Уинстон Черчилль - Саврола Страница 20

Он протянул ей руку и повел ее вниз по ступенькам. Люди, которые заполнили улицу, восторженно приветствовали его. Их лица, поднятые кверху, казались бледными в свете газовых фонарей. Он усадил ее в свой экипаж.

— Трогай, — приказал он кучеру, усаживаясь рядом с Люсиль.

— Куда мы едем, сэр? — спросил кучер.

В это время к экипажу подошел Море.

— Я поеду на козлах, — сказал он, — а после того, как высажу вас, я могу поехать в этом же экипаже дальше.

И прежде чем Саврола вымолвил слово, он забрался на сиденье рядом с кучером.

— Так куда мы поедем, сэр? — повторил кучер.

— Домой, — в отчаянии произнес Саврола.

Экипаж отправился в путь, пробиваясь сквозь толпу людей, возгласами приветствовавших народного героя, и выехав в более безлюдные районы города.

Глава XI. Под покровом ночи

Люсиль прилегла на подушки в экипаже с чувством огромного облегчения. Он спас ее. Чувство благодарности переполняло ее душу, и в каком-то мгновенном необъяснимом порыве она схватила его руку и сжала ее. Уже третий раз за время их возобновленного знакомства соединялись их руки. И каждый раз это воспринималось по-разному.

Саврола улыбнулся.

— Это было так опрометчиво со стороны вашего высочества броситься в толпу подобным образом. К счастью, я своевременно нашел выход из этой ситуации. Надеюсь, что вы не очень пострадали в толпе?

— Нет, — ответила Люсиль. — Просто какой-то мужчина ударил меня локтем, и я вскрикнула. Мне ни за что не надо было приходить.

— Это и в самом деле было опасно.

— Я хотела только… — Внезапно она замолчала.

— Услышать мое выступление, — добавил он, закончив ее фразу.

— Да, чтобы увидеть, как вы используете свое влияние.

— Я польщен интересом, который вы проявляете ко мне.

— О, это было обусловлено чисто политическими причинами.

Тень улыбки мелькнула на ее лице. Он быстро взглянул на Люсиль. Что она подразумевала? Почему она считала необходимым высказаться именно так? Тогда, возможно, она что-то скрывала от него.

— Я надеюсь, что вам не было скучно, — сказал он.

— Это ужасно — обладать такой нечеловеческой силой, — серьезно ответила она. И затем, после небольшой паузы, спросила: — Куда же мы едем?

— Я бы сразу же отвез вас во дворец, — ответил Саврола, — но наш простодушный юный друг, сидящий на козлах, создает для нас необходимость еще немного времени разыгрывать этот спектакль. Нам нужно избавиться от него. А пока вам лучше оставаться моей племянницей.

Она взглянула на него с нежной улыбкой и затем серьезно сказала:

— Вы гениально придумали весь этот спектакль и с таким благородством сыграли свою роль! Я никогда не забуду об этом. Вы оказали мне огромную милость.

— Ну вот мы и приехали, — наконец произнес Саврола, когда экипаж подъехал к его дому.

Он распахнул дверцу экипажа; Море, в свою очередь, спрыгнул с козел и позвонил в звонок. Через какое-то время пожилая домоправительница открыла дверь. Саврола обратился к ней:

— О, Беттина, я рад, что вы еще не спите. Здесь моя племянница, которая была на митинге, чтобы услышать мое выступление, и ее кто-то толкнул в толпе. Сегодня вечером я не отпущу ее домой одну. У нас имеется подходящая спальня?

— На первом этаже есть свободная комната, — ответила пожилая женщина, — но, к сожалению, она совсем не подходит.

— Почему? — резко спросил Саврола.

— Потому что простыни на большой кровати не просушены. С тех пор как прочистили дымоход, в комнате стало холодно.

— О, но вы должны постараться что-то сделать по мере возможности. Спокойной ночи, Море. Вы сможете прислать экипаж обратно ко мне, как только он станет вам не нужен? Мне необходимо еще отправить некоторые заметки в редакцию газеты «Бурный поток» по поводу статей, которые будут опубликованы завтра утром. Только не забудьте это сделать как можно быстрее, я сегодня очень устал.

— Спокойной ночи, — сказал Море. — Сегодня вы произнесли самую изумительную речь в вашей жизни. Ничто не может остановить нас, покуда вы руководите нами.

Он сел в экипаж, который поспешно тронулся по улице. Саврола и Люсиль поднялись по лестнице и вошли в гостиную, в то время как домоправительница суетилась, чтобы просушить простыни и наволочки. Люсиль оглядела комнату с интересом и любопытством.

