Эдуард Лимонов - Подросток Савенко Страница 2

2

Эди-бэби повезло со стихами. Первые стихи, прочитанные им в жизни, Виктории Самойловне удалось все-таки всунуть ему книгу, были «Юношеские стихи Александра Блока» с нарисованной на обложке веткой сирени. Стихи Блока Эди-бэби открыл в мае, в саду у Витьки Фоменко, как раз цвела в саду именно сирень. Вместе со всем классом Эди-бэби пришел на похороны Витькиной матери. С похоронами произошла задержка: во-первых, похороны оттянул майский ливень, потом — старухи. Витькина бабка настояла на том, чтобы ее дочь пришел отпевать священник, в то время как Эди, ужасаясь и поражаясь, захлебываясь, читал, сидя на бревнах, спрятавшись от соучеников в угол сада:

«Снится, снова я мальчик и снова любовник,И — овраг, и в овраге колючий шиповник…Старый дом глянет в сердце мое,Розовея от края до края,И окошко твое… Этот голос — он твой,И его непонятному звукуЖизнь и горе отдам…»

— из старого дома Витьки Фоменко доносилось заунывное пение старух.

«Хоть во сне, твою прежнюю милую рукуПрижимая к губам»

— и от этих слов Эди хотелось умереть, умереть от любви к Светке, с которой он только на Первое мая познакомился.

Многое началось с Витьки Фоменко. Карьера Эди-преступника тоже. Вообще-то Витька трус — по нему видно, что он трус, — он кругленький, жирненький и небольшого роста. Но у Витьки свой дом, старый, деревянный, у самого Турбинного завода расположенный. С другой, не с уличной, а с задней стороны дома Витьки — кукурузные поля, потом овраг, опять поля, и дальше начинается настоящая деревня.

Еще недавно на месте Салтовского поселка была тоже деревня, но лет десять назад на ее месте стали строить двухэтажные и трехэтажные дома с двумя или четырьмя подъездами, так и построили постепенно поселок. Эди-бэби отлично помнит, как в 1951 году солдаты привезли их — отца, мать и его — на Салтовку. Их дом был еще заперт, и сержант Махитарьян взял кусок толстого железного прута, расплющил его молотком на камне, потом этим прутом он открыл замок, и они вселились. Их сосед по квартире майор Печкуров вселился только через два месяца, а через полгода уже умер. Выселился.

Отец Эди-бэби — старший лейтенант, скоро он будет капитаном. «Никогда, — думает Эди-бэби, — никогда он не будет капитаном, потому что он робкий, как женщина». Мать говорит, что он будет капитаном, но Эди-бэби знает, что его отец занимается не своим делом. Это тоже говорила ему мать, только она не помнит всего, что она говорит. Отцу Эди-бэби не нужно быть военным, ему нужно быть музыкантом, все это утверждают. Он очень талантливый — он играет на гитаре, и на пианино, и на многих других инструментах, и даже сочиняет музыку, а он почему-то старший лейтенант.

Отец Витьки Фоменко — мастер на Турбинном заводе. Денег он получает меньше, чем отец Эди-бэби, но живут они куда лучше и веселее. И у них дом. Эди-бэби живет с отцом и матерью хотя и в большой, и с верандой, но в одной комнате.

Витьку Фоменко перевели из другой школы к ним в класс меньше года назад. Было сразу видно, что он трус, но было видно также, что он веселый трус, и, когда Витька пригласил Эди к себе на Новый год вместе с несколькими ребятами и девочками из их класса, Эди пошел. У Витьки Фоменко он и познакомился с Вовкой-боксером, красивым мальчиком с Тюренки. Вместе с Вовкой Эди-бэби ограбил свой первый в жизни магазин.

Тюренка занимает большое место в жизни салтовчан и Эди-бэби. Тюренка начинается за кладбищами — если пройти мимо заросшего зеленью действующего русского кладбища и перейти недействующее еврейское, все в каменных плитах и обелисках, по нему вьется тропинка, растоптанная салтовскими жителями, каждый вечер в хорошую погоду отправляющимися на тюренский пруд за целебной водой, она там испокон веков льется из железной трубы (летом салтовчане толпами ходят на тюренский пруд купаться); за еврейским кладбищем и начинается Тюренка.

Тюренские ребята — все дети «куркулей», как их называют на Салтовке. Живут они в старых частных домах, то есть их родители — частники. Родители тюренских ребят обычно устраиваются на работу на заводы поздно осенью и увольняются, когда сходит снег. Гораздо больше денег, чем за зиму на заводах, тюренские жители зарабатывают летом, когда продают на харьковских базарах свои вишни и яблоки или клубнику. Некоторые имеют небольшое картофельное поле или выращивают у себя на участке помидоры и огурцы. Тюренку еще называют и Тюриной дачей. Говорят, что давно, до революции, у самого пруда находилось имение помещика по имени Тюря. Так говорит бабка Витьки Немченко.

