Джеймс Олдридж - Акулья клетка (Последний дюйм-2) Страница 2

На небольшом аэродроме у Бена были друзья среди египтян-механиков; и одному из них, которого звали Саламом — за то, что он постоянно приговаривал: «Ya Salaam!» («Милостивый господи!»), о чем бы ни зашла речь: будь то удачный полет или, наоборот, серьезная катастрофа, — Бен объяснил, что ему нужно.

— Ya Salaam! — сказал Салам, поглядев на клетку. — С этой штукой на «Остере» не полетишь.

— Почему? — спросил Бен. — Такую тяжесть машина поднимет шутя.

Салам помотал головой, показывая на легкий трубчатый фюзеляж.

— Во время полета они должны сохранять эластичность, — сказал он. — Если вы к ним привяжете металлическую клетку, будет слишком большая нагрузка на хвост… Ya Salaam!

Он утверждал, что Бену, может быть, и удастся долететь, но конструкция самолета будет ослаблена. Это опасно.

— В ангаре стоит «Бичкрафт». Он для этого дела куда больше подходит.

«Бичкрафт» — прочный, сильный американский самолет с мощным мотором. Машина была куплена египтянами у нефтяной компании, где раньше работал Бен. В «Бичкрафтах» и «Фейрчайлдах» он возил над египетской пустыней геологов, а теперь эти самолеты были изношены и доживали свой век в ангарах.

— Вот сюда, понятно? — сказал Салам, показывая место под фюзеляжем одного из «Бичкрафтов».

Бен вспомнил, что там ввинчено четыре болта для того, чтобы привязывать самолет к колкам в пустыне во время сильного ветра.

— Великолепно! — обрадовался он.

Салам отодвинул панель в задней части фюзеляжа и показал, куда можно прикрепить еще два болта, чтобы подвязать клетку.

— А мотор в порядке? Помню, из него масло текло, как из сита, — сказал Бен.

— Часов на двадцать хватит, а у меня есть очень тяжелое масло.

С Саламом не пропадешь, и Бену казалось, что он уже на полпути к цели.

В бытность свою в Канаде Бену частенько приходилось летать на небольших самолетах с громоздкими частями горного оборудования, подвязанными к фюзеляжу. Но у старого «Бичкрафта» разболталось управление, и мотор терял компрессию уже при взлете; Бену казалось, что он летит не на самолете, а на самой акульей клетке.

— Порядок? — спросил он Дэви.

Дэви был бледен, и отец не знал, от воздушных ли это ям над пустыней, от врожденного страха перед самолетом или от предвкушения опасностей, которые их ждут в Акульей бухте.

— А выше ты не можешь подняться? — спросил его мальчик. — Туда, где нету ям?

Это уже было достижением. Мальчик наконец о чем-то попросил.

— Я и так лезу наверх сколько могу, — ответил Бен, стараясь перекричать не слишком мощный рокот старенького мотора. — Клетка привязана чересчур близко к носу…

Нос у «Бичкрафта» и так был слишком тяжел, даже с добавочным грузом на хвосте. Бен отвел подальше назад ручку, но протез на левой руке сразу же впился в живое мясо. Ему приходилось все время держать машину в равновесии; стоило отвести ручку слишком далеко, нос задирался и самолет терял управление.

— В кармане у меня леденцы, — сказал Бен. — Достань-ка их оттуда.

Дэви залез в карман отцовской рубашки и вынул пакетик леденцов. Один из них он сунул Бену в рот (тот не мог отпустить ручку). И сделал это, как заметил Бен, по своей воле.

— Тебя тошнит? — спросил отец.

Дэви покачал головой, и Бен понял, что не должен был этого спрашивать. Вопрос, наверно, напомнил прошлый полет, когда Дэви сильно мутило. Но на этот раз Бен дал ему таблетку аэрона.

— Хочешь попробовать? — спросил Бен, кивком показывая на рукоятку.

Дэви снова мотнул головой и поглядел на отцовский протез; он был из алюминия, а кисть руки — из какого-то легкого сплава, покрытого кожей. Там, у локтя, где искусственная рука примыкала к настоящей, образовалась большая свежая рана, из которой выступила кровь. Вид кровоточащей раны заставил Дэви поглядеть в глаза отцу; он не понимал, как тот может терпеть такую боль, но Бен ответил ему спокойным взглядом.

— У меня чувство, словно я веду тяжело нагруженный товарный поезд! — прокричал Бен.

Он делал вид, что ему легко, но у него было ощущение, будто он несет самолет на вытянутой больной руке и она уже начинает сдавать.

— Ну вот! — с облегчением произнес Бен, когда среди десятка тысяч бухт вдоль обнаженной зеленой границы пустыни и моря показалась их белая бухта.

