. Иван немного нахмурился. — Уже музыку? Еще рано.

— Ну хорошо, — сдался я, — скажи, когда придет время.

Иван развлекал меня анекдотами, в основном про Василия Ивановича и Петьку, однако отмо-

чил и пару непристойных шуточек, заговорщицки мне подмигивая.

— Ну, а теперь и музыку можно, — сказал он, когда в бутылке почти ничего не осталось. После чего вышел из кухни, где мы сидели. Когда он вернулся, на его широкой груди болтался аккордеон.

— Тебе какая музыка нравится? Я что хочешь могу.

— А может, просто выпьем? — спросил я осторожно, чтобы не задеть чувств душевного собутыльника.

— Тяжко мне уже каждый день пить, — вдруг пожаловался он. — Сердце что-то стало пошаливать. Я вообще на заводе работаю, а тут подрабатываю только…

Я в очередной раз подумал о качестве сервиса в нашей стране. — Хорошо, я тогда себе налью, а ты поиграй. Пока я приканчивал водку, Иван меланхолично разводил меха и перебирал клавиши. Расстались мы тепло, недоеденную закуску он собрал в отдельный пакет и сунул мне в руки. — Чего добру пропадать, за все ж уплочено.

И когда ко мне снова подкралась тоска, я на этот раз обошелся без помощи фирмы, просто позвал к себе домой всех, кого называл друзьями, приятелями, собутыльниками. Мы здорово напились и принялись звонить в компанию «ВС». Мы просили оператора передать Павлу, что Марина обязательно вернется, а также требовали, чтобы к нам приехал Иван с аккордеоном, но тот оказал-

ся на выезде. Я признавался всем гостям в любви, говорил, какие они близкие и родные, что я думал, будто они мне не друзья, а на самом деле вот они — друзья. Мы вместе тошнили с балкона, держась за плечи друг друга, спотыкались и падали в квартире, шумели, включали музыку, и все это счастье было для всех абсолютно даром.

Новый экзамен

Я до сих пор вспоминаю тот день, шесть лет назад, когда декан нашего факультета с большой синей папкой в руках вошел в нашу аудиторию.

— Здравствуйте, дети, — сказал он нам, тогда еще первокурсникам, — у меня для вас интересные новости.

По партам пронесся еле слышный шепот, группа заволновалась. Декан поднес руку ко рту и откашлялся.

— Я пришел донести до вас новую инициативу нашего Министерства образования. Признаюсь честно, она несколько… эээ… необычная.

Я переглянулся с одногруппником Вовкой Иваненко. Он пожал плечами и отвернулся. Декан тем временем продолжил.

— С этого семестра во всех высших учебных заведениях нашей страны вводится новый экзамен.

— Вы хотели сказать новый курс, Павел Игоревич? — спросила мнущаяся с мелом в руке возле подоконника преподавательница высшей математики. — Нет, не новый курс. Именно новый экзамен.

— История Третьей мировой войны? — пошутил сидящий на последнем ряду Пашка Букин. Декан грозно посмотрел на него, Пашка втянул голову в плечи.

— Вам может показаться, что экзамен этот очень простой или даже забавный. Но знайте, что сдавать его вы будете после каждого семестра все пять лет вашего обучения. Средний итоговый балл будет отображен в вашем дипломе о высшем образовании. Более того, этот средний балл станет важным критерием при трудоустройстве.

Мы сидели и вслушивались в каждое слово. Декан снова прокашлялся.

— Итак, дети, не стану вас томить, это будет экзамен на везучесть.

Группа недоуменно молчала. Декан заглянул в свою папку.

— По инициативе правительства нашей страны и Министерства образования с этого года высшие учебные заведения будут оценивать не только знания, но также и ваши врожденные способности. Это нужно для того, чтобы выявить среди вас тех, чья врожденная везучесть выше или ниже среднего. Многие солидные компании готовы брать на работу только тех людей, которым по жизни сопутствует удача. Соответственно тем из вас, кому удача по жизни не сопутствует, придется больше и усерднее заниматься, чтобы вы могли конкурировать на рынке труда. Вопросы будут?

— Павел Игоревич, — это снова была преподавательница высшей математики, — но как же будет проходить этот экзамен?

— Хорошо, отвечу. Студенты будут по одному заходить в аудиторию и перед экзаменационной

комиссией вытягивать себе оценку от нуля до десяти. Не билет, а сразу оценку. Все понятно? Декан оглядел нашу группу. — Если вопросов нет, я пойду. С этого дня все и началось.

В расписании экзаменов испытание на везучесть стояло в самом конце. К тому моменту мы уже сдали остальные предметы и в последний день сессии взволнованной толпой томились перед закрытыми дверями.

Первой вызвалась идти Маша Лакина. Перед тем как войти, она взялась за дверную ручку и на мгновение застыла. После чего решительно распахнула дверь и скрылась в аудитории.

— Сейчас посмотрим, насколько везучая наша Машенька, — прокомментировал Пашка Букин, — если что — обязательно женюсь! Через минуту Маша вышла. — Десять! Все ахнули.

— Я следующий! — крикнул Пашка Букин и исчез за дверями. Обратно он вернулся уже с девяткой. За ним ринулись и остальные.

Я пошел где-то в середине. До сих пор моим одногруппникам везло, меньше шестерки не вытащил никто.

Перевернутые листики с оценками были разложены в несколько рядов на столе перед экзаменационной комиссией, во главе которой

сидел сам декан. Я занес руку над столом и прислушался к ощущениям. Я знал, что моя оценка обязательно даст о себе знать. Когда мне показалось, что руку как будто бы закололо, я схватил ближайший листочек и перевернул его. На обратной стороне оказался жирный черный ноль.

— Как вы понимаете, пересдач быть не может, — сказал мне декан, — эта оценка пойдет в зачет и повлияет на ваш итоговый балл. Расстроенный, я вышел в коридор.

Когда экзамен закончился, выяснилось, что завалили его только я и Оленька Удачина. Нам никто ничего не сказал, но мне показалось, что в глазах наших одногруппников мы стали выглядеть кем-то вроде заразных больных.

Когда все принялись решать, как и где будут отмечать успешное окончание сессии, я подошел к Оленьке и стал рядом.

— Не расстраивайся, Оля, — сказал я, — ничего страшного не произошло.

Она подняла глаза. Они были наполнены слезами.