На Тюренке из их класса, кроме Витьки Немченко, живет еще Сашка Тищенко. Витька Проуторов и докторская дочь Вика Козырева живут у входа в еврейское кладбище. Это еще не Тюренка, это самая дальняя часть Ворошиловского проспекта. Витька Проуторов и Вика ходят на совсем другую трамвайную остановку.

Так как часть тюренских ребят учится в салтовской школе, то отношения у Тюренки с Салтовкой почти всегда хорошие. Иногда случаются стычки, особенно с тюренскими цыганами, их там живет целая толпа, но в общем тюренские и салтовские ребята — союзники. Некоторое превосходство, которое испытывают салтовские ребята, в основном дети рабочих и служащих, по отношению к детям полудеревенских куркулей, вполне уравновешивается тем обстоятельством, что тюренцы имеют на своей территории источник минеральной воды, и пруд, и еще часть единственной в миллионном городе реки, в которой возможно купаться. Точнее говоря, один ее берег. Другой берег занимает Журавлевка.

Журавлевская шпана — враги и салтовских, с которыми они не граничат, и тюренцев, с которыми граничат и постоянно дерутся. В основном большие сражения происходят летом. Две армии обычно сходятся на искусственном острове посередине реки размером с пару квадратных километров — на острове находятся пляжи и большой, нелепый, якобы современный, сделанный из бетона ресторан, который, впрочем, больше похож на немецкие береговые укрепления эпохи второй мировой войны, чем на место отдыха харьковских граждан.

Прошлым летом, в августе, Эди-бэби участвовал в таком сражении. Ему тогда порезали руку, и он сам, по неосторожности, сломал себе палец. А один из журавлевских ребят умер потом в больнице. Четыреста человек, сказал ему Зильберман, участвовало в этой битве. Эди сделал вид, что он безобидный малолетка и ни в чем не участвовал.

Кадик, который почему-то постоянно вытесняет из жизни Эди-бэби всех его других друзей, говорил Эди-бэби, чтобы он не ходил на побоища шпаны. Кадик одинаково терпеть не может и «своих» — салтовских, и тюренских, и журавлевских, он ездит гулять в «центр» — на Сумскую улицу, там у него свои друзья — джазисты и стиляги, все они намного старше Кадика. «Эди, зачем тебе все эти раклы»? — говорит Кадик. Это его обычная песня. «Зачем тебе раклы, Эди?» За эту песню Кадик — единственный из всех друзей Эди-бэби, кто нравится его матери, потому что это и ее песня.

Эди-бэби считает, что Кадик — «тухлый интеллигент». Выражение это Эди услышал впервые от майора милиции Шепотько. Шепотько поселился в их квартире недавно — после того, как уехал совсем в Иваново-Франковск Вовка Печкуров, последний выучившийся в Харьковском политехническом институте сын рано усопшего майора Печкурова. Шепотько упрямо называет мать Эди-бэби Лариса Федоровна вместо Раиса Федоровна, и он — этот здоровенный пузан в синих галифе — начальник вытрезвителя, впрочем не в их районе. Так что Эди-бэби живет теперь в одной квартире с мусором.

Кадик — тухлый интеллигент, Эди даже думает, что он боится шпаны, но Эди-бэби интересно с Кадиком. Когда нет дома его матери-почтальонши, Эди-бэби ходит к Кадику в их девятиметровую комнатку слушать музыку. У Кадика есть маг — у очень немногих ребят на Салтовке есть маги. У Сашки Плотникова, к которому Эди-бэби обещал повести завтра Светку, тоже есть маг. Кадик знает все о таких музыкантах, как черный Дюк Эллингтон, или Глен Миллер, или «сам» Элвис Пресли. Кадик поднял Эди-бэби на смех, когда узнал, что Эди не имеет представления о том, кто такой Элвис, и о том, что его недавно взяли в армию (или он вернулся из американской армии, Эди-бэби не помнит).

Если бы Эди-бэби считал, что Кадик трус, он бы с ним не общался. Но Кадик особенный, он не трус, очевидно: Эди-бэби видел, как Кадик однажды набил морду Мишке Шевченко, когда тот стал его высмеивать. Все ребята сидели тогда тут же, на Салтовском шоссе, под липами на зеленых скамейках. Обычно под липами собираются старшие ребята: штангисты Кот и Лева, только что пришедшие из тюрьмы — сидели за то, что побили милиционера, — друг и покровитель Эди-бэби Саня Красный, Славка Цыган, Бокарев, Толик Дерганый, Фима Мешков, Витька Косой, но он сейчас в армии. Этим ребятам всем уже за двадцать, они не малолетки.