Владимир Спектр - Русский жиголо Страница 20

Как мы с ним отжигали тогда, на самой заре клубной России! Клуб «Птюч» был нам родным домом, тусовка не останавливалась ни днем, ни ночью, ни в будни, ни, тем более, в выходные. Нам было весело, весело, очень весело, а вы как думали, черт возьми, даже словами не передать, как нам тогда было весело! Мы болтали, смеялись, пили, курили, двигались, закидывались, трахались, вставлялись, слонялись без дела, и нам все время было весело. Нам было так весело, что, похоже, в конце концов, мы исчерпали лимит веселья, отпущенный на всю жизнь, и вот теперь извечной скукой расплачиваемся за те дикие времена, повышенным давлением и общей вялостью платим мы по счетам нашей юности.

А времена, между тем, изменились, и люди тоже. Машка Цигаль теперь шьет бархатные спортивные костюмчики в стиле Juicy Couture, Тимур Мамедов, по слухам, мотает срок где-то в Израиле, Владик Монро заделался художником, а Игорек Шулинский поит невнятную студенческую тусовку в «Водка-баре».

Ну что поделать, тот угар и свистопляска на самом деле были жизнью взаймы, наступила пора погашать кредиты. Сроки вышли, куколка, мы повзрослели, и у нас уже не горят глаза, последний свой экстази я съел больше трех лет назад, и экспириенс тот был всего лишь тусклой пародией на наши прежние тусовки. Я иногда думаю, что мы с Егором очень похожи, ведь у него те же проблемы, что и у меня – пустота повседневности поглощает нас, ничто уже особенно не интересно, ничто не вставляет, вот даже «круглые» уже не те…

Похоже, что мы навеселились до предела, досыта, за короткие юношеские годы вдруг кончились восторг и удивление, отпущенные на долгую жизнь. И вот результат: теперь ничто уже не трогает нас, окружающее пространство, весь дивный огромный мир потерял свежесть и краски, сжался до маленького мирка, ну что ж, ничего с этим не поделаешь, приходится жить так, в пустоте.

Я, впрочем, не обламываюсь, мне комфортно.

– Теперь нам до самой смерти жить в пустоте, – говорю я Егору вместо приветствия.

– В смысле? – не врубается он.

Он старше меня на пять лет, но выглядит отлично, ему никак не дашь больше двадцати пяти, поджарое гибкое тело, кубики на животе, загорелый, бритый наголо красавчик из журнала, правда, глаза выдают старика, но это не страшно, по хую, по хую, я так считаю, и все со мной соглашаются, главное – тело, ведь в нашем мире смотреть в глаза стремновато, да и вообще не принято.

– Привет, – говорит Егор. – Ну и чем занимаешься, подружка?

Между собой мы всегда общаемся, словно две хабалистые педовки, это такая игра, воспоминание о молодости и безумных тусовках, обо всех наших голубых дружках, вроде того же Владика Монро, Сашки Шкловского или Бартенева.

– Да в кино собираюсь со своей, а ты?

– На работу еду, я ведь такая работящая.

Егор последние несколько лет строго верен своей подруге, жене министра какой-то бывшей союзной республики. В благодарность за верность и скромность именно она одарила моего приятеля тем самым небольшим бутиком на Кутузовском проспекте. Егор возит бельгийцев и кое-каких японцев, но в целом не напрягается.

В конце концов, его благосостояние совсем не зависит от того, как в магазине идут дела.

– Не рано на работу-то?

– В самый раз, в самый раз, я так давно там не была, пора уже заскочить, задать там всем шороху.

– Ты уж задай им, – смеюсь я, – или дай.

– Нет уж, милочка, – смеется в ответ Егор, – всем будешь давать – скоро кончишься, я не такая, как некоторые. Я теперь приличная дама. Живу тихонечко со своим восточным счастьем, и ни направо, ни налево.

– Совсем никуда, что ли?

– Ага. Именно. Ни в рот, ни в зад.

– Понятно. А чего звонишь?

– Да соскучилась сильно. Моя вот уехала на родину, на очередную народную вакханалию, то ли свадьбу, то ли похороны, то ли выборы какие, не помню, но это ведь и не важно, правда? В смысле, к чему нам отягощать свою память ненужной инфой, да? Ну вот я и звоню, предлагаю, может, встретимся, поговорим про кино?

– Про кино? – я задумываюсь, ибо «поговорить про кино» на нашем с ним языке значит замутить «первого». Почему-то именно кинематографическая тема под «белым» идет особенно бойко. Помню, последний раз, когда мы нанюхались в «Прадо», то полночи до хрипоты спорили о независимых режиссерах. Егор утверждал, что Такеши Китано все еще нельзя относить к мэйнстриму, я же твердил, что как только авангард получает приличный кэш, то тут же весь его радикализм и заканчивается. Впрочем, я не очень хорошо помню, быть может, речь шла о Вонге Кар Вае, Такасе Миике или вообще о ком-то малоизвестном, но что-то было в этом роде, какое-то восточное дерьмо, точно.

