Алекс Гарленд - Пляж Страница 20

В конце концов, не зная, как еще привлечь их внимание, я кашлянул. Шесть голов, как по команде, обернулись ко мне.

— Привет, — неуверенно произнес я. Ответом мне было молчание. Франсуаза слегка нахмурилась, как будто не узнавала меня. Потом лицо Этьена расплылось в улыбке.

— Ричард! Тебе уже лучше! — Он бросился ко мне и обнял меня. — Слушайте все! — сказал он, крепко схватив меня одной мокрой рукой и энергично жестикулируя другой. — Это наш друг, который заболел.

— Привет, Ричард, — хором отозвались остальные.

— Привет…

Этьен снова сжал меня в объятиях:

— Я так рад, что тебе стало лучше.

— Я тоже.

Я взглянул через плечо Этьена на Франсуазу. Она стояла вместе с остальными, и я улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, но какой-то кривой… или заговорщической улыбкой. Интересно, что я наговорил ей в бреду?

Как будто для того, чтобы усилить мое паническое состояние, она подошла ко мне и легонько провела ладонью по моей руке.

— Приятно видеть, что тебе полегчало, Ричард, — сказала она без всякого выражения. Я было открыл рот, чтобы ответить ей, но она отвернулась.

— Я поймал рыбу! — объявил Этьен. — Первый раз в жизни попал на рыбалку и поймал такую большую рыбу! — Он показал на свой улов. — Видишь эту большую синюю рыбу?

— Ага, — ответил я, слушая его лишь вполуха, поскольку в голову уже лезли леденящие душу мысли.

— Это я поймал ее!

Меня познакомили с остальными.

С Моше — высоким израильтянином, обладателем оглушительного смеха. Моше пускал в ход смех, как сумасшедший ружье, — наобум. От взрывов этого смеха я инстинктивно моргал, как будто слышал удары молота по кирпичу или металлу. Я видел собеседника, но стробоскопический эффект от постоянного конвульсивного движения моих глаз затруднял наше общение.

Здесь были также две высокомерные девушки из Югославии, чьи имена я так и не научился выговаривать, и уж тем более писать. Они очень важничали, потому что приехали из Сараево. Они говорили: «Мы из Сараево», — а затем делали многозначительную паузу, как будто ожидали, что я упаду в обморок или поздравлю их.

Еще был Грегорио. Он мне сразу понравился. У него было доброе лицо и мягкая романская шепелявость. Знакомясь со мной, он сказал:

— Очень рад познакомиться. — Прежде чем протянуть мне руку, он вытер ее о свою майку, добавив при этом: — Мы все очень рады видеть тебя.

Никак не могу вспомнить, что говорил мне Этьен, когда мы шли обратно по мелководью. Кажется, он вел рассказ о том, что произошло за время моего долгого сна, и у меня в голове запечатлелось, как бережно он нес свой улов, прижимая его к темной от загара груди, казавшейся густо покрытой серебряной чешуей. Все остальное полностью выпало из моей памяти. Вот насколько я был встревожен тем, что такого я мог сказать в бреду Франсуазе.

Я четко понял, что должен докопаться до истины, иначе просто сойду с ума. Франсуаза шла немного позади остальных, поэтому я отстал от Этьена, притворившись, что нашел интересную ракушку. Но как только я это сделал, она ускорила шаг. Когда же я догнал ее, она снова умышленно отстала.

А может, мне так показалось. Откуда мне было знать. Когда она замедлила шаг, ее, несомненно, что-то привлекло за деревьями, но это мог быть такой же предлог, как найденная мною ракушка.

Ее поведение объяснило все. Теперь я чувствовал, что мои подозрения были обоснованными. Я должен был немедленно разрядить обстановку.

Я снова отстал и задержал ее, схватив за руку.

— Франсуаза, — спросил я, пытаясь придать тону твердость и одновременно непринужденность, — тебе не кажется, что это смешно?

— Смешно? — переспросила она, широко раскрыв глаза. — Ну, здесь вообще-то все довольно странно. Я еще не совсем освоилась.

— Да нет же, я другое имел в виду… Послушай, может быть, дело во мне, но похоже, нечто смешное происходит между нами.

— Между нами?

— Между тобой и мной, — пояснил я, и мое лицо вдруг начало заливаться краской. Я кашлянул и наклонил голову. — Во время болезни я, наверное, сказал что-то такое, что…

— А, — она посмотрела на меня. — И что такого ты мог сказать?

— Я не знаю, что я там нес. Об этом я тебя и спрашиваю.

— Да. А я спрашиваю тебя, что такого ты мог сказать.

Черт! Перемотаем пленку назад.

— Ничего. Ничего такого.

— И поэтому?..

— Ну, не знаю. Я лишь подумал, что ты смешно ведешь себя. Наверное, мне все показалось. Забудь.