— Итак, теперь я оказалась в самом сердце вражеского лагеря, — пошутила она.

— Вы глубоко проникаете во многие сердца в течение всей вашей жизни, независимо от того, останетесь ли вы королевой или нет, — отпустил комплимент Саврола.

— Вы по-прежнему намерены погубить нас?

— Вы же слышали, что я сказал сегодня вечером?

— Я должна ненавидеть вас, — сказала Люсиль, — и тем не менее я почему-то не чувствую к вам враждебности.

— Мы с вами находимся в противоположных лагерях, — ответил он.

— …И только политика становится между нами, — приняла она его тон.

— Политика и личности, — загадочно добавил Саврола, многозначительно используя избитую фразу.

Она испуганно взглянула на него. Что он подразумевал? Неужели он заглядывал в ее душу глубже, чем осмеливалась она сама?

— Куда ведет эта дверь? — непроизвольно спросила Люсиль, стараясь скрыть свое смятение.

— Эта дверь? Она ведет на крышу — к моей обсерватории.

— О, покажите мне ее! — воскликнула она. — Вы там наблюдаете звезды?

— Да, и достаточно часто. Я люблю смотреть на звезды; в них заключены глубокие тайны и помыслы.

Он открыл дверь и повел ее по узкой винтовой лестнице к площадке. Была дивная ночь, как обычно бывает в Лаурании. Люсиль подошла к парапету и посмотрела вокруг. Внизу мерцали огни города, а сверху струился волшебный свет звезд.

Вдруг далеко в бухте возник широкий белый столб света; это сверкал прожектор военного корабля. Он стремительно пронесся вдоль военного мола и осветил корабли, расположенные в устье канала.

Флот покидал порт, пробиваясь через неудобный проход.

Савролу информировали о запланированном отбытии адмирала, и он сразу же понял значение того, что он видел.

— Это может ускорить события, — взволнованно произнес он.

— Вы подразумеваете, что, когда корабли отплывут, вам ничто не помешает поднять восстание?

— Я ничего не боюсь, но лучше дождаться благоприятного момента.

— И этот момент?

— …По-видимому, неизбежно наступит. Мне хотелось бы, чтобы вы уехали из столицы. Через несколько дней здесь будет не место для женщин. И президент все это знает. Почему он не отправил вас подальше отсюда, куда-нибудь в сельскую местность?

— Потому что, — ответила она словами своего мужа, — мы сможем подавить восстание и наказать тех, кто его организовал.

— У вас не должно быть иллюзий. Поверьте, я не ошибаюсь. Армии нельзя доверять; флот покинул страну; люди полны решимости. Для вас будет небезопасно здесь оставаться.

— Я никуда не уеду, — решительно заявила она. — Ничто не заставит меня покинуть город. И если так суждено, то пусть я погибну вместе с моим мужем.

— О, мы постараемся быть милосердными, — сказал он. — Мы предоставим президенту вполне приличную пенсию, и он будет отдыхать вместе со своей красавицей женой в каком-нибудь чудесном мирном городе. Там он сможет наслаждаться жизнью, не лишая свободы других людей.

— И вы полагаете, что сможете осуществить все это?! — Люсиль перешла чуть ли не на крик. — Вы обладаете силой, способной вдохновить множество людей; но сможете ли вы сдержать их? — И она повторила ему слова, услышанные ею накануне вечером: «Разве вы не играете с могущественными силами?»

— Да, я играю, — ответил он. — Именно поэтому я попросил вас уехать из города хотя бы на несколько дней, до тех пор пока ситуация наладится так или иначе. Возможно, что либо я, либо ваш муж потерпит поражение. Конечно, я постараюсь спасти его, если мы одержим победу. Но, как вы утверждаете, действуют и другие силы, которые находятся вне нашего контроля. А если же он одержит верх…

— Ну и что же тогда?

— Мне кажется, что тогда меня должны расстрелять.

— Какой ужас! — воскликнула она. — Почему же вы упорствуете?

— О, я делаю это только теперь, когда страсти накалились до предела, и я начинаю испытывать азарт. Помимо этого, смерть не так уж страшна.

— Но мы не знаем последствий.

— Я не боюсь их. Стоит ли продолжать жизнь, если счастье так зыбко, так ненадежно? Однако я чувствую уверенность лишь в одном: мы можем мечтать о будущем государстве. И если только оно сохранится, жизнь в нем станет светлее и лучше.

— Вы применяете ваши знания об этом мире, рассуждая обо всех других мирах.

— А почему бы и нет? — согласился он. — Почему одни и те же законы не могут приносить благо во всей вселенной и, если возможно, за ее пределами? Другие светила, судя по их изображениям, состоят из тех же элементов, как и наши.