Оксана Робски - Casual-2: Пляска головой и ногами Страница 2

– Ты бы ей еще наркотиков дал, – посоветовала Катя. – Точно бы разговор получился.

– Ну, это уже перебор… Ваше здоровье, девушки… и в третью школу переводиться – тоже перебор. Надо уметь находить общий язык в коллективе.

Слушай, давай пока по делам… – Регина снова зашелестела своей тетрадкой. – Тут все радио это тебя хочет, я им еще неделю назад обещала, и еще «Российская газета», у них… кстати, вот! – Регина сделала многозначительную паузу. – Ты знаешь, какой у них теперь тираж?!

Виски закончилось, мужчина в костюме встал.

– Счет за стол – мне! – сказал он официанту одними губами, крутанув пальцами в воздухе так, словно изображал летающую тарелку. Или как будто наш ресторанный столик был круглым. Или он имел в виду земной шар…

– Кстати, ты посмотрела фотографии для «ОК!»? Слушайте, я только одного не понимаю – зачем своей дочке давать джин-тоник? – У Регины был такой вид, словно это то единственное, чего она действительно не понимает в жизни.

– Да он хороший мужик, я его знаю! – заступилась за «Костюм» Марина.

– И со вкусом у него все в порядке, – произнесла я ей в тон.

– Девочки! Единственный мужчина, который обратил на нас внимание! – воскликнула Катя. – Давайте его ценить!

– Да мы только пришли! – возмутилась Регина.

Алкоголь – проводник в окружающий мир. Пока нам видны лишь его размытые очертания.

– Девочки! Посмотрите, какая красотка у Стаса! – Марина Сми указала рукой с бокалом на соседний столик.

Там сидел молодой человек в розовой рубашке и что-то вдохновенно врал симпатичной блондинке.

– Жалко только, что курит, – Регина помахала рукой перед своим лицом так, словно дым от сигареты девушки доходил и до нее.

– Бросит, – убежденно сказала Марина.

Сама она бросила два года назад, когда забеременела от своего продюсера. Вернее, согласно общественному мнению, он был не ее продюсер, а продюсер певицы Василисы, но забеременела от него именно она.

– Да все равно он ее бросит раньше, чем она бросит курить, – вздохнула Катя.

– Лялька звонит. – Я взяла свой телефон и включила громкую связь. – Ляль, ты где?

– Я на открытии! Тут вся Москва! – Лялька кричала, чтобы ее было слышно лучше, чем музыку в ресторане.

– Ну, ты сюда собираешься? – Я, наоборот, пыталась не кричать, но у меня все равно получалось очень громко.

– Давай ты сюда! Здесь круто!

– Нет! – Мы дружно замотали головами и почему-то схватились за свои бокалы.

– Ну, тогда я попозже к вам приеду! Там столик хороший?

– Хороший! – закричали мы хором.

– Все! Целую! Ждите меня!

– Алло. – У Регины тоже зазвонил телефон. – Нет, это ее помощница. «Комсомольская правда»? Нет, мы это комментировать не будем. Нет… Нет, девушка, да что ж такое-то!.. Ужас прям!.. Я же вам говорю! До свидания!

Регина бросила телефон на записную книжку и громко захлопнула ее. Как будто телефон был закладкой.

– Говорят, что ты беременна! – она повернулась ко мне. – И хотят, чтобы я это прокомментировала!

– Скажи: тройня! – посоветовала Марина.

– Почему-то давно уже никто не говорит, что я беременна! – возмутилась Катя.

– За Катю! – сказала я, и все радостно поддержали.

– Девочки! Смотрите, Курбатская! – Марина кивнула в сторону хозяйки теперь уже культового ресторана «Марио». – Обалденно выглядит!

Гламурной походкой Татьяна Курбатская приблизилась к нашему столику.

– Красотка! – я чмокнула ее в щеку.

– Не она одна! – обиделась Катя.

– Какая нарядная блузка! – традиционно похвалила Катю Курбатская.

– Я и сама еще ничего! Кстати, это тост! – Катя подняла бокал.

– «Laurent-Perrier»? – Курбатская одобрительно кивнула, профессионально оценив шампанское.

– Брют, – подтвердила Катя.

Татьяна отошла к соседнему столу поздороваться с друзьями.

– Не забывайте, что у нас сегодня повод! – провозгласила Катя.

– Да, и еще какой! – я торжественно подняла бокал.

Я уезжаю. На год или два. Надеюсь, не больше. И поэтому мы устроили девичник. И пьем шампанское. Перед разлукой. Все-таки я буду очень скучать по своим подружкам.

По дороге в туалет вижу приятеля, продюсера одной из модных поп-групп. Каким-то девушкам с концептуальным макияжем он рассказывает о том, что самая гламурная еда – окрошка на шампанском. Девушки верят и важно заказывают ее официанту. Официант важно принимает заказ.

Продюсер веселился.