Франсуаза остановилась:

— Хорошо, — произнесла она. Остальные уже начали удаляться от нас. — Дай-ка я скажу об этом сама, Ричард. Ты боишься, что сказал о том, что любишь меня, да?

— Что? — изумленно воскликнул я, потрясенный ее прямотой. Собравшись наконец с мыслями, я понизил голос. — Господи, Франсуаза! Ну конечно же, нет!

— Ричард…

— Я имею в виду, что это глупо.

— Ричард, пожалуйста! Это вовсе не глупо. Это и есть то, чего ты боишься.

— Нет. Вовсе нет. Я был…

— Ричард!

Я замолчал. Она смотрела на меня в упор.

— Да, — медленно произнес я. — Именно этого я и боялся.

Она вздохнула.

— Франсуаза, — начал было я, но она перебила меня.

— Все это пустяки, Ричард. У тебя был жар, а в подобном состоянии люди иногда говорят странные вещи, верно? Говорят о том, что не имеет к ним отношения. Значит, ты боишься, что сказал что-то странное. Но это ничего не значит. Я понимаю.

— Ты не сердишься на меня?

— Нет, конечно.

— А… я сказал что-то? Что-то похожее?

— Нет.

— Правда?

Она посмотрела куда-то в сторону:

— Да, правда. Очень мило с твоей стороны, что ты об этом спрашиваешь, но ты ничего подобного не говорил. Не думай больше об этом! — Она показала на остальных, которые были уже примерно метрах в пятнадцати впереди. — Пошли. Нам нужно идти.

— О'кей, — тихо сказал я.

— О'кей.

Мы молча догнали нашу группу. Франсуаза подошла к Этьену и заговорила с ним по-французски, а я зашагал дальше, немного в стороне от остальных. Когда мы дошли до поворота к лагерю, ко мне бочком подобрался Грегорио:

— Ты, наверное, чувствуешь себя сейчас как новенький в школе?

— Ну… да. Немного.

— Первые дни, конечно, будут очень трудными, но ты не волнуйся. Ты быстро найдешь здесь друзей, Ричард.

Я улыбнулся. Он сказал «ты» как-то очень дружески, как будто считал, что мне будет особенно легко найти здесь друзей. Я знал, что все объяснялось его манерой говорить по-английски, но у меня все равно улучшилось настроение.

Game Over, Man

Пока мы были на пляже, лагерь наполнился людьми. У входа в дом я увидел Багза и Сэл. Они разговаривали с группой людей, державших веревки. Какой-то толстяк чистил рыбу возле хижины-кухни, укладывая выпотрошенные рыбины на широкие листья и бросая внутренности в забрызганное кровью пластмассовое ведро. Рядом с толстяком девушка раздувала костер и подбрасывала в пламя щепки.

Центр площадки притягивал всех как магнитом. Здесь находилось большинство обитателей лагеря, они просто слонялись туда-сюда и болтали. На дальнем конце площадки девушка аккуратно развешивала на оттяжках палатки мокрую одежду.

Грегорио был совершенно прав: я действительно чувствовал себя, как новенький в школе. Я осматривал лагерь, как осматривают на большой перемене спортивную площадку в первый день учебы. Меня интересовало, какие группировки и какую иерархию придется учитывать и с кем из этих тридцати человек я в конце концов подружусь.

Мое внимание привлекло одно лицо. Это был негр, в одиночестве сидевший у стены хижины-склада. На вид ему было около двадцати, у него была гладко выбритая голова, и он не отрываясь смотрел на небольшую серую коробочку в руках, которая уже попадалась мне на глаза, — «Нинтендо-Геймбой».

Этьен и Франсуаза пошли вслед за Моше сдавать улов потрошителям рыбы. Вначале я отправился за ними. Школьный опыт учил держаться тех, кого я знаю. Но тут я снова оглянулся на фаната «Нинтендо». Его лицо неожиданно скривилось, и сквозь приглушенные голоса я услышал, как он прошептал: «Game Over».

Я направился к нему.

Я где-то читал, что наиболее понятное для всех в мире английское слово — это ОК. Затем идет слово coke — то самое, что заменяет колу. Я думаю, нужно провести новое исследование и на этот раз проверить словосочетание Game Over.

Game Over — это то, что я больше всего люблю в играх с видеоприставкой. Впрочем, уточню. Больше всего я люблю мгновение перед тем, как появляется надпись Game Over.

Игра «Стритфайтер II» — «старушка», но из золотой серии. Мой друг Лео контролирует Рю. Рю — самый лучший персонаж в этой игре, потому что он просто универсал: великолепно защищается, очень подвижен, и, когда наступает, его невозможно остановить. Мой брат Тео контролирует Бланку. Бланка движется быстрее Рю, но он хорош только при нападении. С Бланкой можно победить, лишь поставив его вплотную к другому игроку, чтобы Бланка не отрывался от него. Молниеносные удары, пинки, атаки в прыжке, удары головой. Ошеломить врага и подчинить его — вот какова тактика.