Игорь Сахновский - Если бы я был Спесивцевым Страница 2

Достойного забора поблизости не нашлось. Нашлась пельменная, она же рюмочная. За столиком в уксусных разводах сидел Иван с подозрительно пустым стаканом. «Встреча прямо как в лучших русских романах, – подумал Спесивцев. – Автору, очевидно, так надо».

– Чья победа сегодня?

– Рыбу сделали… Примешь?

Стакан уплывает под стол и затем всплывает, уже полный. Тёплая водка ошпаривает пищевод. По законам жанра настаёт время надрывного разговора по душам. Но Иван молчит, всё круче пьянея. У него испаряются глаза, потом растворяется лицо.

– Хорошо бы куда-нибудь смыться, пока нас автор не оприходовал, – говорит плывущий вдаль Спесивцев.

– Один хрен – авторское право! – неожиданно уместно замечает Иван.

– Мы тут насочиняли себе… время и свободу… – Спесивцева мутит.

– Здесь свободно? – вежливо спрашивает уже одетая Лида с тарелкой пельменей в руке. Глаза у неё зеленее мировой тоски. Не дожидаясь ответа, она садится и придвигает тарелку Спесивцеву.

В этот момент Иван скоропостижно оживает. У него рождается лицо. Он глядит на Лиду как младенец, изумлённый самим фактом жизни:

– Девушка, вы это!… Вам бы вообще!… По телевизору! Или в Америке…

– Так, всё. Уход, приход, фиксация… – Спесивцев чуть не опрокидывает столик и движется на воздух.

Лида идёт за ним. Иван, словно приклеенный, – за Лидой. Все трое, как беспризорники, неловко топчутся на крыльце пельменной.

– Идём домой! – вдруг просит Лида голосом, опережающим слёзы.

Иван открывает рот и уже больше не закрывает никогда.

– Не могу я, мне ещё надо сегодня… – Спесивцев силится припомнить нечто упущенное.

– Куда ещё? Умирать под забором? Тогда я пойду лягу там с тобой.

И вот они уходят своим кремнистым, асфальтовым путём, настолько верным, что если вдруг Спесивцева заносит влево на газоны, то Лиде всё равно с ним по пути, и он оглядывается раза два туда, где в сумерках сутулится Иван с открытым ртом, застигнутый навек неизъяснимой страстью.