Сергей Ермолов - Соблазн свободы Страница 2

    Я черпаю поводы для радости там же, где и все другие люди, но, помимо этого, заглядываю в такие уголки, где догадается пошарить далеко не каждый.

   Ленивый редкий дождь барабанит по пластиковому навесу автобусной остановки. Мимо проезжают машины, люди забиваются под навес, серые лица усталые и угрюмые - на работу, с утра, в такую поганую погоду.

   Некоторые из нас живут прошлым, а остальные будущим, которое никогда не наступит.  Вся трагедия человеческой жизни заключается в том, что люди - подавляющее их большинство - не могут реализовать свои мечты и желания.

     Я люблю луну. Она светит, не обжигая. Она высвечивает красивое и скрывает уродливое.

В моей жизни нет ничего великого и героического, в исторических хрониках мне не отведут ни строчки. Зато я сам себе хозяин, сам распределяю время и решаю, за какие дела браться, за какие нет. Мне не нужно изворачиваться, заискивать, совесть моя чиста.

     Что о себе боятся рассказать другие люди?  Все вокруг талантливее меня. Я не знаю, как мне избавиться от ощущения своей бездарности. Самое худшее легко становится неизбежным. Реальность менее интересна, чем мои размышления о ней. Я испуган возможностями слов.

    Мне очень сложно отделить себя выдуманного от себя настоящего. Нужно уметь различать фантазию и действительность.

    В моей жизни для меня нет ничего более важного, чем мои иллюзии. Я – мой единственный жизненный опыт.  Другой жизни у меня уже не будет. Я очень старательно выстраиваю свою жизнь по своим странным законам.

    Странность моего взгляда на мир – это почти обязанность.  Я перестал удивляться своему несовершенству. Я изуродован попытками жить.

    Жизнь естественна только в виде провокации Бога.

    Я пытаюсь взорвать этот мир словом. Взорви его иначе.

    Мне необходимо прятать свой мир от всех. Я знаю, что слова ведут меня к пропасти. Когда мир падает в пропасть, глупо стараться удержаться на краю.

    Иногда радость – это предательство. Я знаю о странности своего отношения к жизни. Все мои размышления сводятся к мысли – жизнь – трагедия.

    Я так живу. Мне нравится уметь быть странным. Я не намерен уступать себя реальности.

    Слово – это действие. Слова важнее действий.

    Моей натуре свойственна вера в чудеса. Почему бы не поверить в еще одно?

    Я верю в чудеса, но еще больше я верю в то, что они нам очень нужны.

    Утром я продолжу жить в выдуманном мною мире, будучи пленником самообмана, когда знания о правде и реальности спрятаны в дальнем уголке моего разума. Возможно, бремя этой тайны станет слишком тяжелым, чтобы продолжать нести его. Возможно, нити, которые крепко накрепко связали все в узелок, начнут рваться. Где то, опять же подсознательно, я, наверное, решил прекратить жить в этом странном состоянии обмана и тайны.                                                                                 

    Я не уверен, что понимаю других. Я даже себя не понимаю. Мне хочется исправить себя, как ошибку.

    Меня злит моя беспомощность. Мне нравится, когда меня что-то злит.

    Я не хочу смеяться. Улыбка всегда причиняет мне боль. Я себя веселым не помню.

    Слова – это стены, которыми я окружаю свою реальность. Иногда нет ничего важнее слов.

    Я очень старательно прячу свой мир от окружающих людей. У моей жизни не может быть других подробностей.

    Каждый человек вынужден что-то терпеть. Я терплю себя.

    Я никогда не был умен. А перестал сожалеть об этом только сейчас. Все смотрят на меня с сожалением. И я не смотрю на себя иначе.

    Я боюсь стать таким, каким описываю себя. Словами нельзя ничего объяснить. Слова выдуманы для приговоров.

    Человек всегда стремится убить своего Бога. Для человека реален только мертвый Бог.

Бог равнодушия – единственный Бог, которого достоин человек.

    Я не осуждаю вас за то, что досталось вам даром, хотя и завидую.

    Живут другие. Я могу лишь писать. Я чувствую обреченность своего творчества.

    Что я делаю? Я, который всегда так осторожно шагал по жизни.

    Рассказывать о себе правду неприятно. Я не хочу чувствовать себя ничтожеством.

    Слова – не самое важное, что есть в жизни. Но иногда в жизни не остается ничего, кроме слов.

    Конечно, свет уличного фонаря менее вреден, чем яростное сияние солнца, но он тоже небезопасен.