– Ну, милая… – тяну я, и, сказать честно, мне хочется, ох как хочется послать все к черту, похерить и мою властную подругу, и все эти ебаные игры в отношения, задвинуть планы и диеты, здоровый образ жизни, силовые тренировки и прочее, сесть с этим родным раздолбаем в каком-нибудь правильном месте, там, где не так много придурков и шлюх, и, главное, никого знакомых, чтобы, не дай бог, ни одному уроду не взбрело бы в голову радостно орать при виде нас: «Привет!», – чтобы ни один лох не плюхнулся бы за наш укромный столик, чтобы только чивас со льдом и кокос, да еще ненавязчивая музыка, какой-нибудь minimal или down-tempo, и наша беседа, пустая и никому в целом мире не интересная, не несущая в себе ничего, никакой информации, кроме энергетики и тепла, вот именно – тепла, почти материнского тепла, а не в нем ли я нуждаюсь сейчас больше всего?!

– Ну, милая, – говорю я, – у меня же здоровый образ жизни.

– На хуя?! – Егор удивляется искренне. – Зачем?

Он ведь, правда, такой хуйней никогда не страдал, да ему, впрочем, и не надо, мотор-то у парня всегда работал, как часы, а лишний вес не прибавлялся, вот только нервы шалили, ну, депрессовал, это правда, так у кого они в порядке, куколка, нервы эти, в наше время?

– На хуя? – не отстает Егор. – У тебя че, проблемы?

– Да ну ты ж знаешь, – говорю я, – конечно, у меня проблемы с лишним весом, поэтому я стараюсь пару раз в году сидеть на жесткой диете.

И так трудно, пиздец, а тут еще ты, старая перечница, масла в огонь подливаешь!

– Да ладно, – смеется Егор, – какие еще у тебя проблемы? С каким еще лишним весом? Так выглядеть, как ты, в твоем возрасте удается только голливудским ублюдкам, но там-то пластика и коллаген, клиники, чистки, липосакции, дорогостоящие ебучие доктора, а ты вот, видишь, сам по себе, самородок московский, выглядишь на все сто, бля, так что че ты гонишь, ерунда такая!

– Ага, ерунда, – говорю я, – ты даже и представить себе не можешь, как я парюсь, чтобы так выглядеть!

– Да ладно, – снова смеется он, – забудь, брось, от одного раза ничего страшного не произойдет. Расслабишься и заодно, наоборот, решишь на вечер проблему с аппетитом.

– Ну, хорош, хорош, – говорю я, – хорош меня убалтывать, а то я еще соглашусь, и все, понесется пизда по кочкам, не остановишь. В последний раз мы с тобой так про кино поговорили, что я из клинча только на третий день вышел, проснулся где-то в Мытищах…

– В Мытищах?! Ха-ха-ха! – Егор смеется, просто заливается. – Элитное местечко! И как там?

– Да полный пиздец, проснулся, смотрю – где я, ничего не понимаю. Рядом телка какая-то…

– Так, так, телка, хотя в твоем случае запросто мог быть и мужик, какой-нибудь там стареющий долбоеб, но рядом оказалась женщина, уже удача, ну-ну, поподробнее, – не унимается мой дружок.

– Нет уж, на хуй подробности, вот ты ржешь, а у меня мурашки по спине, так противно, прикинь?

– А че за телка-то?

– Хуй ее знает, силикон сплошной, подобрала, говорит, меня где-то в шесть утра у «Дягилева»…

– Ага, подобрала и к себе в логово утащила.

И отъебла еще, наверное, девочку нашу невинную.

– Да нет, это-то вряд ли, ты ж сам понимаешь, в том состоянии со мной ничего сделать было нельзя, нестояк полнейший.

– Да ладно, – снова смеется Егор, – брось, ну ты же секс-машина, приятель.

– Ага, точно, только у машины, похоже, бензин не вовремя кончился.

– Да у тебя же еще пара грамм оставалось, когда же ты успел их хуйнуть-то?

– Не знаю, Егорик, то ли потерял, то ли спиздили, то ли угощал блядей каких-то чересчур усердно, не помню, в общем, короче, пришлось плотно на алкашку присесть.

– Ага, ага, снусмумрик наркотический, ну и чего Мытищи-то? Наверное, элитный жилой комплекс…

– Ну, кстати, квартирка, вроде, приличная, кожаные диваны, джакузи, антресоли там, бар, проектор, типа всего метров сто, ну, типа сто двадцать, а может и больше…

– И?

– Что еще за «и»? Нормально, в целом. Только вот адресок хуевый.

– Вот ты привереда! Баба, ну или мужик – не важно, тебя, считай, на руках из горящего танка вынесла, в смысле, из «Дягилева», а ты нос воротишь. Не сволочь ли?

– Ой, мне этот загул даже вспоминать страшно.