– Ты хоть не «Crystal» им заказывай, – мне тоже стало весело, – или хоть окрошку без колбасы.

Почему-то картошка и огурцы в шампанском меня не смущали.

– Окрошка без колбасы – это не окрошка! – наигранно обижается продюсер, и девушки одобрительно щебечут что-то в этом же роде.

Они сидят на белом диване, как персидские кошки. Так же вальяжно и уютно. Легко представить себе, как они разбегаются в разные стороны, стоит только грозно сказать им «брысь».

В конце зала громко требовал себе стол добрый приятель всех модных девушек, гомосексуалист с редким, даже для гомосексуалистов, чувством юмора.

– Слушай, – говорю я, поравнявшись с ним. – Там один журнал хочет напечатать фотографию молодого человека, который был моей первой любовью. Ну, фотографию, его рассказ, как это было, и все такое.

– А что? Прикольно, – отвечает он.

– Ну, в том смысле, каким он был и каким стал. Понимаешь?

– Ты хочешь, чтобы я был твоей первой любовью?

– Ага.

Он хохочет.

– И я им скажу, что с тех пор не смог влюбиться ни в одну женщину!

Иду дальше, приветливо кивая направо и налево.

Какие-то лица за другими столами. Незнакомые, которые кажутся знакомыми, и знакомые, которых не узнаешь. Но все равно улыбаешься и здороваешься.

Вообще, звезды в России – самые воспитанные люди.

До тех пор, пока твои фотографии не появляются в журналах, ты – просто на всякий случай, – встретив кого-нибудь, отворачиваешься. После – так же на всякий случай – радостно улыбаешься.

– Привет! – встречаю условно знакомого мне человека. Я читала в журнале, что он стал художником. Мне понравились его работы. Такие же яркие, как мои мечты. И такие же абстрактные. – Поздравляю! Я видела твои картины и совершенно влюбилась в них! Супер!

Мы целуемся, обнимаемся. Он доволен.

– Какие картины? – спрашивает он.

– Твои! – радуюсь я. – В журнале!

Он протягивает мне бокал, мы чокаемся.

– Я не умею рисовать! – говорит он.

Ресторан наполнен гулом голосов, тапера почти не слышно.

Я уже понимаю, что с кем-то перепутала его.

– Желтая пресса? – предполагает он.

Я киваю.

У него звонит телефон.

– Да, здорово! – кричит он в трубку. – В «GQ»! Мне тут журнал принесли, так там написано, что я художник! Ага… Вот и скажи мне, как художник художнику: ты едешь?

К нам подходит молоденький промоутер одного из модных клубов. Целует меня в щеку, демонстрируя окружающим панибратское отношение со звездами.

– Видишь, кто с моей бывшей девушкой сидит? – он одними глазами, не оборачиваясь, показывает в сторону выхода.

– Кто это? – вежливо интересуюсь я.

Он почтительно называет номер в «золотой сотне» списка «Forbes». Из четвертой двадцатки.

– Ты что, всех знаешь? По номерам? – удивляюсь я.

– Я вообще-то считаю себя образованным человеком, – обижается он. – Я знаешь сколько журналов читаю?

– Здорово. Молодец, – я одобрительно киваю.

И мысленно представляю, как смешно будет выглядеть сегодняшний вечер в моем дневнике. Особенно этот эпизод.

Я возвращаюсь за наш стол.

Катя красит губы, заглядывая в пудреницу.

Рядом с Мариной Сми – молодой человек в розовом галстуке и сиреневом пиджаке.

Его смущает девственность нашего стола, и он заказывает вазу с фруктами.

Углеводы на ночь никто не ест.

Катя кладет в каждый бокал по клубничке и произносит тост. За мой отъезд.

Приехала Чернова и не сказала Кате, что та похудела. Катя это заметила, но виду не подала. Пока.

Мельком взглянув на незнакомого молодого человека в розовом галстуке, Чернова шепчет мне в ухо:

– Сережа в больнице. Он хотел отравиться. Еле откачали.

Мы смотрим друг другу прямо в глаза.

Сережа – ее девятнадцатилетний сын. Его недавно выгнали из колледжа в Америке. Из школы в Англии его выгнали в прошлом году.

– Я только что оттуда, – очень серьезно говорит Чернова. – Не дай бог никому…

1

…Первый раз мой маньяк позвонил мне, когда я была в тренажерном зале. Редкий случай. Как потом выяснилось, гораздо более редкий, чем звонки маньяков.

Он попросил меня к телефону.

– Я вас слушаю! – почему-то игриво ответила я.

Это было еще то время, когда я не говорила нагло в трубку: «Нет, ее нет по этому телефону. Запишите номер ее директора. Ее зовут Регина», даже не пытаясь менять голос.

– А что вы делаете сегодня вечером? – без всякого выражения поинтересовались в трубке голосом, от которого потом еще целый год меня бросало в жар.