    Ничто не безопасно.

                                                  3

  Идет дождь, но не сильный и к тому же без ветра.

Я попадаю в странную зависимость от реальности. Я распят на своем творчестве. Я истекаю словами, как кровью.

 Кто рожден квадратным, не умрет круглым …

Идет дождь. Очень сильный — крупные капли дождя стучат по оконным стеклам.

Мое творчество – это ложь. Реализация стремления к непорядочности. Я смеюсь над невостребованностью гениев. Мой успех был бы нарушением всех возможных правил.

       Хочу только одного: чтобы как можно скорее настала следующая суббота.

Я ошибся, посвятив жизнь творчеству. Я оказался не способен ни на что, кроме написания бездарных романов.

 Утром дождь прекратился, но тяжелые облака по прежнему прижимались к земле.

Я всегда знал, что меня не полюбят таким, какой я есть. Полюбят только за мой успех. И я старался добиться успеха. Не получилось.

  Вот такие дела.

  Может, и правда есть смысл быть вечным оптимистом.

   Я не сержусь, потому что вы тоже живые существа и, следовательно, несовершенны. Может, вы некрасивы, может, соображаете слишком туго или слишком быстро, чтобы это шло вам на пользу, может, вы глухой, немой или слепой, обреченный природой на отчаяние и ненависть к себе, или испытываете необычный страх перед Смертью. Каждый из нас несет свое бремя.                                                                   

Слова умеют быть петлей, стягивающейся на шее. Мне не интересно безопасное творчество.

 Я не понимаю, как люди могут нуждаться друг в друге. По-настоящему мне хорошо только с самим собой. Я не нужен никому, кроме себя.

Зверек, загнанный в угол. Я не воспринимаю себя иначе.

Я ничего не могу. Никогда не мог. Только воображал, что что-то получается.

Отчаяние – это не стена. Отчаяние – это дверь в стене.

Стоп, отключаюсь. Не буду об этом думать. Нужно собраться с силами, выйти из дома и совершить ряд обыденных дел, не слишком, к слову, утомительных.

  Где ключи? В кармане плаща, кажется. А где плащ? В  прихожей  на  вешалке его нет. А может быть, я пришел вчера без плаща? Такого еще никогда со  мной не случалось. Плащ должен где-то быть.

 Рабочая неделя прошла незаметно.  Поэтому сейчас я сидел на диване в гостиной и шевелил мозгами.

Мне нравится, когда слова оказываются важнее жизни. В моей жизни нет ничего, кроме творчества.

Кто-то должен был сказать мои слова. Их говорю я.

Таких как я, никогда не будет большинство.

Ненормальность моих героев лишь отражение моей ненормальности. Я оказался склонен к опасным мыслям.

Все, что у меня есть для творчества – мой диагноз. Я лишь пытаюсь вырваться из своей болезни.

 Приняв горячий душ, я переоделся в футболку, джинсы и домашние шлепанцы. И почувствовал долгожданное облегчение, будто вернулся наконец в собственную шкуру.

  Я нуждался в тишине.

Жизнь не научила меня ничему, кроме умения вскрывать свои вены.

 Поэт – это судьба. Ты думаешь, что живя серую жизнь и имитируя чувства великих, ты стал поэтом?  Творчество невозможно без саморазрушения. Что-то не получается из ничего.

Я сделал, что мог. Я честно старался изо всех сил. Мне уже нечего добавить. Я распят на своем творчестве. Я истекаю словами, как кровью.

Я снова принялся мерить комнату шагами. Толстый ковер заглушал их, и только стук настенных часов нарушал гнетущую тишину.

Мне было необходимо оградить себя от реальности надежной стеной слов. Реальность вокруг меня может быть только опасна. Я чувствую, что действительность затягивает меня в ловушку.

Я боюсь продолжения своего творчества. Оно делает меня слабым. Мои тексты не успокаивают. Каждый из них – крик отчаяния.

Я боюсь мыслей, вынуждающих к действию.

В моей жизни слишком много унизительного.

Кажется,  я отвлекся. Надо сосредоточиться. Нет, валерьянку глотать не буду, принципиально. Лучше водки, грамм пятьдесят.

                                            4

 В  этот  день  я  проснулся против  своего обыкновения рано,  вместе с рассветом.  Я  отодвинул штору  —  на  меня  смотрело голубое  небо,  светлое и далекое.  И в нем парили маленькие легкие облака. Я сразу понял, что сегодня мы с небом заодно.