Бен узнал о ней от одного египетского гидробиолога: по его словам, тут было полно и акул, и гигантских скатов. Эту бухту тоже звали Акульей, как и все другие, и она тоже представляла собой изогнутую гряду неприступного кораллового рифа, вправленную в безликую пустыню. Сюда можно было добраться либо с моря, либо на легком самолете.

— Ну, теперь держись! — крикнул Бен, когда они начали снижаться. — Он будет подскакивать…

Подойти к бухте было легко. Но стоило им опуститься пониже, как песчаная поверхность берега перестала казаться ровной полоской пустыни, и на ней появилось несметное количество кочек.

Самолет коснулся земли, внизу у него что-то сместилось, и его так занесло, что они чуть не перевернулись. Послышался сильный треск в фюзеляже, и они почувствовали толчок: пробило заднюю стенку кабины. Самолет подскочил и остановился, но внизу снова что-то затрещало…

— Ты не ушибся? — спросил у отца Дэви. — Что случилось?

У Бена чуть не вырвало протез, когда рукоятка подалась вперед, и ему, видимо, было очень больно. Он изо всех сил дергал ремни, которыми протез был привязан к руке, отчаянно стараясь освободить окровавленную культю от терзавших ее металла и кожи.

— Ах, будь ты проклята! — со злостью бормотал он. — Лучше не иметь никакой руки!

Он чертыхался, пока случайно не увидел лицо сына. Тогда он опомнился и затих. Но, прочтя в глазах у мальчика памятный ему ужас, он спросил себя, верно ли поступил, потащив ребенка туда, где тот уж раз натерпелся столько страху. Однако с самого начала эта затея казалась ему необходимой для них обоих. Бен был человек простой и трудности на своем пути умел преодолевать только упорством.

— Ничего, заживет, — сказал он Дэви и выпрыгнул из кабины, чтобы посмотреть, сильно ли поврежден самолет.

Поломка была ерундовая. Край акульей клетки срезал большой выступ коралла, поднимавшийся из песка. Этот кусок коралла и пробил фюзеляж с таким треском. Если бы коралл не был так аккуратно срезан, он мог бы проломить хвост самолета и вконец его искалечить.

— Чепуха! — заявил никогда не терявшийся Бен. — Фюзеляж мы починим…

Но Дэви сразу же подошел к воде, окунул разгоряченное лицо в море, смочил волосы и шею.

— Эх ты, бедняга! — снова пожалел его Бен.

Но он тут же стряхнул с себя это чувство. Жалость к сыну не поможет им обоим.

Акулья клетка чуточку погнулась от удара о коралл, но с помощью молчаливого Дэви Бен собрал ее к полудню.

Они ждали захода солнца, растянувшись под самолетом. Потом закрепили болтами стенки клетки. Дэви вставлял болты, а Бен завинчивал их здоровой рукой, вооруженной гаечным ключом. Дверцу подвесили на петли, когда уже спускалась тьма.

— Ну, уж вторую руку они мне сквозь эти прутья не отхватят, — смеялся Бен, восхищаясь своей клеткой.

— Ты наденешь под воду протез? — спросил Дэви.

— Нет. С ним хуже, чем совсем без руки, — сказал Бен.

Он не признался в том, что все равно не сумел бы надеть протез на открывшуюся рану.

Они переночевали под самолетом, но на этот раз Бен предусмотрел все, что могло понадобиться сыну: лимонад, печенье и даже компот, который они ели руками, а Бен в это время рассказывал мальчику, как различать созвездия в Восточном полушарии.

Дэви не показывал и виду, что ему интересно, но Бен чувствовал, что сын слушает его с увлечением.

Рано утром Бен разведал, куда удобнее опустить клетку, но катить ее по песку до края рифа оказалось совсем не легко.

— Лучше надень туфли, — посоветовал Бен мальчику, поранившему ногу.

Сам Бен еще не привык к тому, что он однорукий, и был уже очень раздражен к тому времени, когда клетку можно было спустить через край рифа в прозрачную глубину на двадцать футов. Дэви ему помогал. Он молча выполнял все, что ему приказывали, и ни разу не вызвался что-нибудь сделать по своей воле, как это обычно бывает со всеми мальчишками.

— Когда я скажу тебе: толкай, — ты уж поднатужься, — сказал ему Вен, — и сразу же беги в сторону, чтобы не запутаться в веревке…

Он привязал к верхушке клетки четыре конца. Теперь она не может завалиться на бок и пойдет вниз стоймя.

— Толкай! — крикнул Бен.

Они пыхтели и скользили, но вот наконец клетка перевалила через край рифа.

— Отойди! — закричал Бен.

Но Дэви уже успел отскочить. На колках, забитых в прибрежный песок, натянулась веревка, и клетка повисла под водой. Бен надел маску и нырнул, чтобы ее осмотреть.

— Кажется, все в порядке, — сказал он, выйдя на берег после того, как установил клетку на дне. — Теперь я привяжу ее к коралловому рифу, и дело с концом.